Николя Д’Этьен Д’Орв - Тайна Jardin des Plantes

• Название: Тайна Jardin des Plantes
• Автор: Николя Д’Этьен Д’Орв
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02714-8

Париж на пороге катастрофы. Сена выходит из берегов. Начинают исчезать люди. Столице Франции грозит гибель, но горожане ни о чем не подозревают. Только один человек, профессор Сорбонны Сильвен, понимает серьезность происходящего.

Найти разгадку ему помогает Тринитэ — случайная свидетельница одного из похищений. Вместе со своей помощницей Сильвен отправляется в самое сердце Парижа — его катакомбы. У них есть двадцать четыре часа, чтобы спасти город.

Латинский квартал, Марсово поле, Монмартр и… Ботанический сад, Jardin des Plantes, с его оранжереями и вольерами для экзотических животных… Достопримечательности Парижа стали декорациями для нового головокружительного триллера Николя Д’Этьена Д’Орва.

---

«Хор девочек-отличниц» опять вежливо фыркает.

Я опираюсь локтем на стол, а подбородком — на руку и делаю скучающее лицо.

Болдвинкеля это бесит.

— Вы нарочно выводите меня из себя, мадемуазель Пюсси. То, что вы учитесь с опережением на четыре года, не дает вам никаких особых прав — и уж тем более права так наплевательски относиться к своим преподавателям и соученикам!

Я сижу не шелохнувшись.

Уже в самом начале этой гневной тирады Мюгетт предостерегающе кладет руку мне на бедро, словно говоря: «Сиди и молчи, дай ему выговориться! Никаких грубостей в ответ!»

Она права.

Когда препод замолкает, я произношу нежным, как флейта, голоском:

— Вы закончили, месье?

— ЧТО-О-О?!

Я невозмутимо встаю, собираю вещи со стола в портфель и иду к двери.

Болдвинкель в оцепенении. Вся аудитория молчит. Мюгетт взглядом умоляет меня вернуться, но с меня хватит!

— Простите, — говорю я на ходу, — но у меня назначена встреча с моим наркодилером и подружками-наркоманками…

Я открываю дверь и добавляю:

— Мы собираемся вместе пойти в бассейн, где нас будет трахать старый профессор-педофил. Кажется, он преподает философию…

Обернувшись с порога и взглянув на аудиторию последний раз, я, издевательски копируя манеру Болдвинкеля, произношу:

— Хе-хе-хе!

Глава 23

— Совсем не обязательно друг друга убивать… — с трудом проговорила Жервеза.

Сильвен застыл на месте, оглушенный. Лежащая в нескольких метрах от него, на полу вивария, его мать устало смотрела на своего противника.

— Да, вы правы, — сказал смотритель, поднимаясь, — нервничать нам ни к чему. Но вы иногда перебарщиваете, Вам ведь нравится унижать людей, так?

Жервеза отвела глаза, но все же нашла в себе силы при знать:

— Да, сегодня утром я была излишне… резка. Но слишком многое было поставлено на карту. Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь заподозрил…

— Это верно, — кивнул Любен.

Сильвен, по-прежнему изумленный, все же не упустил ни слова из этого диалога.

Никогда еще смотритель зоопарка не говорил так со своей патронессой. Никогда прежде в его голосе не звучали столь властные нотки.

«При мне, во всяком случае», — мысленно уточнил Сильвен, весь превратившись в слух.

— Эти люди очень опасны, — снова заговорил Любен. — Вы хотите утратить их доверие? Хотите, чтобы в результате все рухнуло?

Сильвен даже прикусил кончик языка, чтобы случайно что-нибудь не произнести.

— Мы всегда были так осторожны, Жервеза! И подумать только — мы позволили Сильвену стать свидетелем…

Любен не закончил фразу.

«Свидетелем чего?» — едва не спросил вслух Сильвен, и почти тут же его мать ответила без всякой иронии:

— Разве это моя вина, что он пошел ночью в зоопарк? В конце концов, именно вы привили ему вкус ко всем этим тайнам…

Любен взглянул на нее с презрением и беспокойством одновременно:

— Вы, как и я, ответственны, мадам хранительница.

«Да за что ответственны, черт возьми?!» — уже почти в бешенстве подумал Сильвен, делая над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы не броситься внутрь.

— Вы, кажется, боитесь, Любен?

— Как и вы. Как Париж, как весь мир… Мы играем с огнем.

Старый смотритель прошел вглубь вивария и прислонился к стеклянной стене, за которой лежал удав-боа. На лице Любена в самом деле читалась тревога.

— Если и в самом деле рванет, ни вы, ни я не спасемся.

— Ну, ведь еще не рвануло, — сказала Жервеза с вымученным смешком.

Любен мрачно на нее взглянул:

— Боюсь, что уже…

Для Сильвена этот разговор, похожий на диалог двух шпионов, был настоящей пыткой! Любопытство отчаянно боролось с доводами разума: ведь если сейчас войти, мать с Любеном снова начнут ему лгать!..

Ноги у него подкашивались, в горле пересохло. Он чувствовал, как солнце, несмотря на раннее утро, уже начинает припекать ему спину, шею и затылок.

