Мария Барышева - "Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров

• Название: "Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Детективная фантастика

Продолжение романа Марии Барышевой "Говорящие с..."

---

   - К чему вы клоните? - устало спросил Ейщаров.

   - К тому, что если носителем мощной порции вируса станет человек, который самым искренним образом ненавидит множество вещей, это может вылиться в катастрофу. Вдруг от такого могут оказаться незащищенными даже абсолютно новые вещи в магазинах?.. - Шталь молитвенно сложила ладони под подбородком, чуть виновато поглядывая на обратившиеся к ней откровенно раздраженные лица коллег. - Ну... это просто еще одна моя теория.

   - У меня от твоих теорий уже голова кругом идет! - прорычал Михаил. - Как кто-то может ненавидеть множество вещей? Кому это надо? Такого человека просто не может быть! Так что заканчивай со своими теориями - только моральный дух подрываешь!

   - Мне очень понравился способ, которым тебя отправили на медосмотр, - ностальгически сказала Эша. - Хотелось бы, чтобы это происходило почаще.

  * * *

   Михаил ошибался.

   Такой человек был.

   Более того, он был в Шае, и проживал не так уж далеко от ейщаровского офиса, и пару раз даже проходил мимо него и, поглядев на яркие стены, островерхие башенки и фигурные карнизы, склочно сказал:

   - Вот ворье, понастроили себе! Буржуи!

   Звали человека Иван Богданович Коньков. Соседские старушки, день-деньской обживавшие дворовые скамейки, за глаза звали его "Скорпопоном". И в молодости обладавший скверным характером, к старости Скорпопон стал желчен невыносимо. Бывший электрик по профессии, давно отставленный из коммунального хозяйства, где он проработал всю жизнь, Иван Богданович бедно и одиноко доживал свой век в крохотной квартирке, доставшейся ему от почившей десять лет назад жены. Днем он гулял по Шае, постукивая по асфальту растрескавшейся сбитой тростью, по вечерам попивал у окошка перцовочку и разговаривал сам с собой, поскольку являлся единственным собеседником, которого мог вынести.

   Нельзя сказать, чтоб Иван Богданович не любил вещи. Его нелюбовь не являлась столь узконаправленной. Иван Богданович не любил ничего. Он не любил ни женщин, ни мужчин, ни детей, ни собак, ни деревья, ни скамейки, ни машины, ни ветер. Еще больше он не любил все, что относилось к чужому достатку. Он не любил состоятельных людей, потому что все они, конечно же, были жуликами. И он не любил их, потому что им удалось украсть, а у него это так ни разу толком и не вышло. Но во второй причине Иван Богданович не признавался даже самому себе.

   Два развлечения были у Скорпопона. Одним из них являлся телевизор. Иван Богданович переключал канал за каналом и упоенно ругался на все, что показывали. Другим развлечением были магазины. Он ходил в магазины каждый день - чаще всего, в ближайший популярный супермаркет, где охранники уже начали с ним здороваться, посмеиваясь вслед невзрачному склочному старичку. Они знали, зачем он приходит, но вреда от этого не было. Он никогда ничего не покупал, разве что перцовочку для вечерней беседы с самим собой. Он ходил - и ненавидел. Он деловито курсировал среди стеллажей и витрин с товаром, словно совершая рабочий обход, после чего, поругавшись с кем-нибудь напоследок, с чувством выполненного долга ехал по эскалатору к выходу, злобно стуча тростью по обшивке ступеней и не обращая внимания на прощальные возгласы смешливой охраны:

   - Ну что, дед, все на месте?! Все проверил?!

   Их он тоже ненавидел. Все они, разумеется, были уроды, бездельники и ворье.

   Сегодняшний день не был исключением. Скорпопон покинул свое жилище и направился к шайскому бережку, по дороге переругавшись со всеми, кого встретил в подъезде и во дворе и треснув тростью на свою беду подвернувшуюся ему под ноги чью-то пухлую кошку. Побродил по набережной, разгоняя голубей и воробьев, поглядел на реку, которую, по его мнению, и рекой-то было нельзя назвать. Потом рябиновой аллейкой дошел до Пушкинской площади, сварливо покрикивая на бестолковых молодых мамаш, загромождавших дорогу своими колясками. На переходе шуганул дремавшую возле ограды дворнягу, получил порцию истошного лая и замечание от какой-то пожилой дамы, с которой тут же поругался. Утро начиналось хорошо.

   На площади он часик провел на прифонтанной скамеечке, греясь на солнце и с наслаждением отгоняя от скамейки и от себя флаеристок и рекламщиков, пытавшихся вручить ему акционные газетки, проспектики магазинчиков и визитки безвестных строительных фирм. Две пожилые особы, весь этот часик мирно-тихо сидевшие на скамеечке рядом с ним, вдруг принялись толковать о спасении души и каких-то ипостасях, прерывая лекцию истеричными вскриками и хватаниями за руки, так что одну из них он без зазрения совести ткнул набалдашником своей трости под ребра. Особы резво укатились, пообещав ему вечные адские муки, на что предельно неверующий Скорпопон только хихикнул. Потом встал и неторопливо направился к недалекому супермаркету, украшенному красно-белыми гирляндами воздушных шаров.

