Анатолий Медников - Берлинская тетрадь

• Название: Берлинская тетрадь
• Автор: Анатолий Медников
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Я ведь преподаватель географии, в том числе и экономической географии, поэтому я сама получала огромное удовольствие, когда начинала рассказывать пани Гелене, как росла наша страна. Она внимательно и жадно слушала меня. Однажды нас захватили во время беседы. Эсэсовки тут же жестоко избили меня и пани Гелену. Меня отправили в штрафной барак, там снова били, ибо гитлеровцам была ненавистна дружба женщин-антифашисток.

Вскоре весь штрафной барак отправили в другой лагерь, еще более страшный и жестокий, в Бельзенберг.

В Бельзенбергский лагерь нас везли на открытых платформах. Трое суток хлестал дождь, перемежающийся с липким снегом, трое суток мы ехали под открытым зимним небом, голодные, замерзшие. Такова была наша дорога к воротам нового ада, который назывался карательным еврейским лагерем.

Огромный лагерь был разделен на несколько секторов. Когда мы входили в его ворота, заключенные за колючей проволокой, евреи из западных стран, бросали нам кусочки хлеба и сахара, они видели, что мы с трудом передвигаем ноги.

Новый лагерь представлял собой конвейер смерти. Мы почувствовали это сразу, едва увидели барак, к которому нас подогнали. В Равенсбрюке мы спали на барачных трехъярусных нарах, здесь же был только земляной пол. Заключенные лежали друг на друге. В небольшой барак набивали до тысячи человек.

О том, в каких условиях мы там находились, даже страшно сейчас вспомнить. Мы спали рядом с трупами, которые не успевали убирать, а то и лежа на трупе.

Свежей воды в лагере не было, только утром нам на весь день выдавали по пол-литра жидкого кофе. Да и кофе этот приготовлялся из стоячей воды, уже покрытой зеленью. Кормили нас все той же брюквой, но давали ее вдвое меньше, чем в Равенсбрюке.

Три поля, три зоны смерти, существовали в лагере. Заключенных, находящихся на первом поле, изматывали физическими упражнениями и многочасовыми аппелями, на втором поле ослабевших женщин почти уже не кормили, на третьем - сжигали полуживыми.

Переход с одного поля на другое означал еще один шаг к смерти. И заключенные, особенно наши, советские женщины, делали попытки вырваться из этого смертельного кольца.

В Вельзенбергском лагере я встретилась с Зоей Савельевой, которую после года заключения в штрафном бункере тоже отправили сюда. Зое удалось перебежать из второй зоны в первую, где я находилась. Она рассказала мне, что четыре русские женщины из ее партии пытались совершить побег. Однако их поймали. Всех женщин раздели догола, избили и заставили всю ночь под холодным февральским дождем простоять на коленях.

Тогда же Зоя видела, как неподалеку, в цементных ямах, стояли по горло в воде немецкие женщины-антифашистки, стояли всю ночь. Они были наказаны только за то, что попытались обменяться записками с мужчинами - заключенными из другого сектора. Конечно, многие женщины не выдержали этой муки и умерли тут же, в воде.

Печи крематория Бельзенбергского лагеря пылали и днем и ночью. Черный, густой, как сажа, дым стелился над лагерем. В воздухе стоял, не выветриваясь, вызывающий тошноту сладковатый запах горелого человеческого мяса.

Трупов было так много, что их не успевали сжигать в печах. Гитлеровцы вырыли на территории лагеря большие ямы и, сложив там трупы рядами, жгли их в земле.

Мне и Зое Савельевой приходилось подтаскивать трупы к этим пылающим ямам. Ослабевшие, с трудом держась на ногах, мы сами едва не падали в них. Но многие, еще живые, случайно оступившись, скатывались в огонь.

Гитлеровцы видели, что идет с востока Советская Армия, приближается возмездие за все их преступления, но все же еще продолжали и в эти последние дни и часы убивать и сжигать людей...

Около семнадцати тысяч трупов не успели сжечь эсэсовцы. Штабеля трупов, сложенные около крематория, достигали высоты двухэтажного дома.

То, что мы выжили в этом лагере, представляется мне каким-то чудом. Меня уже перебросили на второе поле, в преддверие крематория. Еще немного и все было бы кончено.

За восемнадцать дней до нашего освобождения войсками союзников эсэсовцы перестали выдавать нам хлеб, Больных они заражали тифом, дизентерией.

И все-таки выжили. Победили смерть! Из Бельзенберга (он находился в английской зоне) советские офицеры перевезли нас в Равенсбрюкский лагерь, в нашу зону, и здесь мы снова встретились - бывшие узницы русского блока военнопленных женщин, теперь свободные советские люди, мечтающие как можно скорее вернуться на родину..."

