Мария Барышева - Говорящие с...

• Название: Говорящие с...
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Негласный глава города никак не мог пригласить молоденькую, никому не известную журналисточку для беседы о природе вещей.

---

   - Значит, часы могут идти и в обратную сторону, - хрипло произнес Сева.

   - Опять вы со своими часами?! - грохнул Гурин. - Да это бред полный! К тому же, никаких часов на нем не было! Мы все сняли часы, - он ткнул пальцем в направлении Шталь, - исключительно из-за твоей идиотской версии!

   - О как маньяк-то раздухарился! - ядовито заметил стоматолог, но тут же изменившимся голосом сказал: - Ох ты... Юлечка... вы... вы очень плохо выглядите.

   Но Маланчук уже и сама, воздев руки, потрясенно уставилась на свои ногти, вытягивавшиеся прямо на глазах, словно у киношного оборотня. Тихо шевелились, расползаясь по плечам и спине растущие волосы, и так же тихо расползался по лицу Юли негодующий ужас.

   - Опя-а-ать?! - завопила она и запрыгала на конце цепи, колотя себя руками, точно на ней горела одежда. - Почему?! Часов же нет! Нет!

   - В диване! - крикнула Шталь, мельком глянув на собственные ногти и с облегчением убедившись, что они все так же коротки. - Посмотри в диване! Наверняка что-то есть в диване!

   Коля-второй поставил на пол малыша, сразу же задумчиво зашлепавшего куда-то в центр зала, и напал на диван. Юля, не переставая издавать истеричные вопли, кинулась к своему дивану, подхватив маникюрные ножницы. Остальные тоже набросились на мебель, и несколько минут в зале не было слышно ничего, кроме треска рвущейся обивки, скрежета, лязга и надсадного рабочего пыхтения. Все старательно трудились над теми диванами, до которых доставали, ругаясь, ворошась в обивке, мешая друг другу и втыкая подсобные инструменты друг другу в пальцы, только Сева, опустившись на пол, страдальчески сморщился, прижав ладонь к уху, да Гурин скептически улыбался из своего угла.

   - Ага! - наконец торжествующе закричал стоматолог, взмахнув извлеченными из недр дивана настольными часиками размером с ладонь, и с размаху шваркнул их о стену, после чего злобно дотоптал то, что осталось. Секунду спустя Коля-второй тоже вытащил идентичные часы.

   - Стоят, - сообщил он остальным, бросил часы на пол и несколькими ударами ноги превратил их в мелкое крошево.

   Больше часов найдено не было, и узники отвалились от распотрошенных диванов и расселись на полу, тяжело дыша. Маланчук, причитая, вновь принялась обрезать ногти, а Шталь попыталась было дотянуться до Севы, но тот отодвинулся.

   - Неужели ты не слышала? - спросил он со слезами. - Неужели ты не слышала, как они умирали? Это ужасно!

   Эша попробовала было сказать что-то ласковое или ободряющее, но вместо этого на ум лезли лишь ругательства. Она действительно ничего не слышала, все куда-то пропало, даже несмотря на то, что рядом был Сева. Если б только она могла слышать хоть одни часы... Эша попыталась представить себе человека, который наполняет комнату газом, приволакивает в нее кучу цепей, заковывает каждого, закрепляет цепи по другую сторону стен, заговаривает часы, прячет в диванах будильники, потом приковывает и себя и становится частью очнувшихся. Но человек не представлялся. Вместо него почему-то представлялся Ейщаров, причем представлялся он с таким выражением лица, что представлять его совсем не хотелось. В этот момент малыш, подшлепав к бассейну, заглянул в него и восторженно провозгласил:

   - Лыбки!

   Все обернулись. В процессе поиска часов они как-то подзабыли про Колю-первого и сейчас, вновь обнаружив его существование, осознали, что каким бы не стал телохранитель Гурина, он, в отличие от них, теперь находится на свободе.

   - Мальчик! - истошно завопил стоматолог, вскакивая, и малыш испуганно шарахнулся от бассейна. - Мальчик! Позвони по телефону ноль...

   - Телефон высоко - он не достанет! - перебила его Жанка. - Мальчик, сходи на другой берег, там гостиница - скажи...

   - Куда он пойдет - он же голый! - возмутилась Вера. - Простудится!

   Артем цинично заметил, что лучше один простуженный ребенок, чем все они, к утру умершие от старости или тоже превратившиеся в совершенных ребенков, хотя он, конечно, не отказался бы так помолодеть. После этого он напустился на Колю-второго:

   - Зачем ты часы разбил?! Может, мы могли бы вернуться обратно!

   - Да пошел ты!.. - сказал Коля-второй, апатично подергивая свою цепь. После этого они с Артемом отделились от криков, организовав собственную дискуссию на тему перемещений в пространстве и личной жизни собеседника, прочие же продолжали взывать к ребенку:

   - Мальчик, сбегай в гостиницу...

