Доминик Дьен - Мод навсегда

• Название: Мод навсегда
• Автор: Доминик Дьен
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-7905-4725-7

Новый роман самой популярной в настоящее время писательницы Франции начинается на грустной ноте. Франсуа хоронит жену, причины смерти которой неясны. Что это – трагическая врачебная ошибка или роковое стечение обстоятельств? И почему на церемонии прощания отсутствовали родители скончавшейся Мод? И почему вопреки обычаям гроб был закрыт? И кто, наконец, так настойчиво ищет встречи с живущим теперь в одиночестве Франсуа?

---

– Ну вот и все! – сияя, она захлопнула ногой входную дверь. – Разреши представить тебе мою плюшевую обезьянку, ее зовут Нэшвил.

На зеленые глаза упала прядь волос. Она дунула чтобы откинуть ее.

– Ты принесла одеяло?

– Да.

– Тебе придется от него отказаться.

Она рассмеялась.

– Но так быстрее заправлять кровать!

– Я терпеть не могу одеял!

– Но ведь это так приятно!

– Не спорь. Я покажу тебе, как должна быть заправлена постель.

Она опустила глаза. «Он изменится…» – подумала она, глядя, как Франсуа натягивает простыню.

Скоро она перестала встречаться со своими друзьями по мнению Франсуа, все они были слишком молоды. Они напоминали его учеников, которым он раз в неделю преподавал информатику в лицее имени Шарля де Голля в Руане. Юные болваны!

«Тем лучше, мне и самой не хочется их видеть!» – сказала она, пожимая плечами. На самом деле она не выносила их удивленных взглядов, их молчаливого неодобрения. С тех пор как она переехала на улицу Принцессы, она чувствовала, что одинаково далека и от своих приятелей, и от приятелей Франсуа. Особенно ее смущали женщины.

– Они обогнали меня на пятнадцать лет… Они ведут активную жизнь, у них семья, дети, и при этом они умудряются оставаться привлекательными. Мне не угнаться за ними, Франсуа… Ваши разговоры – и те недоступны моему пониманию… Они наверняка считают меня такой зеленой, такой глупой… Я никогда не раскрываю рта…

– Да ты великолепна! Главное – оставайся такой и дальше! Я обожаю в тебе именно твой возраст! Твой возраст, твое тело, твою маленькую ненасытную пещерку!

– Но посмотри на меня! Я не ношу ни облегающих джинсов, ни открытых бюстгальтеров… я не прочла и десятой доли того, что прочитали вы… я не покупаю ни утренних, ни вечерних газет… не обедаю в модных ресторанах… Я даже готовить толком не умею! Один лишь омлет и макароны с маслом, и те кое-как…

Франсуа рассмеялся. Она выглядела такой очаровательной, такой молодой по сравнению с этими старыми тетками, его знакомыми.

– Да ты их всех возбуждаешь!

– Кого?

– Мужиков! Ты что, не замечаешь, как они похотливо смотрят на тебя, на твою маленькую грудь? Мне, конечно, не следует тебе этого говорить, любовь моя…

– И все же…

– Да они только и мечтают о том, чтобы переспать с тобой.

– Ты так считаешь?

Она заправила за ухо прядь волос.

– Тебе это льстит?

– Придумаешь тоже!

– Сознайся, тебя это возбуждает!

– Не говори глупостей…

– Дай-ка я посмотрю… Так и есть, я прав, тебя это возбуждает, ты вся мокрая!

– Это не они, это ты меня возбуждаешь.

– Ты бы хотела?

– Хотела чего?

– Переспать с ними?

– Перестань, Франсуа! Хватит!

Она рассмеялась. Его слова не возмутили ее! Она смеялась! Франсуа вскрикнул. Он встал с кровати и прошептал. – «Я думал, ты согласна… Признайся, любовь моя, что ты хотела заняться сексом с другими».

Он снова заплакал.

* * *

Шесть вечера. Франсуа почувствовал, что голоден. На кухне не было ничего, кроме черствого хлеба. «Эмоции, переживания… как это истощает», – подумал он, открыв и тут же закрыв дверцу холодильника. До него долетел телефонный звонок, затем голос матери повторил ту же короткую фразу, что и час назад «Это мама, перезвони». По ее тону Франсуа понял, что если он не выполнит ее просьбу, то она заявится к нему домой.

– Я не покончил с собой, – сказал он ей.

– Меня беспокоит, что ты там один…

– Знаешь, что доставит мне самое большое удовольствие?

– Нет, что?

– Если ты оставишь меня в покое!

– Думаю, тебе лучше поговорить с отцом…

Франсуа инстинктивно сжал трубку. Горе отца только усиливало его собственную боль.

– Не волнуйся, папа! Я ужинаю сегодня у друзей.

Но на самом деле он ни у кого не ужинал. Хотя Барбара и звала его, он чувствовал, что не в состоянии снова играть роль безутешного вдовца. Утром на кладбище ему пришлось выставить свою боль на всеобщее обозрение. Франсуа не помнил, когда он в последний раз плакал, разве что лет в десять. Да, лет в десять, когда старшие мальчишки задирали его.

Ополоснув лицо, он подумал: «Кто теперь будет заботиться о моем члене?» Никому и в голову не придет, что вдовцу просто необходим секс в первый вечер после похорон. Ибо что еще может заполнить пустоту, оставленную безжалостной смертью?

В этом нет ничего дурного, дамы и господа! Пожалейте мой бедный член!

