Николай Советов - В изгибе развития

• Название: В изгибе развития
• Автор: Николай Советов
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-7633-0356-3

Действие романа «В изгибе развития» происходит на «звездолете поколений». Очнувшемуся после анабиоза члену первоначального экипажа приходится свергать династию диктаторов, установленную маньяком. Аллюзии на недавнее прошлое страны очевидны, но не очевидна ирония истории, логику которой выдерживает автор, — после победы герою придется стать диктатором со знаком плюс.

---

Слезы ненависти душили меня. Но обессиленная усталостью и переживаниями, я неподвижно сидела на стуле, сжимая кулаки. Всё, что я могла, это крикнуть:

— Вы подлец, Ша Вайн! Подлец! И так ужасно, что порядочные люди…

— Назад! — услышала я резкий окрик Ша Вайна. Он отступил за дверь, полуприкрыв её и прижав с той стороны ногой. Мен Ри, не успев схватить Ша Вайна, ударился о дверь и хотел было на неё навалиться, но из-за двери послышались слова Ша Вайна: — Посмотрите сюда, в щель, Мен Ри. Посмотрите. Считаю до трёх. И если вы не прекратите глупости… Раз!..

Сквозь щель ясно было видно дуло пистолета, направленное прямо в живот Мен Ри.

— Ри! — закричала я, вскочила со стула, вцепилась в него и потащила от двери. Я не хотела больше смертей.

— Я не ошибся в вашем благоразумии, Вер Ли. Именно благоразумия и не хватило Лой Ки, когда он вдруг вознамерился расточить массу энергии на никому не нужное радиосообщение, которое к тому же не имеет шансов достичь адресата. Мне пришлось принять меры, и потому вам, доктор Вер Ли, следует пойти к нему в радиоцентр.

— Что? — вырвался у меня не крик, а почти стон.

— Не волнуйтесь, ничего страшного. У него прострелены всего лишь правое плечо и обе ноги, — издевательски, с какой-то прямо-таки невероятной наглостью произнёс Ша Вайн.

— Негодяй! — со слезами закричала я. — Негодяй! — И бросилась к двери, ища глазами переносный врачебный чемоданчик.

— Не переживаете так, доктор Вер Ли, — с лицемерным сочувствием сказал Ша Вайн. — Подобное неизбежно, когда один владеет оружием, а остальные нет. — И пока я собирала чемоданчик первой помощи, он добавил: — Лой Ки будет просто плохо двигаться и не сможет владеть правой рукой, что ему только полезно. А вы, Мен Ри, запомните, что этот пистолет — единственный на корабле!

— Эх, Мен Ри, Мен Ри, — покачал головой Ник Лов, отрываясь от строк печального повествования и, как это часто бывает, сосредоточивая внимание на самой несущественной части полученной информации. — Не любил ты нашу мужскую борьбу. Смеялся и зубоскалил. Вот и оказался в беспомощном положении. Что же касается пистолета, то, возможно, тот бедный шлюзовик из шахты лифта и ни при чём. Может быть, пистолет, из которого в меня стрелял Аберамон, был тем же самым, из которого стрелял и Ша Вайн. Вещи более долговечны чем люди.

И Ник Лов снова вернулся к письму. «Милый Ник Лов! Только сейчас, по прошествии времени, можно говорить, что надо было сделать то или это. Сейчас я считаю, что мне нельзя было оставлять Мен Ри наедине с Ша Вайном Но это я знаю сейчас, спустя более чем два месяца. А тогда я выполняла долг врача, выполняла его так, как повелевали мне совесть и воспитание. Я бежала к раненому, возможно истекающему кровью, спешила к человеку, нуждавшемуся во мне, и это так и было. И потому могу ли я осуждать себя? Ведь подлость побеждает именно потому, что подлец правильно прогнозирует поступки честных людей, в то время как поступки самого подлеца, с точки зрения логики честного человека, непредсказуемы. И лишь впоследствии я поняла, что Ша Вайну нужно было либо устранить, либо сделать беспомощными всех космонавтов корабля.

Когда я пробежала, не тратя времени на вызов лифта, через два этажа, выскочила в коридор, миновала ряд кают и распахнула дверь радиоцентра, меня не покидало чувство того, что это ещё не конец, что страшный ком убийств продолжает катиться, подминая под себя всё новые и новые жертвы. И я с каким-то, ставшим чуть ли не привычным чувством ужаса увидела Лой Ки, лежавшего в крови на полу, около стула, с которого он раненный сполз. Он был в полном сознании, но истекал кровью. Рана в плече была такова, что не позволяла наложить жгуты. Мне пришлось сделать местные кровоостанавливающие уколы. Затем я дала ему тонизирующее, закрыла раны на плече и ногах плёнкой и вызвала робот-носилки. Всё это время Лой Ки лежал молча, не реагируя на мои успокаивающие слова и глядя мимо меня. Когда робот вкатился, подвёл подъёмное устройство и переложил Лой Ки на ложе носилок, Лой посмотрел на меня, как бы желая что-то сказать.