   - Да откуда ему знать, что такое гостиница?! Мальчик, видишь, вон там в окне домик?..

   - Там сейчас даже я ни хрена не вижу! Мальчик, ты дерни телефон за провод...

   - А откуда ему знать, что такое телефон?!

   - Мальчик пойди и позови кого-нибудь на помощь!

   - Да там за дверью маньяк!..

   - Так маньяк же здесь!

   - Они везде! Мальчик, найди какую-нибудь железку и принеси дяде...

   - Толку от железки! Мальчик, сбегай в соседнюю комнату и скажи, за что там цепи держатся...

   - Мальчик, лучше сходи за стойку и принеси вон ту длинную бутылочку!

   - Нашли время! Мальчик, послушай сюда...

   Малыш, сделавший из обрушившихся на него криков собственные выводы, плюхнулся на пол и разразился пронзительным ревом. Все сразу виновато замолчали, после чего администраторша сказала:

   - Видите, чего вы добились? - она развела руки и поманила малыша. - Мальчик... э-э... Коленька, иди к тете. Иди сюда, мой сладкий.

   Малыш, всхлипывая, посмотрел на манящие руки, кое-как поднялся и зашлепал в противоположную сторону. Добрался до стойки, спрятался за нее и начал чем-то усиленно греметь. Через секунду из-за стойки выкатилась коричневая бутылка и лениво покатилась в сторону.

   - Ой-ой, - сказала Жанка, - по-моему, он добрался до марочного коньяка.

   - Это Колька, - убежденно сказал Коля-второй. Шталь фыркнула, нервно докуривая предпоследнюю сигарету, и тут Петр Семенович грохнул на весь зал:

   - Милюков! Какого... ты там сидишь, маму твою?!.. За что я тебе плачу?! Ствол про... ситуацию про... уволю на... А ну бегом сделай что-нибудь!!!

   - Не смейте орать на ребенка! - взвизгнуло несколько женских голосов, и в Гурина что-то полетело.

   - Это не ребенок! - рявкнул Петр Семенович. - Это мой телохранитель!

   - Вы серьезно? - изумленно в один голос спросили Зоя-Оля, после чего все посмотрели на Гурина очень внимательно. Малыш вышел из-за стойки, держа в руке обгрызенную плитку шоколада, оглядел Петра Семеновича и звонко сказал:

   - Плохой дядька, ффу!

   - Поговори еще у меня тут! - свирепо ответил его начальник. Малыш уронил обертку и неторопливо прошел к двери. Толкнул ее, и дверь с легким скрипом приотворилась. Все затаили дыхание, наблюдая, как Коля-первый выходит за дверь. Прошлепали, удаляясь, босые ножки, и вновь все стихло, потом Коля-второй неожиданно спросил:

   - Так что же получается, раз он маленький, так теперь и не помнит ничего?

   - Похоже на то, - Эша мстительно ввинтила окурок в пол.

   - Вот зараза, - уныло провозгласил Коля-первый, - он же мне триста баксов должен!

   Сева, на некоторое время позабыв о пережитых ужасах мебельной агонии, привалился к тому, во что превратился диванчик, и разразился хохотом, утирая глаза здоровой рукой. Гурин, очевидно, принял смех на свой счет, потому как злобно потребовал от Эши:

   - Слышь ты, уйми своего, кто он там тебе...

   Фраза прозвучала совершенно некстати. Если до этого Шталь относительно мирно и сугубо индивидуально варилась в смеси из страха, раздражения, возмущения и негодования, и огонек под этой смесью был средненький, то требование Гурина превратило огонек в ревущее пламя, смесь мгновенно вскипела, и Шталь приготовилась. Она одну за другой похватала свои туфли и пошвыряла их в состоятельного человека, потом в ту же сторону переправила и Севины туфли. Она обозвала Петра Семеновича всеми известными ей неприличными словами, склеивая их в причудливые неприличные предложения, украшенные столь же неприличными причастными и деепричастными оборотами. Когда неприличные существительные кончились, Эша почему-то ударилась в морфологические и синтаксические термины, потом с радостью перешла на зоологию и ботанику, продвигаясь в обратном порядке эволюции, а когда в ее распоряжении остались лишь первичные белководобные соединения, выпила стаканчик воды, который сунул ей Сева, и стаканчиком тоже швырнула в Гурина, который перестал огрызаться уже после "плюралиа тантум"1 и "парцелляции"2 и сидел очень тихо.

   - Успокойся, а? - Сева, похлопал ее по руке. - Не так уж пока все и плохо...

   - Мне и этого хватает! - Эша глянула на себя в зеркало и сморщилась. - Черт знает что! Я не подписывалась разыскивать такие вещи! У меня вообще отгулы! Я пришла отдохнуть, а вместо этого уже два часа вокруг полный хичкок и сплошное ардженте! Лучше б я сидела с пяльцами в укромном уголке или где-нибудь в тихом садике считала груши.