— А Сильвен? — спросил Любен, не оборачиваясь к Жервезе.

— Я с ним поговорю. Сегодня или завтра…

На миг Сильвен оцепенел, затем бесшумно отступил немного назад, оставив дверь вивария полуоткрытой.

— Поговорите с ним как можно быстрее! — сказал требовательным тоном Любен. — Мы и так уже наделали бед из-за того, что хотели сохранить его для себя…

«Сохранить меня для себя?!»

— Разве обязательно идти именно этим путем? — спросила Жервеза. — Это мой сын…

Сильвен вздрогнул и крепко, до скрипа, стиснул зубы.

Но Любен сухо сказал:

— Мы уже почти у цели. Теперь не до сантиментов. Мы должны наконец узнать.

Жервеза опустила голову, как пристыженный ребенок.

— Но что, если мы ошибаемся? Что, если Сильвен такой же, как вы и я?

Любен буквально испепелил ее взглядом:

— Послушать вас, так вы прямо из последних сил цепляетесь за эту надежду!

Дрожа всем телом от страха и непонимания, Сильвен чувствовал, что мать на грани слез.

— Это сильнее меня, — проговорила она. — Я люблю Сильвена.

При этом признании Любен немного смягчился:

— Я знаю, Жервеза… Это и впрямь рискованно. Но ради его же блага, ради нашего общего блага, сейчас же разыщите его и поговорите с ним.

Жервеза кивнула, не отрывая глаз от истоптанных каменных плит пола.

Любен повернулся к бассейну с кайманами и, глядя в мутную зеленоватую воду, произнес:

— Сильвен должен наконец узнать, кто он на самом деле…

Пятница, 17 мая, 18.51

Я хожу не останавливаясь уже больше двух часов: это помогает мне думать. Этот препод философии — да плевать мне на него!.. Но на горизонте по-прежнему не видно никаких зацепок в моем «частном расследовании»… Нет, это прямо-таки вызов моему интеллекту!

Тут Болдвинкель прав: я рассуждаю по-детски. Иными словами, я ни за что не соглашусь смириться с поражением!

И вот я на площади Контрэскарп. Скоро семь вечера. Священное для любого француза время аперитива… Но сейчас террасы кафе в Латинском квартале пустуют. После недавних терактов парижане предпочитают не рисковать, да и туристы отозвали свои заявки…

В каком-то смысле это меня устраивает: наконец-то Париж принадлежит мне! Таким же он наверняка был в период немецкой оккупации. Я никогда не осмелилась бы в этом признаться, но мне хотелось бы пожить в те времена, пусть даже всего несколько дней. Пустые улицы, без автомобилей, почти без прохожих… тишина!

Улица Муфтар сейчас безлюдна и спокойна — наверно, как тогда.

Владельцы кафе и ресторанов в отчаянии высматривают клиентов и вывешивают меню с такими ценами, Что дешевле — только даром.

— Ужин на двоих по цене одного, мадемуазель! — тщетно зазывает меня турок перед своей забегаловкой «Люля-кебаб».

Рынок Ренжи напротив церкви Сен-Медар все-таки сравнительно оживлен. Хотя почти половина прилавков пустует.

— Поставщики от нас отказались! — жалуется продавец овощей. — Никто больше ничего не привозит! Слишком уж мы близко от аэропорта Орли. А тут еще эти бомбы…

— И у нас то же самое! — мрачно отзывается мясник. — А если и привозят, так третий сорт… а то и вообще дохлятину!

— Мы все скоро сдохнем, помяните мое слово! — бормочет человек в оранжевой светоотражающей спецовке, сидящий на террасе кафе «Моя Бургундия». Затем он приветственным жестом поднимает свой бокал с белым вином и добавляет: — Твое здоровье, ваххабит!..

Кажется, что все вокруг постепенно сходят с ума. Страх, злоба, чувство собственной беспомощности делают людей агрессивными. Так всегда бывает: если не находят истинных виновных, нужен козел отпущения. Толпа остается толпой — тупой, примитивной, радикальной.

А любой, кто не нормален, чье поведение выглядит странным, становится подозрительным.

Иностранцы, клошары, бродяги…

«Может, и я тоже?»

Я слишком увязла в этом деле, чтобы не выглядеть подозрительно. В конце концов, я живу в доме, откуда похитили одного из детей. Да и мой «машинный зал», если бы о нем пронюхали журналисты, стал бы настоящей сенсацией… Для комиссара Паразиа я была бы идеальной кандидатурой на роль главного подозреваемого: этакий гений зла, порочная малолетняя вуайеристка, организовавшая похищения детей… Да «Пари-матч» озолотился бы после такой истории!

Я, конечно, шучу, но все возможно… И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что за моим цинизмом кроется страх более глубокий и в то же время более реальный.

Этой ночью, между двумя просмотрами видеозаписи с белым мерцающим силуэтом, мне приснился кошмар. Я видела себя прикованной к дереву — кажется, это был дуб — в каком-то огромном незнакомом лесу. Вокруг никого не было. И ничего не было слышно. Вообще ни звука — ни пения птиц, ни шороха листьев… Абсолютная тишина.