— Не надо разговаривать, — остановила я его. — Сейчас робот доставит вас в медчасть и там я обработаю вам раны. Для здоровья они не опасны, и через три недели вы будете совершенно здоровы. — Я лгала ему как всегда лгут святой ложью врачи своим больным, чтобы не отнимать у них надежды, а вместо с нею и силы. Раны Лой Ки вовсе не были так безобидны. Лой Ки слабо кивнул и тихо прошептал:

— В этом ли дело?

И я поняла, что, несмотря на мучительную физическую боль, он думает сейчас не о ней, не о своём здоровье, а лишь о том, что же случилось?

«Почему всё это случилось? Как он смел? — думала я о Ша Вайне, нажимая у робота кнопку программы перевозки больного в санитарный отсек. — И что ещё может случиться?»

И с мыслью о том, что может случиться ещё, я передоверила доставку Лоя в медчасть целиком роботу, впервые в своей практике покинула больного и, опережая его, побежала обратно, туда, где я оставила Ша Вайна и Мен Ри.

Мен Ри лежал на полу, схватившись за лицо, и тихо, сдержанно и от этого ещё более страшно кричал от боли. Ша Вайн спокойно сидел на стуле и смотрел на скорчившегося на полу Мен Рн. Пистолета в его руках уже не было. При моем появлении он встал и произнёс:

— Этот — последний, доктор Вер Ли. И уверяю вас, что ничего подобного с вами не случится. Если, конечно, вы будете по-прежнему проявлять присущее вам благоразумие, — сделав значительную паузу, добавил он и нагло улыбнулся.

Ещё не поняв, что произошло на этот раз, хотя в нос мне бросился резкий запах концентрированной соляной кислоты, я поразительно спокойно, а вернее, истерически-спокойно, ответила:

— Я убью вас, Ша Вайн! Убью!

Ша Вайн криво улыбнулся, обошёл, не столько меня, сколько лужу пролитой на полу кислоты, и сказал в ответ:

— У нас ещё будет возможность поговорить на эту тему, уважаемый доктор Вер Ли. А пока вы нужны раненым, и потому у вас нет времени на то, чтобы убивать меня.

Он был прав, подлец, он был прав! И чётко прогнозировал моё поведение!

Первое, что я сделала, — это окатила Мен Ри потоком воды из медицинского шланга, чтобы смыть кислоту, которой облил его Ша Вайн. Хрустящие под ногами осколки подсказали мне, что эта завершающая день трагедия произошла вследствие того, что на голову Мен Ри была обрушена колба с кислотой, хранившейся в шкафу. Я сама два дня назад заказала в хранилище эти колбы для приготовления простейшего профилактического средства от желудочных заболеваний. Мы ведь готовились бороться с холерой! Две колбы с чётко видными надписями на них HCl и сейчас стояли на полке. Одна пустая — кислота из неё ещё позавчера пошла на приготовление питья для экипажа, вторая — запасная — полная. Третья — разбитая — колба валялась на полу, а я обмывала тяжелые ожоги на лице несчастного Мен Ри. С силой оторвав его руки от лица, с ужасом поняла, что ему никогда более не суждено увидеть света — глаз не было, вместо них зияли страшные, выжженные кислотой раны. Единственное, что я могла сделать быстро, чтобы облегчить мучения Мен Ри, это укол морфия, после которого он заснул и хотя бы на некоторое время избавился от страданий.

Итак, у меня в лазарете трое тяжелораненых: Лос Тид, Лой Ки и Мен Ри. Четыре мертвеца обращены в пепел, без похорон, без слов прощания. И пятьдесят шесть беспомощных мужчин, женщин и детей в анабиозе. Живых мертвецов, целиком находящихся в руках тех двоих, кто может действовать. В руках Ша Вайнь и в моих руках. Но что я сейчас могу сделать? С горечью, стыдом, мукой, Ник Лов, я должна признать, что тогда не нашла верных решений, не сумела избавить всех остальных космонавтов от той страшной участи, которую хладнокровно заранее запланировал для них мерзавец Ша Вайн.

Как врач, я делала всё, что могла, и сейчас могу уверенно утверждать, что всё делала правильно. Разумеется, я далека от мысли обольщаться высотами своей врачебной квалификации. В большинстве случаев я подключалась к памяти БМ, широко пользуясь его консультацией. Помощь эта была неоценима, я всегда имела квалифицированнейший совет, и потому моя роль в излечении троих больных невелика.

Лой Ки поправился первым, но возможность ходить и владеть рукой почти потерял Конечно, Лой Ки заказал себе протезную коляску-автомат, но она не заменит ему ног и руку. Лёгкое его зарубцевалось, но здоровье было подорвано. И сознание того, что он инвалид, сильно травмировало Лоя.

Не менее удручён был и Мен Ри. Потеря зрения сказалась на его психике: он стал угрюм, молчалив, если только можно назвать угрюмым выражение его обезображенного кислотой лица. Однако он и Лой Ки мыслили ясно, чего, увы, нельзя было сказать о Лос Тиде. Тот оставался беспомощным дольше всех. Он и сейчас ещё только немного ходит, потеряв практически главное, что есть в человеке, — разум. Тид никого из нас не узнает и не может связно говорить. Лишь иногда он выкрикивает отдельные, ничего не выражающие слова. Сильные головные боли приводят его в исступлённое состояние. И мои консультации с памятью БМ позволяют пока сделать неутешительный вывод о том, что, по-видимому, Лос Тид останется таким навсегда.