Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Жан Жюль-Верн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Внук великого классика мировой литературы Жюля Верна Жан Жюль-Верн в этой монографии подробно и обстоятельно описывает жизнь и творчество своего деда.

---

Припомним страдания Артура Гордона Пима, спрятавшегося в трюме «Дельфина» при сообщничестве своего приятеля Августа Барнарда, сына капитана… Мятеж на корабле… истребление части экипажа… Барнард спасается благодаря покровительству Дирка Петерса, матроса необычайной физической силы… зловещая хитрость помогает Пиму, Барнарду и Петерсу избавиться от мятежников, за исключением некоего Паркера, перешедшего на их сторону. Затем идет мучительная одиссея четырех уцелевших на «Дельфине», с которого бурей сбросило мачты и который начинает давать течь. Ужасная сцена, когда, умирая от голода, потерпевшие кораблекрушение решают, что кто-то из них должен быть принесен в жертву, и бросают жребий. Судьба указывает Паркера, которого тотчас же убивает Дирк Петерс.

Барнард погибает от истощения. Подобранные наконец шхуной «Джейн Гай» оставшиеся в живых еще не пришли к концу своих испытаний. Вышедший в море ради охоты на тюленей капитан Гай решает разведать морской простор в направлении Южного полюса и останавливается на странном острове Тсалал, где туземцы, чернокожие с черными зубами, испытывают, по-видимому, ужас и отвращение ко всему, что белого цвета… Затем следует ужасная гибель экипажа «Джейн Гай», погребенного на дне оврага под многотонным слоем рыхлой и жирной земли, сброшенной на них дикарями. Единственные уцелевшие — Пим и Петерс — должны будут провести много дней в лабиринтах шахты, прежде чем им удастся захватить шлюпку и бежать с проклятого острова, забрав с собой туземца…

Затем оба они принимают решение плыть на юг и попадают «в какую-то неизвестную, диковинную область океана». Вокруг них творится нечто необыкновенное: «их засыпает дождем из пыли, которая, однако, тает, едва коснувшись воды», температура повышается. «Верхняя часть пелены пропадает в туманной вышине. Мы приближаемся к ней с чудовищной скоростью».

Вот последние страницы записок Пима, которые Жюль Верн цитирует полностью: «Оттуда несутся огромные мертвенно-белые птицы и с неизбежным, как рок, криком «Текели-ли!» исчезают вдали. Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятия. И вот в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты человеческая фигура в саване.

И кожа ее белее белого».

Жюль Верн завершает свою статью восклицанием:

«Так заканчивается это повествование. Кто его довершит? Человек, более дерзновенный, чем я, и более склонный углубляться в область невозможного».

Однако надо полагать, что Гордон Пим благополучно избег гибели, ибо он ведь сам публикует свою странную исповедь. Но смерть застигла Пима до того, как он закончил ее. По выражает сожаление об этом, но отказывается написать конец повествования.

Вот каково краткое содержание основных произведений американского писателя. Не зашел ли я слишком далеко, выдавая их за странные и сверхъестественные? А может быть, он на самом деле создал новый литературный жанр, порожденный (выражаясь одним из его терминов) обостренной чувствительностью его мозга?

Оставив в стороне непонятное в произведениях По, мы восхищаемся в них новизной ситуаций, обсуждением явлений мало известных, наблюдением над болезненными проявлениями человеческой психики, выбором своеобразных сюжетов, всегда оригинальной личностью его героев, их болезненным и нервным темпераментом и манерой уснащать свою речь странными междометиями. И несмотря на то что все у По необычно и невозможно, порой возникает правдоподобие, заставляющее читателя верить ему.

Да будет мне позволено теперь привлечь внимание к материалистической стороне этих повествований. В них никогда не чувствуется потустороннего вмешательства. По, видимо, не желает допускать его и претендует на то, чтобы все объяснять физическими законами, которые он при случае даже придумывает сам. В нем не чувствуется той веры, которую должно было бы породить беспрестанное созерцание сверхъестественного. Фантастику создает его холодный ум, если можно так выразиться, и этот несчастный человек к тому же апостол материализма. Но мне представляется, что это не столько вина его темперамента, сколько влияние чисто практического, промышленного общества Соединенных Штатов. Он писал, мыслил, мечтал, как американец, человек позитивного созерцания. Отметив эту тенденцию, мы можем восхищаться его произведениями.

