Журнал - «Подвиг» 1968 № 01

• Название: «Подвиг» 1968 № 01
• Автор: журнал
• Жанр: Современная проза

Ответственные за издание

О.ПОПЦОВ и А.ГАВРИЛОВ

ВЕРНОСТЬ ОТЧИЗНЕ

Безгранично велико счастье человека, который имеет право назвать социалистическую Отчизну своей матерью Родиной. Весь ее славный, яркий, стремительный путь к вершинам человеческой мечты — к коммунизму — наполнен неиссякаемым пафосом самоотверженной борьбы за лучшее будущее всего человечества.

Начиная со времен большевистского подполья и гражданской войны, ударничества первых пятилеток, Великой Отечественной войны и до наших дней — все это неизгладимые из памяти человечества исторические вехи социалистической Отчизны, ее подвиги во имя счастья трудовых людей.

Светлая и благородная цель, за осуществление которой с невиданным в истории упорством и волей под руководством Коммунистической партии борется наш народ, ежечасно рождает этот массовый подвиг. Он складывается из героизма и самоотверженности простых советских людей. Их тысячи. Они есть в деревне и в городе, на заводе и фабрике, в колхозе и совхозе, в армии и школе, научной лаборатории и шахте, в небе и на земле — всюду, где верный своей социалистической Отчизне живет и трудится, строит первое в мире коммунистическое общество советский человек.

Что может быть благороднее замысла — донести до молодого читателя биение сердца людей подвига, волевого характера и героической судьбы-борцов за счастье человечества!

Вот почему я от всего сердца приветствую замысел редакции журнала «Сельская молодежь» — собрать в десятитомной антологии «Подвиг» художественные произведения, посвященные нашим славным соотечественникам, для которых служение своей Отчизне, своему народу было высшим идеалом всей их жизни.

Похвально стремление редакции ознакомить в этой антологии молодого читателя с борцами за прогресс в зарубежных странах, с теми, кто борется за счастливое будущее своего народа, разоблачает и искореняет фашизм.

Проходит время. Как и люди, уходят в прошлое нашумевшие когда-то повести и романы, но, словно ветераны, остаются в вечном строю книги о героизме и мужестве, вдохновляющие подрастающее поколение на новые подвиги. И то, что редакция пытается разыскать редкие, мало издававшиеся книги о людях с горящими сердцами, о борцах за человеческое счастье, о тех, кто без остатка отдает и отдавал себя во имя прогресса человечества — синтезируя живой белок или поднимая целинные пласты, конструируя новые самолеты или срывая замыслы врага, — заслуживает такого же уважения, как и розыски безымянных героев.

Ничто не забыто, никто не забыт. Дело героев бессмертно.

И.КОЖЕДУБ,

военный летчик, трижды Герой Советского Союза

---

Есаул встал навытяжку.

— Корнет Бахарев, участник «Ледяного похода», — Новохатко замялся. — Близкий знакомый епископа Филиппа.

Ухтомский внимательно посмотрел на Бориса и подал ему руку.

— Вот как! — сказал он. — Я тоже был знаком с его преосвященством. А про вас, есаул, я много слышал, жаль, что раньше обстоятельства не позволили встретиться. Садитесь, господа.

Беленков рассказывал подробности ночного происшествия. Услышав о том, как тело Милашевского злоумышленники бросили в воду, Новохатко встал is истово перекрестился в сторону горевших в углу лампад. Лицо его было полно скорби.

Борис с интересом наблюдал за старым полицейским провокатором. Казалось, будто бы это совсем не он, не Николай Маркович Новохатко, всего полчаса назад в этой же комнате спрятал в карман деньги и документы поручика Милашевского и приказ князя полковнику Назарову. Принимая их от Бахарева, он сказал:

— Ну, я чувствую, Борис Александрович, что ваши ребята охулки на руку не положат. Так они, говорите, и полковника припугнули неплохо? Дорого ли пришлось им дать?

— Как по уговору, — ответил Борис, — они взяли половину.

