Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

• Название: Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
• Автор: Леонид Млечин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Политика
• Год: 2008

Происхождение Юрия Андропова и сведения о его родителях принадлежали к числу высших секретом государства. Что же такое было в биографии председателя КГБ и руководителя Советского государства, что его карьера да и, пожалуй, сама жизнь ви­сели на волоске? Это лишь одна из загадок Ю.В. Андропова, о которой рассказывается и книге. Человека, которого боялась вся страна, одолевали собственные страхи. В био­графии Андропова рано ставить точку.

---

Когда восставали восточные немцы, венгры или поляки – они не­навидили свою власть. А в Чехословакии власть и народ были заодно. Выяснилось, что восемьдесят процентов населения поддерживают новую политику коммунистической партии и безоговорочно высказываются за социализм. От этого московских лидеров просто оторопь брала.

За три дня до ввода войск чехословацкое руководство устроило большой прием. После официальной части Александр Дубчек отвел кор­респондента «Известий» Владлена Кривошеева в сторону и стал жало­ваться на то, что ему Москва не доверяет:

― Ведь я семнадцать лет прожил в Союзе! Я там учился! Я искренен и честен в отношениях с Союзом!

Собственные корреспонденты «Правды», «Известий» и Труда в Праге, понимая, к чему идет, обратились к своим редакторам, пола­гая, что в Москве просто не знают положения дел.

Главный редактор «Правды» Михаил Васильевич Зимянин, который был послом в Праге до Червоненко, отказался слушать, буркнул:

― Нам все доподлинно известно.

Главный редактор «Известий» Лев Николаевич Толкунов собрал редколлегию, которая мрачно выслушала своего корреспондента и разошлась.

17 августа венгерский лидер Янош Кадар предложил Дубчеку встретиться. Они разговаривали на границе. Кадар, переживший восстание 1956 года, смотрел на руководителя Чехословакии с удив­лением. При личной встрече Кадар пытался объяснить Дубчеку: либо он сам жесткой рукой наведет порядок в стране, либо вторжение не­минуемо. Дубчек не верил, что Москва введет войска. Кадар с нотка­ми отчаяния в голосе спросил:

― Вы правда не понимаете, с кем имеете дело?

18 августа в Москву приехали делегации социалистических стран. Все захотели участвовать в военной операции, особенно этого доби­вался руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт:

Ведь мы тоже входим в Варшавский договор.

Пускать немецких солдат в Чехословакию с учетом трагическо­го опыта Второй мировой войны не хотелось, Щ вовсе отказать Уль­брихту было невозможно, поэтому в состав оккупационных войск включили небольшой контингент Национальной народной армии ГДР.

18 августа ранним утром на втором этаже старого здания Ми­нистерства обороны маршал Гречко провел последнее совещание перед вводом войск (см.: Майоров А. Вторжение. Чехословакия. 1968). Спи­сок участников совещания был утвержден самим министром. Без де­сяти девять появился начальник Генерального штаба, и всем разреши­ли войти в зал заседаний. В девять появился Гречко. Он занял свое место. Все надели очки и раскрыли свои тетради.

— Что-либо записывать запрещаю.

Тетради закрыли. Очки сняли — за ненужностью. Генерал Майоров уже много позже вспомнил, что тогда говорил министр обороны.

— Я только что вернулся с заседания политбюро, — сказал Гречко. — Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно при­ведет к третьей мировой войне. А теперь я послушаю, как вы готовы к выполнению этой задачи.

Маршал Захаров нажал кнопку, и на стене появилась огромная карта. На территорию Чехословакии вводились три армии — 1-я танко­вая, 20-я и 38-я общевойсковые. Гречко одного за другим поднял ко­мандармов, которые доложили, что войска готовы к выполнению боевой задачи.

— А теперь я обращаюсь ко всем. — Гречко посмотрел на участников совещания. — В первые трое—пятеро суток я, Генеральный штаб и все вы работаем на них, — он показал на троих командиров. — От стремительных действий их армий зависит, как вы понимаете, слишком многое. Возможно, судьба Европы. А значит, и мировой рас­клад сил.

Он скомандовал:

— Садитесь, командармы.

На всякий случай вооруженные силы готовились к большой вой­не с применением ядерного оружия. Как обычно, отличился командую­щий воздушно-десантными войсками генерал-полковник Василий Марге­лов.

Товарищ министр, — выпалил он, — все семь дивизий готовы разнести в клочья любого противника!

Спокойно, генерал, — заметил Гречко.

Когда совещание закончилось, главный десантник Маргелов оста­новил в дверях командующего 38-й армией генерала Майорова:

― Ну что, понял, Саша?