На скамью подсудимых!

К девятому мая, когда миллионы ликующих людей во всем мире вышли на улицы, чтобы отпраздновать окончание второй мировой войны, лишь двое из главной шайки нацистов, развязавших эту войну, были уже мертвы: Гитлер, Геббельс. А остальные? Переодетые, загримированные, с чужими удостоверениями, рассеялись они по городам Западной Германии, в селениях Баварских Альп, в районах Гамбурга на севере и Берхтесгадена на юге.

Здесь их искали сотрудники военной разведки союзников, офицеры и солдаты частей, расположенных в этих зонах. Во многих военных казармах были развешаны для опознания портреты главарей фашистского государства.

Как же вели себя после разгрома нацизма эти бывшие хозяева "третьего рейха"? Что делали они, еще находясь последние дни на свободе, но уже на пути к ожидавшей их нюрнбергской виселице?

О поимке того, кто занял первое место справа на скамье подсудимых Международного трибунала, и рассказывается в этой главе.

Утром девятого мая к одному из контрольных постов американской 7-й армии, располагавшихся на всех главных автострадах и дорогах Южной Германии, подошел человек в штатском и назвал себя немецким полковником Берндом фон Браухичем. В те дни немецкие полковники десятками сдавались в плен, и сообщение немца не произвело на солдат особого впечатления. Но когда Браухич заявил, что он является представителем бывшего рейхсмаршала Геринга, американские солдаты поняли, что они могут поймать "крупную рыбу", и тут же вызвали офицеров. Браухича посадили в машину и повезли в штаб 36-й американской дивизии. Здесь немецкий полковник снова повторил, что он представляет Геринга, который хотел бы отдать себя под защиту и в распоряжение американского военного командования.

Американцы не стали долго раздумывать, и вскоре от штаба дивизии отъехал кортеж джипов, на передней машине рядом с бригадным генералом Стеком сидел Браухич.

Машины с большой скоростью неслись в сторону города Радштадта. Здесь, по словам Браухича, бывший рейхсмаршал ожидал американцев.

Когда двадцать шестого апреля Геринг из Берхтесгадена отправил телеграмму Гитлеру, требуя передать ему власть, ответная телеграмма пришла к Герингу через двадцать два часа. В ней был приказ об аресте. Позже Гитлер приказал гестапо расстрелять Геринга.

Эсэсовцы схватили Геринга в Берхтесгадене, но расстрелять его сразу почему-то не решились. Не оставили они его и в Берхтесгадене, а, погрузив на самолет вместе с женой, дочерью, камердинером и личным поваром, перевезли в австрийский город Маутерндорф.

Но здесь Геринг ушел из-под контроля гестапо. В городе находилось много нацистских летчиков, они-то и отбили Геринга от эсэсовцев.

Новым его местопребыванием стал охотничий замок вблизи города. Здесь Геринг ожидал дальнейшего развития событий.

Охотничий замок! Еще год назад Геринг имел несколько таких замков в Тюрингии, в Саксонии, в Баварии и Восточной Пруссии. Тогда он не скрывался в этих замках, а приезжал туда охотиться и развлекаться.

Когда в январе сорок пятого года началась борьба за Восточную Пруссию и наши войска, перейдя границу, вторглись в ее глубину, мне пришлось увидеть один из таких охотничьих замков Германа Геринга.

Я хорошо помню его и сейчас, это большое строение в лесу, составленное из нескольких флигелей - дач, они соединялись между собою остекленными галереями. И по фасаду и внутри замок был весь изукрашен резными деревянными фигурками животных. Множество мелких башенок, балконов и шпилей, выполненных из дерева, делали этот замок похожим на какой-то громадный игрушечный терем, архитектурная пышность которого в полной мере свидетельствовала о безвкусии хозяина.

К замку примыкали сосновый бор и озеро, а также поля на много километров вокруг, входившие в охотничий заповедник рейхсминистра.

Я бродил тогда по этому замку со смешанным чувством брезгливости и любопытства, скользил в мокрых сапогах по паркету гостиных, сейчас пустовавших, разглядывал на стенах дорогие картины, в большинстве своем награбленные Герингом во всех странах Европы. Из-за быстрого продвижения наших войск картины, ковры, охотничье оружие Геринга служители замка не успели вывезти.

Меня поражало, что в каждой комнате - а их тут насчитывалось десятками, во всех галереях и анфиладах, в каждом коридорчике - всюду висели чучела медвежьих морд и рога лосей, оленей, диких кабанов.