Андрей Богданов - В тени Великого Петра

• Название: В тени Великого Петра
• Автор: Андрей Богданов
• Издательство: Армада
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0685-1

Книга о старшем брате Петра I Федоре и его сестре Софье в полной мере является сенсацией. Результаты двадцатилетнего расследования, проведенного автором, полностью переворачивают традиционные представления о предпетровской России и ее государственных деятелях.

---

В результате первыми стали отступать к лагерю Ромодановского войска, охранявшие ворота, на которые немедля напали турки. Затем по одному ринулись прочь из города полковники с воинами, которых сумели собрать. Гордон получил-таки письменный приказ, без которого отказывался двигаться с места, в третьем часу ночи, через посыльного полковника московских стрельцов Александра Карандеева (как увидим, это было не случайно). Подготовив к уничтожению тяжелое вооружение и запасы, храбрый шотландец одним из последних с пистолетом и шпагой пробился к переправе, удерживаемой кучкой казаков.

Те из защитников Чигирина, кто не смог пробиться, вернулись на бастионы замка. Они взорвали пороховые погреба, когда замок был занят турками, захватив с собой более 4 тысяч неприятелей. Бездарная эвакуация Чигирина стоила жизни полковникам Корнелию фон Бокховену и Прохору Протасову, трем капитанам, четырем лейтенантам и до 600 стрельцов и драгун (для сравнения, за все время боев русский гарнизон потерял убитыми 1300 человек). Разъяренный Гордон тут же выложил Ромодановскому и воеводам, что он о них думает, но — что любопытно — не получил ни слова в ответ. «Так был защищаем и потерян Чигирин, — записал шотландец в своем дневнике, — он был оставлен, но не покорен».[154]

Ромодановский словно дожидался этого. Он немедленно со всей распорядительностью организовал отступление армии к Днепру. Русские войска шли в отличном порядке batallionquerre, огражденные обозами, с лучшей пехотой в арьергарде; кавалерия была спешена. Многочисленные атаки турок и татар не могли задержать движения российских войск, и Кара-Мустафа сумел сосредоточить против их фронта достаточно сил лишь после того, как они заняли старый укрепленный лагерь на берегу Днепра.

С 14 августа между армиями Кара-Мустафы и Ромодановского происходили огневые и рукопашные бои, причем русские солдаты и стрельцы временами атаковали неприятеля, не дожидаясь и не слушая приказов. Только распоряжение об общем наступлении 17 августа дисциплинировало русско-украинскую армию. Устрашенные яростной общей атакой, турки и татары бежали к Чигирину, россияне же, подобрав трофеи, отправились через Днепр восвояси.

Возвращение было траурным. Турки, срыв остатки Чигирина, торжествовали победу, которую не испортил даже атаман Серко, сжегший мосты через Буг. В России (не говоря об Украине!) ужасались магометанской силе; патриарх Иоаким 26 августа, после окончания военных действий, призвал всю страну молиться «за великого государя царя и великого князя Федора Алексеевича… и за всех людей от нашествия варваров».[155] Московское правительство старалось приукрасить итоги кампании; русские потери убитыми и пропавшими без вести определялись им всего в 3290 человек и ранеными — в 5430 человек, тогда как турецкие — в 30–60 тысяч.[156]

Слухи об измене полководцев ширились с каждым шагом отступающих войск. Бескомпромиссный запорожский кошевой Иван Серко, разорвавший мирный договор с татарами ради участия в кампании, резал прямо в глаза Самойловичу: «Не только мы, низовое войско Запорожское, но и весь свет великороссийский и малороссийский ясно видит неспособность вашу и князя Ромодановского и нежелание оказать помощь» Правобережью из-за застарелой злобы к Чигирину и всему Заднепровью. «Пропал Чигирин и вся тогобочная Украина, — писал о мнении малороссиян Самуил Величко, — от неспособности и коварства Ромодановского и, без сомнения, неприязни к ним Самойловича».

Ходил слух, что Ромодановский вступил в переговоры с крымским ханом, у которого томился в плену его сын Андрей, и хан обещал содрать с того кожу, если Чигирин не будет сдан. В Москве говорили, что в одном Чигирине погибло до 30 тысяч, а в армии еще больше россиян померло от болезни. «Обвинения против князя Ромодановского так велики, — доносил нидерландский резидент в Москве Иоганн Вильгельм фан Келлер, — что если они подтвердятся, то он рискует потерять не только место, но и жизнь. Ни он, ни сын его не являлись еще в Москву; впрочем, ему и опасно показаться сюда, чтобы народ не взволновался; так сильно против него негодование».[157]