―Так точно, Василий Филиппович.

― А что понял?

― Действовать надо решительно и твердо управлять войсками.

Е..ть надо и фамилию не спрашивать — вот что надо! - весело сказал командующий десантными войсками.

Генерал Майоров остолбенел.

19 августа, и десять утра, в Москве началось заседание полит­бюро, на которое пригласили руководителей всех союзных республик. Им сообщили, что политическая ситуации и Чехословакии требует ре­шительных мер. Потом, когда остались только члены политбюро, воен­ные развесили карты, и министр обороны маршал Гречко и начальник Генштаба маршал Захаров детально изложили план операции.

Гречко сообщил, что разговаривал с министром обороны Чехо­словакии генералом Дзуром. Андрей Антонович редупредил его, что если со стороны чехословацкой армии прозвучит хотя бы один выстрел, то Дзур будет повешен на первом же дереве.

Брежнев позвонил президенту страны Людвику Свободу и просил с пониманием отнестись к вводу войск. Больше никого из руководи­телей Чехословакии о вводе войск и их страну не предупредили.

19 августа составили обращение к Чехословацкой народной ар­мии:

― Дорогие братья по оружию!

Верные делу социализма, жизненным интересам своих Народов, руководители Коммунистической партии и правительства Чехословакии, перед лицом усилившихся действий контрреволюционных сил, призвали нас на помощь.

Откликаясь на эту просьбу, мы идем к вам, чтобы оказать братскую помощь и совместными усилиями защитить дело социализма в Чехословакии...»

Ночь ввода войск с 20 на 21 августа Брежнев, Подгорный и Косыгин провели на центральном командном пункте Генерального шта­ба.

Президент страны Людвик Свобода и министр обороны Мартин Дзур всерьез отнеслись к тому, что им сказали Брежнев и Гречко, и приказали своей армии не сопротивляться, поэтому военная часть операции прошла успешно. Из военных деятелей на стороне Дубчека был, пожалуй, только начальник политуправления чехословацкой армии генерал Вацлав Прхлик. В январе 1968 года он возглавии военный отдел ЦК, Прхлик добивался хотя бы минимальной независимости во­оруженных сил Чехословакии, что вызвало резкое возмущение совет­ских генералов. Дубчек расформировал отдел ЦК. Прхлик вернулся к своим обязанностям в армии. Но власти над вооруженными силами у него не было.

20 августа в четыре часа вечера Вилиам Шалгович собрал ру­ководителей ведомства госбезопасности, в том числе тех, кого уво­лил министр Павел, и предупредил, что идут советские войска, кото­рым надо помочь.

В Праге тем временем заседал президиум ЦК компартии Чехо­словакии. Около полуночи председателя правительства Черника при­гласили к телефону. Министр оборони Дзур, в кабинете которого уже находились сторожившие его советские офицеры, доложил, что войска стран Варшавского договора вошли на территорию страны.

Позвонили президенту Свободе. Он приехал через сорок минут. У него уже побывал советский посол Червоненко.

Большинство членов президиума ЦК осудили ввод войск и при­няли резолюцию: «Президиум ЦК КПЧ считает этот акт противоречащим не только всем принципам отношений между социалистическими госу­дарствами, но и попирающим фундаментальные нормы международного права».

Против проголосовали Васил Биляк и еще трое его единомыш­ленников. Президиум ЦК призывал к спокойствию — не оказывать со­противления. Исчезла «законная» база под вторжением. Пленум ЦК, Национальное собрание, правительство — решительно все выступили против военной оккупации страны.

Чехи оказали пассивное сопротивление: убирали указатели насе­ленных пунктов, чтобы запутать советских солдат, писали на стенах домов «Отец — освободитель. Сын - оккупант». В некоторых населенных пунктах в проезжающие танки и бронетранспортеры бросали камнями и цветочными горшками. Тем не менее, кровь пролилась.

Чешские власти считают, что во время вторжения и в течение последующих месяцев погибло семьдесят с лишним человек и около се­мисот получили ранения.

Когда весть об оккупации страны разнеслась по Праге, у здания ЦК собрались несколько тысяч человек, в основном молодежь с нацио­нальными флагами. Они пели государственный гимн и «Интернационал».

В два часа ночи президент Свобода уехал в свою резиденцию. Черник вернулся в здание правительства. Около трех утра 21 августа здание ЦК окружили советские бронетранспортеры и танки. В здание ворвались десантники. Несколько советских солдат вошли в кабинет Дубчека, где заседал президиум ЦК. Они перерезали телефонные про­вода закрыли окна и стали составлять список присутствующих.