Виновник скорби господина Новохатко поручик Милашевский в это время живой и здоровый сидел в одном из продавленных кресел кабинета Николаева на верхнем этаже дома на Большой Садовой. Напротив него во втором кресле, как обычно вытянув длинные ноги, бледный от бессонных ночей, помещался Павел Миронов, у окна, сложив руки на груди, стоял хозяин кабинета, а за столом над стопкой исписанных листков трудился Федор Зявкин.

Первый допрос подходил к концу. Зявкин добросовестно и подробно записал весь рассказ гражданина Лаухина о том, как он скитался по России в поисках пропавшей жены, о том, как он хотел и не смог уехать из Новороссийска и как, наконец, встретив в Ростове дальнего родственника Константина Ивановича Кубарева, поселился у него и поступил работать делопроизводителем в окрпрод.

— Прочтите и подпишите, если все верно записано.

Милашевский углубился в чтение.

Николаев от окна сделал Федору неприметный знак: «Выйди». Тот встал, прошелся, будто бы разминаясь, и пошел к двери. За ним Николаев.

— Так ты мне расскажи, — попросил за дверью Николаев, — как прошла операция?

— Да как по нотам. Я думаю, все в порядке, — Зявкин выпустил клуб табачного дыма. — Приказ и деньги мы ему вернули через Веру. Новохатко теперь убежден, что его пожелание в точности выполнено. Дескать, нанял бандитов. Для Новохатко это дело обычное. А поручик этот для нас клад. У него все связи. Собственно говоря, мы бы уже сейчас могли тряхнуть весь этот ростовский центр.

— Ни в коем случае нельзя этого делать, — сказал Николаев, — главное ведь не в них. Я вчера опять говорил с Москвой. Они особенно подчеркивают: нужно добиться бескровного разоружения отрядов Назарова и Говорухина. Три тысячи человек не шутка! Так что тут нужно действовать безошибочно, чтобы ни один из руководителей штаба не ушел, а то они такой шум на Дону поднимут. Им терять нечего, казаков им не жалко.

Когда чекисты снова вошли в кабинет, Милашевский обратился к ним:

— Я уже спрашивал у товарища, — он показал на Миронова, невозмутимо рассматривавшего ссадину на пальце, приобретенную в ночной схватке, — но он мне ничего не ответил. Может быть, вы мне объясните: на каком основании меня задержали? Мне на службу пора!

Зявкин взял со стола подписанный протокол допроса. На каждой страничке внизу аккуратно стояло: «К сему Лаухин». Он убрал бумаги в стол и взял чистые.

— Ну, а вот здесь, господин поручик Милашевский, вы напишете нам правду, — спокойно и даже несколько безразлично сказал он. — Забирайте бумагу — и в камеру. Когда напишете, скажете караулу, вызовем. До того времени беспокоить вас не будем. Нам не к спеху.

Милашевский, казалось, оцепенел. Он тупо смотрел на лежавшую перед ним бумагу.

— Что именно я должен написать? — наконец спросил он.

— Все подробно и о своей деятельности, и о князе, о знакомых. Адреса не забывайте.

Милашевский потянулся к карандашу.

— Нет, не здесь, — остановил его Зявкин. — Я же говорю — не к спеху. В камере напишете.

Милашевский покорно взял бумагу и пошел к двери.

— Карандашик забыли, ваше благородие, — сказал, подымаясь за ним, Миронов.

16. Служу Родине

На утреннем совещании в квартире Новохатко было решено, что князь Ухтомский перенесет свою резиденцию сюда, на квартиру Николая Марковича.

Под помещение штаба отвели просторный полуподвал дома с наглухо закрытыми окнами. Из него на задворки дома вел потайной выход. Когда пошел разговор о преемнике Милашевского по штабу, Ухтомский сказал:

— Этот вопрос я решу позже. Вы свободны, господа.

Белен ков, Филатов и Борис вышли в переднюю. Уже у самых дверей полковник осторожно спросил Филатова:

— Надеюсь, Иван Егорович, вы не в претензии на меня за прошлое. Вы понимаете, ведь я должен был проверить. Посудите сами…

— Оставим этот разговор. Скажите лучше, что вы знаете относительно срока начала десанта?

