Александр Минкин - Письма президентам

• Название: Письма президентам
• Автор: Александр Минкин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067668-2, 978-5-271-27089-5

«Письма президентам» – это последние месяцы президентства Путина и первые два года Медведева. Система власти потребовала обращаться к адресату не совсем обычно: иногда «г-да президенты», иногда «г-н тандем».

Автор жестко говорит о наших проблемах прямо в глаза верховной власти – с тем юмором, который так нравится читателям и так не нравится адресатам.

В книгу включены статья «Мемуары Ельцина», показывающая истоки сегодняшней системы, и сенсационное исследование «Под властью маньяков» – о влиянии телевидения на людей и на детей. Исследование стало чемпионом русского интернета по числу откликов; награждено Международной литературной премией.

---

Александр Минкин Письма президентам

Предисловие

Если у вас или у ваших знакомых есть книга «Письма президенту», то там в предисловии сказаны все слова, которыми стоит предварять этот том, поскольку на самом деле все мои письма президенту – одна книга (разделенная примерно пополам – так исторически сложилось), ибо письма эти пишутся уже шесть лет, и никто не знает, когда они все напишутся, и тем более – когда это кончится, а закончить, конечно, можно в любой момент – вот как эту затянувшуюся до безобразия фразу, – и безо всякого сожаления, что вполне объяснимо полным отсутствием у автора любви к своим – чуть было не сказал героям, но они (хотя и внимательно все эти годы читали все эти письма) для автора даже не адресаты; он пишет вам, читатель, и значит, расстается с вами, хотя и оставляет у вас в руках эту книгу, а тем самым предоставляет вам самим решать: расстались мы или нет и возможно ли вообще расстаться, а в качестве подсказки (и бонуса) примите пример расставания, которое длится уже сто семьдесят лет, и конца ему не предвидится:

И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго… навсегда… За ним
Довольно мы путем одним
Бродили по свету. Поздравим
Друг друга с берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) пора!
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.

Мемуары Ельцина

[1]

16 сентября 1996

Все нормальные люди (не изверги) хотят, чтобы Ельцин хорошо перенес операцию. Но не все хотят, чтобы он был президентом.

Некоторые – независимо от того, состоят ли они где-либо на учете или уклонились от него, – хотят какого-нибудь Анпилова или Брынцалова. Таких некоторых мало, и мы их в расчет не берем.

Другие – которые почему-то считаются нормальными – хотят Черномырдина или Чубайса. Эти другие сейчас интенсивно разрабатывают сценарии, прикидывают, интригуют…

Вполне возможно, что после операции врачи предпишут Ельцину полный покой. И он окажется в почетной изоляции – в Барвихе ли, в Завидове или каких-нибудь Горках Ельцинских.

Ленин провел в Горках два года. Формально сохраняя власть, он ничего уже не мог и ничего не знал. Специально для него издавали в одном экземпляре «Правду»; и в этой действительно ленинской «Правде» были тишь да гладь, молочные реки, кисельные берега.

Изредка, когда сознание и речь отчасти возвращались к вождю, он диктовал статьи, письма к съезду, инструкции товарищам по партии.

Но генеральный секретарь товарищ Сталин (а генеральный секретарь тогда был вовсе не руководитель страны, но всего лишь руководитель аппарата) – Сталин все эти ленинские записочки, посмеиваясь, прятал.

Через сорок лет мы читали и ужасались: оказывается, больной Ильич почти все понимал. Понимал, что Троцкий, Сталин, вся ленинская команда (тогда говорили – гвардия) никуда не годятся, что социализм построили не так и что надо немедленно реорганизовать Рабкрин.

Со Сталиным проще. Он сам себя изолировал и ничего крамольного не писал. А вот Хрущев… Его свергли, заперли в дачное место, но там он тайком надиктовал мемуары и переправил их за границу – то есть совершил то, за что сам же сажал.

И опять в мемуарах нашего очередного вождя: этот – дурак, этот – лакей, здесь перегнули, там ошиблись…

И ведь правда. Единственное, что история ставит Хрущеву в заслугу, – разоблачение культа личности, освобождение политзаключенных…

Если Ельцин надиктует честные мемуары, мы увидим их очень нескоро или не увидим никогда. Ибо они затронут таких людей и такие интересы…

Что он расскажет?

Получил великую власть.

А что великого совершил?

Великого хорошего – ничего. Великого плохого – немало.

Чеченская война. Мы разбили себе морду в кровь. Мир наконец заключен. Для политиков – это мир ленинского типа, «похабный», унизительный Брестский мир. Для людей – счастье. Но неизбежен вопрос прокуратуры: зачем убиты сто тысяч человек?[2]

Провал реформ. Катастрофический спад производства, умирание науки и образования. Сотни тысяч самых здоровых мужчин ушли в охранники. Сотни тысяч (если не миллионы) самых здоровых и предприимчивых мужчин и женщин стали челноками: вывозят валюту, инвестируют ее в китайские фабрики и привозят ширпотреб. А почему не наоборот?