   В супермаркете было людно, и в продуктовых рядах Иван Богданович бродил недолго - лавировать с тростью среди нагруженных тележек, с которыми шайские хозяйки носились по проходам на угрожающей скорости, было тяжело. Он ограничился тем, что взял свою перцовую четвертушку, презрительно ощупал пакет с жирными сливками, удостоил ненавидящим взглядом колбасный ряд и проклял баснословно дорогой французский сыр. В хозяйственных отделах Иван Богданович тоже пробыл недолго. Заглянул в парфюмерный и ювелирный. И там, и там порхали и щебетали блестящие, одуряюще пахнущие девицы на высоченных каблуках, размахивая сотовыми телефончиками, каждый из которых стоил не меньше, чем вся Скорпопонская квартира. Все эти девицы, вне всякого сомнения, были проститутками. Иван Богданович побродил, поглядел на витрины, ругаясь на вещи, ценники и сверкающую отделку и презрительно оттопыривая нижнюю губу навстречу удивленно-брезгливым взглядам обитательниц отделов, а потом направился в отдел техники. Там он задержался, по нескольку раз обходя ряд за рядом, обливая презрением огромные холодильники и гигантские панельные телевизоры, многокнопочные кухонные комбайны и укрытые за стеклом похожие на конфетки сотовые телефоны и айподы, мощные моющие пылесосы и объемные стиральные машинки. Некоторые из них стояли тут давно, и он узнавал их, непроданных, старых врагов. Воровато оглядывался и, убеждаясь, что на него никто не смотрит, пинал их или тыкал тростью. Понавыдумывали, понаделывали удобств и чудес для ворья! Да еще за такие деньги! Он за всю жизнь на одну такую хреновину не заработал! Названия многих он даже не знал и понятия не имел, для чего они предназначены. У, буржуи! Захапали огромную площадь, выстроили огромную домину из стекла и набили барахлом, которое порядочный человек ни в жисть купить не сможет! На что это, скажите, похоже?! Он, например, в последнее время смог купить себе только удлинитель, да и тот сгорел всего лишь через год. Вспомнив об этом, Иван Богданович ринулся было к одному из свободных продавцов, но тот, знавший его, тут же предусмотрительно скрылся среди покупателей. Тогда Скорпопон ограничился тем, что как следует отругал все удлинители, красовавшиеся на витрине, а также все содержавшие их аккуратные коробочки, выстроенные за витриной. Это он тоже делал уже не в первый раз и давно уже не помнил, что удлинитель покупал в совсем другом магазине.

   Скорпопон бродил и ругался, ругался и бродил. Это занятие ему не приедалось. Он чувствовал себя так, словно выполнял некую важную вселенскую миссию. Заходил в отдел за отделом, в бутик за бутиком. Не удержавшись, затеял свару в цветочном - да что ж это такое, какая-то трава паршивая тыщи стоит! Да что ж это за издевательство над людьми рабочими, да и место занимают полезное сеном каким-то! Продавщица, новенькая и еще не знающая, что со Скорпопоном лучше вообще не разговаривать, сварой увлеклась, после чего вызвала охранника, и Иван Богданович был выставлен из цветочного за шиворот, получив обещание о возможном запаковывании его бренного тела в мешок с удобрениями. Кипя от ярости, Скорпопон обошел супермаркет еще раз, предал его анафеме, после чего, удовлетворенно вздохнув, направился к лестнице, по дороге привычно треснув тростью по толстым блестящим перилам. Сквозь стеклянные двери в магазин уже заглядывали задумчивые, прозрачные шайские сумерки. Рабочий день Скорпопона закончился.

   Сегодня он, сам того не ведая, действительно проделал очень большую работу.

  * * *

   Кавардак начался, когда Шталь, протирая слипающиеся глаза - не спасал никакой кофе - кое-как выползла из Севиного кабинета и направилась к лестнице с намерением выйти в офисный двор и немного посидеть под рябинами у фонтана, чтобы прийти в себя. От бесконечных размышлений, распечаток и прорвы информации, на две трети совершенно бесполезной, у нее гудела голова, а перед глазами стали мелькать юркие красочные пятна. Замечательный антисонный браслет достался Мебельщику, все взбадривающие камни либо находились в ведении Ювелирш и были заперты в их кабинете, либо являлись однолюбами и одалживать их у хозяев было бессмысленно. Безделушки Полиглота взбадривали слишком сильно и больше годились для дискотек, а не для размеренной аналитической работы. Михаил перед отъездом с искренней доброжелательностью предложил Эше необычайно взбадривающие китайские боевые грабли, вследствие чего узнал несколько новых, семантически уникальных названий для самого себя. Прочие Говорящие, обладающие хоть мало-мальски взбадривающими собеседниками либо разъехались из офиса, либо были слишком заняты, а несколько представителей населения Севиного кабинета, к раздражению Эши, взбадривали только мужчин, считая взбадривание женщин занятием не только нелепым, но и совершенно бессмысленным. Мебельщик уверял, что это исключительно мировоззрение кресел, и он к этому не причастен.