Он побрасывал в руке свой вялый пенис, как нищий побрасывает мелкую монетку.

Прошу вас, милые дамы!

Он уже прикидывал, какая из его бывших любовниц может быть свободна, но вовремя спохватился: его примут за чудовище, нет, нельзя так рисковать своей репутацией. Мир тесен. Мир глуп, а он из-за этого должен тут подыхать! Подыхать от одиночества, от тоски, подыхать от того, что хочется заняться любовью, да вот боязно подыхать от голода! Бедный мальчик!

Он подумал о проститутках. Удобно, не правда ли?! Жаль, что борделей больше нет! Ибо минета в какой-нибудь тачке ему не хотелось сегодня вечером. Не хотелось также взбираться вверх по лестнице, пожирая глазами оплывшие ляжки в рваных колготках, «Нет, что мне сейчас нужно, так это хорошую порнуху. Отличная идея! В конце концов у меня на лбу не написано, что я только что вернулся с кладбища Баньо, где похоронил молодую жену!» – подумал он.

Выйдя на улицу, Франсуа почувствовал удивление Он и забыл, что уже весна. «Весна, весна – пора любви…" – завертелась у него в голове строчка русского поэта. Ему удалось заставить себя одеться и переступить порог квартиры. Одно это уже было маленькой победой, первым шагом на пути к выздоровлению! Он готов был поверить в то, что сможет отвлечься, забыться хоть на один вечер. Но, обнаружив скопление людей на террасах кафе, он вновь почувствовал себя бесконечно несчастным.

На улице Фур он испытал странное чувство и даже наклонил голову, чтобы посмотреть, одинаковые ли ботинки у него на ногах, застегнута ли ширинка. Почему-то на этой оживленной улице ему вдруг показалось, что он раздет.

Чем дальше он шел, тем болезненнее ощущал свое одиночество, от которого терял равновесие, которого стыдился. Превозмогая себя, он продолжил свой путь.

* * *

– Мне надоели все эти званые ужины! – призналась она однажды. – И эти комментарии за нашими спинами… Меня это гнетет!

Она сбросила платье.

– Просто это их возбуждает: зрелый мужчина – и с девчонкой двадцатилетней! Пройдет еще пара недель, и нас перестанут приглашать…

– Тем лучше!

– Но и развлечений поубавится!

– Общество этих людей тебя развлекает?

– Да… А тебя нет?

– Нет, я предпочитаю быть с тобой вдвоем!

– Это ты сейчас так говоришь!

Франсуа покрывал ее грудь быстрыми поцелуями.

– Вот увидишь… Придет день, и одного меня тебе уже будет недостаточно…

– Не думаю! – И вдруг добавила, испугавшись: – А если все наоборот? А если меня тебе станет недостаточно?

– Этот день еще не настал, богиня. Иди сюда, забирайся на меня…

– Но ты думаешь, что однажды это случится?

– Тогда я найду какой-нибудь выход…

– Что ты имеешь в виду? – Она прекратила свои ритмичные движения.

– Увидишь… Когда ты мне наскучишь…

– Значит, ты уже сейчас знаешь, что когда-нибудь я тебе надоем?

Она попыталась подняться, но он удержал ее за бедра.

– Ты не закончила.

– Мне больше не хочется.

– Ничего, тебе придется подчиниться… – произнес он, силой проникая в нее.

Он почти сразу кончил и высвободился.

Она прошептала дрожа:

– Ты меня почти что изнасиловал…

Потом она вспомнила парней, которые быстро входили в нее и так же быстро, не задерживаясь, выходили. Не задерживались они и в ее жизни. Она подумала о ласках Франсуа, без которых больше не могла обходиться. И решила забыть только что произошедшее.

Дни и ночи сменяли друг друга. Одна неделя шла за другой. Огонь желания, снедавший ее тело не затухал. Ни утром, ни днем, ни ночью. В нем сгорали все ее мысли, в нем сгорало ее «я». Она была любовницей, предлагающей себя, как предлагают вещь. Она и была вещью. Но она тем охотнее принимала свою роль, чем сильнее неукротимое желание партнера подтверждало силу ее женственности. Она не переставала повторять: «Я принадлежу тебе. Делай со мной что хочешь». А для него эта покорность служила неиссякаемым источником удовлетворения сексуальных фантазий. Но наивысшей точки удовлетворение достигало, когда они бывали на людях. Будучи убежденным, что любой мужчина мечтал бы оказаться на его месте, Франсуа взирал на свою подругу с гордостью. Она дарила ему свое тело, она дарила ему свое время. Ему нравилось думать, что однажды она подарит ему и свою душу.

Однако в этой самодостаточности он не заметил, как она стала для него смыслом жизни. Он хотел просто поиграть с ней, а она превратилась в коварный наркотик, увлечение которым лишь усиливает зависимость. Ее отсутствие днем было невыносимым, оттого что он мучился от постоянно грызущего чувства ревности. Он спрашивал себя, чем она занимается, с кем и как разговаривает, улыбается ли при этом или – хуже того! – кокетничает. Он представлял, как она хохочет в компании студентов, как попадает под обаяние какого-нибудь энергичного профессора. Чем больше проходило времени, тем сильнее он страдал. Он осознавал, что отныне приговорен, что больше не может обходиться без нее. И, проклиная ловушку, в которую угодил, искал способ накинуть хомут на шею своей возлюбленной.