Алексей Курганов - Метагалактика 1993 № 1

• Название: Метагалактика 1993 № 1
• Автор: Алексей Курганов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-85141-001-9

Название сборнику остросюжетной фантастики дал герой повести Игоря Горячева — межзвездный скиталец, авантюрист-бродяга далекого будущего, искатель приключений в иных мирах.

Алексей Курганов. «Ночной посетитель». Фантастический рассказ.

Сергей Шалимов. «Парень с Торно». Фантастическая повесть.

Ярослав Старов. «Мстительница». Обыденный кошмар.

Виктор Потапов. «Пятно». Апология безысходности; «Сны об Атлантиде». Фантастико-приключенческий триптих.

Игорь Горячев. «Бродяга». Фантастическая повесть.

Александр Андрюхин. «Однажды в провинции». Страшная повесть.

Художник Роман Афонин.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

Он вошел к себе и только сейчас заметил, что Сашкин дневник все еще лежит на столе. Славка схватил его, чтобы броситься вдогонку и отдать хозяину, но в этот момент какой-то листок выскользнул из страниц. Славке показалось… Он поднял листок.

Да, ему не показалось. Это действительно фотография. Та самая, только без Пятна. Очень хорошая фотография. ИВАНОВ САША, ВОРОНИН СЛА… Он провел сухим шершавым языком по верхней губе. Опухоль не прошла.

И НЕ ПРОЙДЕТ. Потому что у того, сфотографированного Славки нарисованы усы. Чуть заметно, простым карандашом.

Сны об Атлантиде (триптих)

Третий рассказ Аэлиты

Литературно-историческая фантазия

Примерно год тому назад мне пришлось по делам редакции ненадолго выехать в один из районных центров Приуралья. Остановился я у старого знакомого одного из наших сотрудников. Обычное дело: небольшая посылка из столицы в обмен на недолгое, но искреннее провинциальное гостеприимство.

Хозяин мой, Леонид Дмитриевич Калашников, оказался бывшим школьным учителем истории. Быстро преодолев первую неловкость и покончив с разговорами типа «а у вас — а у нас», мы перешли на более близкие сердцу темы. К моему удивлению, Леонид Дмитриевич оказался большим любителем фантастики. Меня это искренне обрадовало, потому что я сам с детства страдаю тем же недугом.

Беседуя о фантастической литературе, мы вспомнили двадцатые годы: Берроуза, Айхакера, Пьера Бенуа, «Аэлиту» Толстого. «Аэлита» с детства была моим любимым романом, и я тут же высказал Калашникову свое мнение, что, по-моему, и сейчас мало кто способен создать подобный шедевр, нарисовать такой неправдоподобный, но заставляющий верить в свою реальность мир. И даже рассказы Аэлиты о расцвете и гибели Атлантиды, заимствованные Толстым у оккультистов, в которых мало что осталось от истинной истории человечества, звучат в романе так убедительно, как, может быть не звучат теории настоящих ученых.

Слушая меня, Леонид Дмитриевич потихоньку пил — чай и улыбался. Вначале я старался не обращать внимания на его улыбки, но постепенно стал раздражаться. Заметив это, хозяин прервал меня и, извинившись, вышел в другую комнату.

Вернулся он с тоненькой папкой и, положив ее на край стола, принялся рассказывать.

Когда-то он знал Толстого. Они были дружны, и Калашников немало помог Алексею Николаевичу, когда тот работал над «Аэлитой». Толстому необходим был человек, хорошо разбирающийся в древней истории, способный подобрать материалы, объяснить детали; посоветовать, как придать достоверность его фантазиям и связать воедино придуманное прошлое двух цивилизаций. Таким человеком стал Калашников.

С тех пор и хранит Леонид Дмитриевич небольшой рукописный отрывок, не вошедший по каким-то причинам в книгу. Первоначально, по замыслу писателя, он должен был составить часть главы «Древняя песня». Кстати, отрывок начинается и заканчивается, текстом, сохраненным в романе. В этом нетрудно убедиться.

ДО недавнего времени рукопись эта была для Калашникова лишь дорогой памятью. Но в последние годы Леонид Дмитриевич, к своему великому удивлению, стал встречать факты и даже идеи, приведенные и высказанные в романе в научных работах и популярных журналах! Поначалу он воспринял это как простое совпадение, курьез, но вскоре эту мысль пришлось отбросить: слишком явной была связь. И Толстой, и современные историки опирались на одни и те же древние тексты и археологические находки, их теории были похожи как близнецы: различались только названия стран и народов.

Поразительно, сказал тогда Калашников, как смог он в те далекие года увидеть и понять нечто, остававшееся скрытым от ученых еще более полувека. Разве что Толстой имел доступ к каким-то неизвестным или погибшим позднее материалам? Не знаю, насколько справедливо это предположение, не хочу гадать впустую. Пусть на этот вопрос отвечают другие. Моя роль в данной истории уже сыграна: третий рассказ Аэлиты перед вами…[1]

Иха, затопив очаг, сложенный из крупных, позеленевших от времени камней, молча поклонилась и выскользнула в золотую дверцу — ушла к крылатой лодке.