— Теперь уже скоро, — ответил Беленков. — Неделя, может быть, две.

Борис торопился домой. Надо было связаться с Зявкиным. Он прикинул план на ближайшие дни. Надо сосредоточить внимание только на самом главном: связь с отрядами, связь с Врангелем. Дома в кресле он закрыл глаза, стараясь собрать воедино все известные ему уже сведения, и… не заметил, как уснул. Снилась ему Астрахань, он гуляет в саду — сзади подходит Беленков, берет его за плечо…

— Борис Александрович, к вам пришли, — услышал он голос Веры.

В дверях комнаты, необычайно взволнованный, стоял есаул Филатов. Вера торопливо вышла.

— У меня чертовская новость! — зашептал есаул. — Князь назначил тебя своим адъютантом!

— Меня? — спросил Борис. Он на секунду подумал, что все еще не проснулся. Ему вдруг стало весело. — Стоило будить из-за таких шуток! — сказал он. — Спать хочется!

— Да нет, я серьезно, — есаул с досадой тряхнул его за плечо. — Не имей сто рублей, как говорят. Я сказал Новохатко, что если мы хотим иметь своего человека… Ну, а князь ему сейчас доверяет, должен доверять. Ведь все боевики в городе подчинены Новохатко.

В тот же вечер корнет Бахарев снова предстал перед князем Ухтомским в домике Новохатко.

— Мне рекомендовал Николай Маркович вас, корнет, — сказал князь, — как исполнительного и преданного нашему делу человека. Кроме того, ваше происхождение, — в этом месте Борис скромно опустил глаза, — убеждает меня, что в вашем лице я найду деятельного и верного помощника. Это особенно необходимо сейчас, когда мы стоим на пороге крупных событий.

— Я буду счастлив служить вам, ваше превосходительство, — ответил Борис.

— Не мне, а несчастной России, — поправил Ухтомский.

— Так точно! — повторил Борис. — Родине!

Когда Борис познакомился с делами штаба, он убедился в том, что, несмотря на сложную обстановку подполья, Ухтомский сумел разработать действенную систему мобилизации сил на случай высадки десанта. Для Бориса было неприятной новостью то, что в подпольном штабе ОРА постоянно имелись самые свежие сведения о дислокации частей Северо-Кавказского военного округа.

«Неужели в нашем штабе кто-то работает на них?» — думал Борис.

Новые загадки появлялись одна за другой. Только к середине июля Борису, наконец, удалось добыть полный список всех членов организации в городе. Лишенный возможности вести в штабе какие-либо записи, Борис зазубривал в день до двадцати фамилий с адресами. Вечерами он диктовал их Вере, и наутро они пополняли список Федора Зявкина. Этот список заставил Милашевского давать правдивые помазания. А в штабе постоянно теперь появлялись все новые и новые люди.

Новохатко в эти дни чувствовал себя как рыба в воде. Он не мог жить без интриг. Это было его призванием. Борис видел, как этот человек прибирает к рукам все нити штаба, и, конечно, ни в какой мере не препятствовал этому. Напротив, как человек, попавший в штаб по протекции Николая Марковича, он во всем подчеркивал свое согласие с ним.

Особенно не давал покоя Новохатко вопрос о том, откуда у полковника Беленкова английская салюта.

— У него, несомненно, должна быть связь с генералом Хольманом, помимо пас, — сказал он однажды Бахареву.

— А кто такой Хольман? — прикидываясь незнающим, сказал Борис.

— Представитель английской разведки при штабе Деникина. Он, собственно говоря, и основал наш штаб. Видите, тут идет сложная игра. Хольман, конечно, интересуется сам, без третьих лиц, знать, как тут у нас обстоят дела. Он барону не очень верит.

Однажды ранним утром Ухтомский сказал Борису:

— Отправляйтесь сейчас на пристань. Около кассы вас будет ждать молодой человек в белой косоворотке, глаза голубые, блондин. Подойдете к нему и спросите: «Когда пойдет пароход до Константинов-ской?» Он ответит: «Пароход до Константиновской не ходит третий день». Проводите этого человека по набережной до четвертой скамейки.