Моральный крах. Люди в 1991-м верили в демократию, в справедливость, в поворот (пусть нелегкий) к счастливой жизни, в то, что нашлась дорога к Храму. Верили в конец лжи. Слово «покаяние» целый год было в моде.

Тогда казалось, в компартии остались трое: Лигачев, Полозков, Нина Андреева. Рейтинг КП был мизерным… И вот: за коммунистов голосуют двадцать миллионов миллионов – в полтора раза больше, чем было членов КПСС в СССР.

Это судьба. Нелепо возлагать всю ответственность за исторический процесс на одного человека. Но в глазах людей президент отвечает за все.

В 1991-м Ельцин один набрал больше, чем все остальные: Макашов, Рыжков, Бакатин, Жириновский. (Партия по неопытности наделала слишком много кандидатов, раздробила собственный электорат.)

В 1991-м Ельцин добыл не только великую власть. (Да и не добыл. Свалилась.) В его руках был энтузиазм десятков миллионов – исторический счастливый случай. А на что потратил?

Власть сохранена. Энтузиазм уничтожен.

Его дважды избрали президентом. И оба раза – вопреки. Первый раз – вопреки Горбачеву. После десятилетий рабства люди впервые получили возможность сказать власти (Горбачеву): «А вот хрен тебе!» И избрали Ельцина. Второй раз его избрали против Зюганова.

Не идея, а жажда власти гнала вверх. Стал президентом. Выше некуда. И он стоял на вершине, балансируя, теряя время и силы, не двигаясь вперед.

У Ельцина никогда не было никакой идеи, никакой программы. Поэтому всякий раз после победы он не знал, что делать.

Власть впадала в прострацию, ударялась в загул и гуляла до тех пор, пока не наступала необходимость защищать себя.

Все проворонила эта власть, только себя сохранила.

* * *

В 1991-м размахивал идеями демократов. В 1994-м – идеями Жириновского. В 1996-м Зюганов плакал, что Ельцин у него «украл лозунги».

В 1990-м горячо поддержал прибалтийский сепаратизм. Осудил (как имперский отвратительный акт) танки, сделавшие два холостых выстрела в сторону вильнюсского телецентра. Вообще в 1990–1991-м был главным идеологом сепаратизма («берите суверенитета, сколько можете унести»). И в декабре-91 совершил самый масштабный акт сепаратизма в истории. (Отделение Штатов от Англии не идет в сравнение с отделением Украины от России.)

Беловежское уничтожение СССР было совершено – это всем ясно – не для великой цели, не для свободы России (она и так была независимой, другие зависели от нее). Совершилось освобождение республиканских секретарей от генерального секретаря. Каримовы, Ниязовы получили возможность покупать личные «боинги». Ельцин создал личную охрану то ли в 20 тысяч, то ли в 40 тысяч человек.

Вчуже совестно вспоминать, как Ельцин был главным борцом с привилегиями. Но даже миллионнодолларовые сегодняшние привилегии – пустяк. Главное – другое. Он – не реформатор. Он всегда двигался под давлением обстоятельств, событий и – под давлением интересов ближних. И все зависело от того, кому он доверялся.

В каком-то смысле Ельцин – вечный заложник. Кем он повязан: Коржаковым или Чубайсом, – нам-то что? Нас ведь не Коржаков надул ваучерами, и не Барсуков уничтожил сбережения.

Все сподвижники обогатились. Все получили корпорации, институты, фонды, центры, дачи. Только крестьян не дарил.

Из этих «ближних» возникает ужасный портрет власти.

Министр обороны[3], по словам президента, лучший, награжденный стограммовой золотой личной медалью Ельцина (из каких средств?), был презираем военными и штатскими, прославился позорной кличкой Мерседес, обещанием покорить Чечню за два часа и циничными словами о мальчиках, умиравших (по его бездарности) с улыбкой на устах.

Премьер Гайдар на прощание наскреб 3 % голосов.

Слова «Чубайс» и «ваучер» стали почти ругательствами.

Политический советник президента Станкевич (лжец и взяточник) сбежал за границу.

Вице-премьер Полторанин до сих пор не объяснил, кому и за сколько ушло гигантское здание в Берлине.

Вице-премьер Лобов проходит по делу «Аум Синрикё»[4].

Своего бывшего заместителя по Верховному Совету и своего вице-президента[5] Ельцин обстрелял из танков.

Его вице-президент собирал на соратников компромат чемоданами.

Его генпрокурор стряпал дело против вице-президента. Один – вышел по амнистии, другой – сидит под следствием.

Ерин, Бурбулис, Барсуков, Шумейко, Шахрай, Коржаков, Филатов, Ильюшенко, Грачев, Егоров, Рябов, Сосковец, Черномырдин, Хасбулатов, Руцкой – ведь это паноптикум. Ведь невозможно вспомнить ни одного светлого, умного, честного лица.