Ярослав Иосселиани - Огонь в океане

• Название: Огонь в океане
• Автор: Ярослав Иосселиани
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Записки Я. К. Иосселиани «Огонь в океане» носят автобиографический характер. Капитан первого ранга, Герой Советского Союза, прославленный подводник Ярослав Константинович Иосселиани родился и провел детские годы в горной Сванетии. Грузины по происхождению, жители горной Сванетии в силу многих исторических, географических, и социальных причин оказались в отрыве и от высокой грузинской и от могучей русской культуры. Октябрьская революция принесла в Сванетию свободную и полнокровную жизнь, о которой веками мечтали свободолюбивые сваны. Жизненный путь героев книги — частный, но убедительный пример торжества ленинской национальной политики. Некоторые события и факты, о которых рассказывается в предлагаемой читателю книге, прежде были использованы автором в его произведении «Записки подводника», также построенном на автобиографическом материале. Однако в книге «Огонь в океане» они изложены по-новому, развернуто, в художественно обобщенной форме, рамки повествования значительно расширены. Имена и фамилии героев книги в том числе наших доблестных подводников, за очень немногими исключениями, подлинные.

---

Самолеты бомбили корабли с большой высоты бесприцельно. Только одна бомба попала в ранее уже поврежденный транспорт, сидевший на мели у выхода из базы. Большинство же их разорвалось в море, подняв огромные шапки воды, дождем накрывшие при своем падении близстоявшие корабли.

После отбоя я приказал собрать экипаж на верхней палубе корабля.

— Может быть, слишком рано, — начал я не без смущения, — я еще не вступил как следует в командование подводной лодкой, но тем не менее не могу бесследно пропустить мимо внимания коллектива отличную стрельбу наших артиллеристов. Я все время следил за трассами наших снарядов. Хорошо ложились!

Я учитывал, что самолеты были на большой высоте и поразить цель на таком расстоянии было почти невозможно.

Подводники переглядывались, и я не мог уловить, означает ли это одобрение, или они приняли мои слова за чудачество.

— Хочется нашим артиллеристам объявить благодарность, — продолжал я. — Если и торпедисты так владеют своим оружием, мы с вами выйдем в число передовых кораблей дививиона... А пока мы должны как можно скорее закончить ремонт. Кто еще не знает, в том числе, конечно, и я, обязаны изучить устройство своего корабля. Новичков надо подготовить в процессе ремонта, специального времени для этого не будет.

Распустив людей, я почувствовал, что с меня течет пот, а щеки горят. Впервые за много лет я так волновался. «Поняли ли меня люди, не посчитали ля бахвалом?» — мучился я.

Обходя отсеки «Малютки», я встретился со своим  старым знакомым — рабочим судоремонтных мастерских Метелевым.

— Дядя Ефим! — обрадовался я. — Какими судьбами?

— Ярослав Константинович! Рад! Опять с тобой встретились!

Мы хотели было расцеловаться, но на нас смотрело много людей, поэтому мы молча любовно смотрели друг на друга.

— Так вот, корабли ремонтируем. С другом тут. Помнишь «шпиона»? Селиванова? — Метелев указал на своего товарища.

— Как же не помнить! — отозвался я, пожимая его руку.

Мы долго беседовали, вспоминая подробности первых дней войны.

— Ну, а как ремонт? — перешел я на деловую тему.

— Раньше срока будет все готово, товарищ командир, ты нас знаешь, — уверенно ответил Метелев.

Мы привыкли верить слову рабочих. В тяжелые дни войны золотые руки судоремонтников не раз совершали чудеса. Сжатые и без того сроки ремонта и ввода в строй поврежденных в боях кораблей и их механизмов, как правило, всегда сокращались.

—  «Камбалу» ввели в строй за пять дней, — напомнил я.

— Наше дело чинить, — вмешался Селиванов. — Воюйте хорошо, а мы со своими делами справимся.

Селиваному было лет сорок, не меньше. Но когда он улыбался, ему нельзя было дать больше тридцати: морщинки на его широкоскулом лице разглаживались, глаза блестели молодо, остро.

— Мы пахали... Обеспечим! — передразнил друга Метелев. — Ты обеспечь, а потом говори! Без матросов мы с тобой ничего не обеспечим.

— Дядя Ефим всегда верен себе: скромность, трудолюбие и скромность! — рассмеялся я. — Матросы без ваших умелых рук и опыта возились бы до самого конца войны.

— Точно, — ввернул Метелев все более входящее в обиход словечко.

— Дядя Ефим, — перебил я старика, — вы бы могли найти немного свободного времени? Хотелось бы кое о чем посоветоваться.

— Хм, — Ефим Ефимыч на секунду призадумался, — вечером?

- В любое время. Приходите ко мне на плавбазу, в каюте поговорим. Если вдвоем с Селивановым придете, совсем будет хорошо.

В тот же день поздно вечером рабочие пришли ко мне.

— Я уж знаю, о чем ты меня будешь спрашивать, Ярослав Константинович, — Ефим Ефимыч по-хозяйски уверенно опустился на предложенный ему стул я пригладил поседевшие пышные усы.

— Тем лучше, дядя Ефим, ведь мы старые знакомые.