По необычайным историям Эдгара По можно судить о том, в каком постоянном перевозбуждении он жил. К сожалению, ему не хватало сил, и он прибегал к излишествам, которые повлекли за собой, по его же словам, «ужасную болезнь алкоголя», от которой он умер.

Жюль Верн извлечет из этого анализа пользу. Он сохранит то, что считает достоинствами: новизну ситуаций, обсуждение мало известных явлений, выбор своеобразных сюжетов, правдоподобие, внушающее читателю веру. Но герои его будут не больными, а людьми, полными энергии и здоровья. И он заставит нас верить в невероятное.

Разумеется, созданные им фрески прославляют человеческую энергию, но и она имеет пределы. Когда человек исчерпает свои внутренние силы, на помощь ему приходит провидение. Нет сомнения, что Жюль Верн был деистом. Религиозные верования, унаследованные им от отца, проявляются именно тогда, когда в своих произведениях он при крайних обстоятельствах прибегает к вмешательству провидения.

Между тем его упрекали, как и он упрекал По, что он обращается к богу слишком редко. И в том и в другом случае упрек этот — если речь идет об упреке — является следствием недоразумения. Разве можно упрекать ученого в том, что он, делая свои опыты, не обращается к богу? Позитивизм того или иного человека науки отнюдь не исключает у него религиозных убеждений. Только средневековая инквизиция могла бы осудить его за научный позитивизм. Надо согласиться с тем, что писатель, на каждой своей странице взывающий к богу, может лишь наскучить читателю, породить в нем равнодушие и в конце концов обесценить саму идею божественного.

Фактически рассказы По свидетельствуют о том, что автор их был словно заворожен идеей смерти. Американский писатель терзался вполне человеческим чувством ужаса и допускал бытие бога, стремясь обосновать его какими-то новыми доводами. Не в одном рассказе у него действуют призраки или силы магнетизма. Уже в «Правде о том, что случилось с мистером Вальдемаром» он показывает своего героя во власти месмерического воздействия. В «Месмерическом откровении» По идет еще дальше, вкладывая в уста мистера Вэнкерка следующие слова: «Вы же знаете, что начало есть бог» — и затем: «Я представляю себе, он не дух, ибо он — сущий. И вместе с тем он и не материален в вашем понимании».

Жюль Верн пишет в своей статье, что По материалист и мыслит позитивистски, но это ничем не оправдано. На самом деле По имел, по всей видимости, немалую склонность ко всему таинственному, рассказы его представляют собой сцепление «чудесных» происшествий. Если же он и обращается к законам физическим, то с огромной долей фантазии.

Жюль Верн в своем творчестве совершенно противоположен этому своеобразному писателю. Его герои — люди живые, и действуют они во вполне реальной среде. Если в его повествованиях и происходит что-либо таинственное, то оно всегда разъясняется. В мире его действуют не призраки, а живые существа. Имеется лишь одно серьезное исключение: он решится проникнуть к центру Земли, следуя указаниям «криптограммы, написанной руническими письменами одним ученым XVI века», Арном Сакнуссемом, которого он называет знаменитым алхимиком. Здесь влияние По несомненно. Оно проявляется и тогда, когда Аксель получает урок проникновения в бездну от своего дяди Лиденброка, как Пим на острове Тсалал получил его от Петерса. Через кратер вулкана Снеффельс наши герои проникают во внутренние области земного шара, и автор пользуется случаем, чтобы прочесть нам краткую лекцию по геологии. Но вскоре ему удается создать для героев окружение, полное таинственной тревоги, и под конец он приводит их к странному подземному морю, населенному доисторическими чудовищами. На берегах его исследователи обнаруживают даже гиганта праадамита, пасущего стадо мастодонтов. Это же настоящий Эдгар По!

Еще дважды обратится он к манере американского поэта: в 1875 году, описывая ужасы, пережитые путешественниками на «Ченслере», и в 1892 году, взявшись дописывать путешествие Пима в романе «Ледяной сфинкс». Что касается прочих своих произведений, то в них он обращается только к физическим законам и действует в мире, порою необычном, но всегда возможном.

Тем не менее и он в свое время поражен был неким психическим феноменом. В 1850 году двадцати двух лет от роду ему случилось повстречаться со знаменитым гипнотизером Алексисом, и тот дал ему вполне точные сведения о его сестренке Мари и о путешествии, которое совершал его брат Поль, причем Алексис назвал и корабль и место, где он находился. «Ты видишь, — писал он отцу, — это же настоящее волшебство».