Лось стоял, скрестив руки на груди, и оцепенелым взглядом смотрел на языки пламени, бросающие на стены смутные корчащиеся тени.

«Нужно завтра же лететь в город, помочь Гусеву», — пронеслось у него в голове и тут же пропало — на плечи легли маленькие руки Аэлиты.

Лось порывисто обернулся и встретился взглядом с огромными зрачками пепельных глав. В их влажной глубине дрожали отблески огня. Бледно-голубоватое лицо с резкими тенями смягчилось в оранжевых отсветах пламени.

— Пойдем, — тихо, одними губами, произнесла Аэлита, и ее маленькая сухая рука потянула его за собой.

Аэлита и Лось сидели на краю бездны. Солнце уходило за острые вершины. Резкие длинные тени потянулись от гор, ломались в прорывах ущелий. Мрачно, бесплодно, дико было в этом краю, где некогда с спасались от людей древние Аолы.

— Когда-то горы были покрыты растительностью, — сказала Аэлита, — здесь паслись стада хашей, и в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Смыкается круг долгих тысячелетий. Быть может, мы — последние: уйдем, и Тума опустеет.

Она замолчала Солнце закатилось невдалеке за драконий хребет скал. Яростная кровь заката полилась в высоту, в лиловую тьму.

— Но сердце говорит мне иное, — Аэлита поднялась и пошла вдоль обрыва, поднимая клочки сухого мха, веточки.

Собрав их в край плаща, она вернулась к Лосю, сложила костер, принесла из пещеры светильник и, опустившись на колени, подожгла хворост. Змеиный хвост дыма взвился кверху. Где-то среди теряющихся в темноте скал раздался пронзительный крик, с утеса сорвалась крупная тень. Лось вздрогнул.

— Не бойся, Сын Неба, — это всего лишь испуганный ихи, — успокоила его Аэлита. — Он не причинит нам вреда.

Лось машинально проследил в черном небе силуэт хищной птицы и тяжело вздохнул.

— Тебе плохо, Сын Неба, — прошептала Аэлита. — Почему? Скажи мне.

Лось не ответил, завороженно глядя на встающую над блестящими льдом остриями скал мрачную красноватую звезду. Ее недобрый взгляд будил в нем смутное беспокойство, Аэлита опустилась перед, ним на колени. Ее грудь, взволнованно дышала под черными складками платья, бледное лицо чуть подрагивало, слегка приподнятый нос, и мягкий рот были по-детски нежны. Огромные, полные печали глаза искали ответа, манили, тянули в свою глубину.

Прошли долгие минуты. Потом, очнувшись, Аэлита заговорила.

— Я должна рассказать тебе… — голос ее прервался, — прежде, чем ты покинешь меня. Ты уйдешь, я знаю, но, может быть, до того, как нас разлучат…

— Кто?! — воскликнул Лось.

— Не сразу, — ответила Аэлита, — сейчас отец занят тем, что убивает в городе рабочих, которыми руководит Сын Неба. Он яростен и могуч, но он не устоит: сила всей Тумы в руках Тускуба, Затем он вспомнит и обо мне. На мне запрет, я посвящена царице Магр… По древнему обычаю, страшному закону Магр, женщину, преступившую обет, бросают в лабиринт, в колодец. Ты видел его… Но я не могу противиться любви, Сын Неба…

— Не бойся, — Лось успокаивающе погладил Аэлиту по руке. — Не бойся. Если ты опасаешься, что Тусхуб найдет нас здесь, завтра же переберемся в другое место. Пустых домов у вас много, а теперь будет еще больше. Улетим за горы. А вернется Гусев, то и вовсе к нам на Землю. Только бы с Алексеем Ивановичем ничего не случилось. Нужно обождать еще день.

Лось замолчал. В его голове пронеслись картины восставшего города, возбужденные лица, Гусев с маузером, потный, скалящий зубы, шумно, хлопающий по плечам окруживших его марсиан. Видения пронеслись и исчезли, оттесненные одурманивающей тишиной ночи, блеском костра и близостью Аэлиты. Держа Лося за руку, она пристально, с каким-то странным выражением смотрела на него.

— Полюби меня, Сын Неба, — тихо произнесла Аэлита, голос со дрожал, страсть и отчаянье слились в нем, — я хочу узнать любовь — единственное счастье, отмеренное женщине. Наши мужчины не умеют любить, взгляд их туманится от дыма хавры, и груз тысячелетий отнимает желание и силы жизни. Только ты можешь сделать меня счастливой.

Голос Аэлиты прервался, приникнув к груди Лося, она обхватила егоза плечи. Лось молча прижал к себе её дрожащее тело, стал гладить по спине, волосам. Через минуту, уняв дрожь, Аэлита отстранилась и сказала:

— Прежде я должна рассказать тебе… Это будет мой третий и последний рассказ, — она так твердой отрешенно произнесла слово «последний», что пронзительная тоска сжала сердце Лося, губы его дернулись, но он промолчал, пораженный непререкаемой силой ее голоса.

— Магацитлы не были единственными пришельцами, посетившими древнюю Туму.