— Твой новый экипаж хороший... люди трудолкн бивые, добросовестные и... очень хотят, рвутся, можно сказать, в бой. Но... только все зависит от тебя! — Ефим Ефимыч многозначительно посмотрел мне в глаза. — Только от тебя! Предшествующий командир был мягковат. Начальник должен быть твердым и справедливым, понял?

— Это главное — надо быть справедливым! — поддержал старика Селиванов.

— Меня упрекает в несправедливости, — пояснил Метелев, подмигнув на своего друга. — Дескать, он много работает, а я его мало хвалю. Зачем хвалить? Его недавно наградили медалью «За боевые заслуги». Вот и хвала.

— Поздравляю! — я с удовольствием пожал шершавую, всю в ссадинах и шрамах руку.

— Будто я и впрямь требую, чтобы хвалили, — оправдался смущенный Селиванов.

— Прошу меня извинить, товарищи, — спохватился я. — Нечем угостить. Только сегодня прибыл и...

— Это ты брось, Ярослав Константинович, — махнул рукой Метелев. — После войны будем угощаться.

— Надеюсь, еще до конца войны найдем возможность...

— Ну, если найдем, хорошо, — Ефим Ефимыч явно не хотел распространяться на эту тему. — Одним словом, ты не уверен, что матросы, старшины да и... видать, офицеры хорошо знают устройство «Малютки». В этом дело?

Я кивнул головой.

— Да и я сам почти не знаю.

— Ну, ты быстро изучишь. А вот у кого образования поменьше, или, скажем, кто чванится, стесняется подчиненных, не знает, как к делу приступить, тому посложнее. Думаю, лучше всего будет не силком, а личным примером.

— Силком и не заставишь, — подтвердил Селиванов. — Это не зачет сдавать.

— И на «Камбале» так было. Зачеты все сдали, а дело знали плохо, — припомнил Метелев — Человек должен сам себя строго экзаменовать. Надо сознанием брать... По-моему, подводники чертежи знают хорошо, а на месте, у механизмов, не всегда разбираются что к чему. Лодку надо изучать на лодке, самому надо все зачертить с натуры, а не зубрить по чужим чертежам.

— А как, на ваш взгляд, дисциплина на корабле?

— Нормальная, — просто ответил Ефим Ефимыч. — Дисциплина может быть и лучше, если крепче возьмешь. Может остаться и такой. Народ хороший, люди не подведут.

— А теперь главное: что можно сделать, чтобы ускорить ремонт? Чем можем мы вам помочь?

— Срок, Ярослав Константинович, ты знаешь...

— Ну, мы постараемся закончить работы пораньше, — перебил Селиванов.

— Обнадеживать трудно, Ярослав Константинович, сроки сжатые. Постараемся, конечно. Подводники нам помогают, большего от них, пожалуй, и не потребуешь.

Давно уже перевалило за полночь, когда Метелев и Селиванов вышли из каюты.

После их ухода ко мне явился с докладом и проектом  плана работ и занятий на следующий день старший лейтенант Косик.

— Мы с вами завтра целый день будем заниматься вместе! — заявил я Косику после утверждения плана. — Вы меня будете учить устройству лодки. С утра приходите в комбинезоне и пойдем по кораблю.

— Может быть, сперва ознакомитесь с документами в каюте?

— Нет, лодку изучают в лодке.

— Да, но буду ли я хорошим учителем, товарищ командир?

— Как так? Вы помощник, вы должны лодку знать лучше всех.

— Есть! — произнес несколько озадаченный Косик.

С утра следующего дня мы действительно начали изучение «Малютки».

В первом отсеке нас встретил с рапортом старшина группы торпедистов плотный шустрый парень Леонид Терлецкий.

— Будем изучать устройство лодки. Занимайтесь по плану, не обращайте на нас внимания, — сказал я старшине.

— Есть, — отрезал старшина, стоя в положении «смирно». В его хитроватых маленьких глазах, устремленных на меня, я уловил искорку улыбки.

— Что улыбаетесь?

— Никак нет, — вывернулся Терлецкий. — То есть...

— Не обращать внимания на начальников трудно, — заметил в помощь своему старшине белокурый, с нежным румяным лицом матрос Свиридов.

Общее устройство подводных лодок типа «Малютка» я знал. И поэтому занятие мы начали сразу с детального изучения систем и боевых установок.

Где ползком, где на корточках мы залезали буквально во все уголки корабля — в трюмы, в выгородки и щели, подробно занося на чертежи все, что-видели и ощупывали. Таким образом постепенно составлялись подробнейшие схематические чертежи расположения боевых механизмов, систем — главной  водяной, воздуха высокого, среднего и низкого давлений и других.

Глядя на нас, и остальные офицеры и старшины «Малютки» все свободное от работ по ремонту и частых в те горячие дни боевых тревог время стали заниматься совершенствованием своих знаний.

— За последнее время подводники твоей «Малютки» помешались. В этом, конечно, ты сам виноват! — переступая через леер на борт «Малютки», с места в карьер отрапортовал как-то мой давний приятель Михаил Грешилов. При этом он привычным скупым движением огладил пышную черную бороду, подошел к столику, заваленному чертежами и рисунками, и принялся их рассматривать.

— Помешался? — повторил я, обнимая прославленного подводника.