Обвинения звучали тем более остро, что князь Григорий Григорьевич Ромодановский был истинным благодетелем и защитником Украины, сражаясь за нее от самой Переяславской рады; с 1657 г. он бессменно командовал Белгородским полком (затем разрядом) — главной русской армией на юго-западе. Еще недавно украинцы славили его бесчисленные победы над поляками, татарами, гетманами-изменниками и турками, умоляли московское правительство ни в коем случае не лишать их руководства честного и бескорыстного воеводы (этим качествам отдает дань С. М. Соловьев). В Москве считали белгородского воеводу незаменимым и с трудом давали ему самый малый отпуск. Григорий Григорьевич и его сын, товарищ в боевых походах князь Михаил, могли оправдаться перед современниками и потомками — оправдаться документально, — но предпочли молчать.

Как человек чести, Ромодановский не мог указать на главных виновников падения Чигирина: царя Федора Алексеевича и его ближайших советников (начиная с князя В. В. Голицына). Ромодановский предпочел подать в отставку; отводом армии на зимние квартиры командовал уже В. В. Голицын.[158] 15 мая 1682 г. Григорий Григорьевич был разорван на части, защищая царский дворец от восставших стрельцов и солдат; сын его князь Михаил чудом спасся от позорной смерти (и позже был обвинен Петром I в сговоре со стрельцами). Оба тщетно надеялись, что история восстановит их доброе имя: хотя важнейшие документы были опубликованы и использовались историками (например, А. Поповым), отечественная историография, по обыкновению, не оспорила распространенного мнения. Впрочем, судите сами.

История секретного указа

23 сентября 1677 г. царь Федор Алексеевич в келье Троице-Сергиева монастыря принял посланца от гетмана Самойловича с подробным докладом о победе над Ибрагим-пашой, уже сделав распоряжения, направленные на свертывание войны с турками. Прежде всего государь распорядился отозвать русские войска из-под Азова, где они успешно действовали при поддержке флота. С азовскими властями было заключено перемирие, состоялся размен пленных, и русские полки на 47 кораблях ушли вверх по Дону, разрушив свою крепость.[159] Боярская дума обсудила вопрос о разрушении Чигирина; для консультаций по этой проблеме на Украине был назначен стольник Василий Михайлович Тяпкин, бывший резидент в Варшаве, именно 23 сентября получивший верительные грамоты и наказ (инструкцию).[160]

Выбор Тяпкина, лучше всех знавшего положение в Польше, был не случаен: истекал срок Андрусовского перемирия 1667 г., по которому Россия обязалась вернуть Речи Посполитой Киев. Поскольку отдавать Киев Федор Алексеевич не собирался, неизбежным было серьезное дипломатическое столкновение, крайне осложненное мнением панов: заняв Чигирин, царь «отобрал у нас всю Украину!». По польской логике, уступка Украины туркам ничего не значила в отношениях с Москвой, зато Журавинский мир с Портой и Крымом позволял Речи Посполитой воевать с бывшим союзником за Киев, Смоленск, Невель, Себеж и другие города. Хотя среди шляхты не было единодушия, значительная часть ее мечтала взять реванш над Россией за поражение в прошлой войне. Даже если бы удалось отстоять Чигирин от турок, за него, вполне вероятно, пришлось бы сразиться с поляками…

Ромодановский не принимал этих сомнений и отвечал Тяпкину четко: «Разорить и не держать Чигирин отнюдь невозможно, и зело бесславно, и от неприятеля страшно и убыточно. Не только (Правобережной) Украине, но и самому Киеву зело будет тяжко». Гетман Самойлович заявил еще резче: «Прежде, нежели разрушать Чигиринские укрепления или дозволять неприятелю завладеть ими, пусть объявят всей Украине, что она великому государю его царскому величеству ни на что не потребна, для того и Чигирин разорен!»

Не ограничиваясь протоколом переговоров с Тяпкиным, Ромодановский и Самойлович с военачальниками составили доклад государю о военно-стратегическом значении Чигирина для Украины и самой России (поскольку от него до Путивля не более тридцати миль), о его ценности как крепости, возле которой сосредоточены все окрестные лесные запасы и, главное, как политического центра, на который ориентируется Правобережье.

Эти ответы не убедили Боярскую думу и вслед за Тяпкиным на Украину был отправлен уже упоминавшийся стольник и полковник Александр Федорович Карандеев с сомнениями по поводу удобства расположения Чигирина и предложением построить вместо него новую крепость на Днепре (на которую по меньшей мере не претендовали бы поляки). Съехавшись в Рыльске на совещание, Ромодановский и Самойлович составили новый доклад о необходимости удержания именно Чигирина, а вскоре воевода получил указ Федора Алексеевича лично прибыть в Москву.