Николай Молчанов - Жан Жорес

• Название: Жан Жорес
• Автор: Николай Молчанов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— Будет время, когда вспомнят, что социализм имел своей целью освобождение некоего капитана генерального штаба, а не освобождение пролетариата!

Гэд не уловил прямой связи между судьбой «некоего капитана» и делом рабочего класса. Но эту связь великолепно почувствовал Жорес. Обращаясь к тем, кто твердил, что речь идет не о рабочем, а о человеке, который сам принадлежит к привилегированным классам, и поэтому его дело не касается пролетариата, Жорес отвечал:

— Если Дрейфус незаконно осужден, если он действительно невиновен, то он уже более не офицер и не буржуа. Самой чрезмерностью своего несчастья он свободен от всякого классового признака. Он воплощает само человечество на высшей ступени горя и отчаяния, какое можно только себе представить… Он является только представителем человеческого страдания в самой мучительной его форме. Он живое свидетельство лжи военной касты, политической подлости, преступлений власти. Не противореча нашим принципам и классовой борьбе, мы можем прислушиваться к голосу нашей жалости, и в революционной борьбе мы можем сохранять человеческое сострадание. Чтобы оставаться в пределах социализма, не требуется бежать за пределы человечества.

И сам Дрейфус, ошибочно и преступно осужденный обществом, с которым мы ведем борьбу, каково бы ни было его происхождение, какова бы ни была его судьба, становятся резким протестом против социального порядка. Вследствие ошибки общества, которое в борьбе против него упорно держится за насилие, за ложь и за преступление, он становится элементом революции.

Вот то, что я мог бы ответить; но я добавляю, что социалисты, которые хотят раскопать до дна позорные и преступные тайны, содержащиеся в этом деле, занимаются если не делом одного рабочего, то делом всего рабочего класса.

Кому больше всего угрожает сегодня произвол генералов, постоянно прославляемое насилие военных репрессий? Кому? Пролетариату. Вот почему для него представляется делом первостепенного интереса пригвождать и разоблачать беззакония и насилия военных судов, прежде чем они обратятся в род привычки, всеми признанный. Пролетариат крайне заинтересован в ускорении морального развенчания и падения этих реакционных высших чинов армии. Так как на этот раз они, сбитые с толку кастовой борьбой, применили свою систему насилия и лжи к представителю буржуазии, то этим самым буржуазное общество более глубоко взволновано и потрясено, и мы должны использовать это потрясение для того, чтобы уменьшить моральную силу и наступательную мощь тех реакционных генеральных штабов, которые являются прямой угрозой для пролетариата. Это значит служить не только человечеству, но и непосредственно рабочему классу.

Так Жорес отвечает Гэду и тем, кто вслед за ним твердил, что справедливость, право в условиях буржуазного общества — пустые слова и бороться за них — напрасное дело. Не менее глубоко и убедительно он отвечает тем, кто упрекал его, что, защищая Дрейфуса, он оправдывает буржуазную законность:

— Я могу им ответить только одно: существует две стороны в капиталистической и буржуазной законности. Существует совокупность законов, предназначенных для того, чтобы поддерживать основную несправедливость нашего общества; существуют законы, которые освящают привилегии капиталистической собственности, эксплуатацию наемного труда классом собственников. Эти законы мы хотим сломать, и даже путем революции, если нужно будет уничтожить капиталистическую законность, чтобы дать возникнуть новому порядку. Однако наряду с этими грабительскими законами для привилегированных, созданных определенными классами для себя, существуют другие законы, которые воплощают в себе убогие успехи человечества, скромные гарантии, которые оно мало-помалу завоевало путем многовековых усилий и длинного ряда революций.

И вот среди этих законов тот, который не позволяет осудить человека, кто бы он ни был, без его участия, является, быть может, самым существенным. В противовес националистам, которые желают сохранить из буржуазной законности все то, что охраняет капитал, и выдать генералам все то, что охраняет человека, мы, социалисты и революционеры, желаем из нынешней законности уничтожить капиталистическую долю и спасти долю человеческую.

Жореса часто упрекали в том, что в борьбе из-за дела Дрейфуса он, присоединяясь к либеральной, демократической буржуазии, в конечном счете служил ее идеалам абстрактной гуманности, чистой истины и справедливости, которых на деле не существует, служил интересам буржуазии. В действительности Жорес боролся за такую истину, такую справедливость и гуманность, такое торжество человеческой мысли, которые неотделимы от рабочего класса, которые сливаются с его идеалом социализма. Лучше всего об этом он сказал сам:

— Отныне существует только один класс, который может придать мысли социальную силу: это пролетариат. Он не пользуется никакими привилегиями, ему, по выражению Маркса, нечего терять, кроме своих цепей, он не боится никакой правды, ибо вся правда служит ему. Всякая свободная критика, которая разбивает устаревшие и ложные мировоззрения, подготовляет его торжество.

Точно так же инстинктивный идеализм, который ведет рабочий класс к правде, находится в согласии с его глубокими интересами. Наверное, в среде пролетариата существует много умов, задавленных рабским трудом и засоренных буржуазными предрассудками. Существует и вне пролетариата много мыслителей, смелых и бесстрашных, которые превыше всего ставят правду; но в действительности только пролетариат находится в полной гармонии с правдой. Истинным интеллектуальным классом, несмотря на его бессознательность и невежество, является рабочий класс, ибо он никогда не нуждается во лжи.

Да, так сказать о рабочем классе мог только человек, который любит этот класс, предан ему и считает смыслом своего существования его освобождение! И это говорил человек высочайшей, утонченной культуры, у которого, казалось, нет ничего общего с малограмотными рабочими. 7 февраля 1898 года, когда Жорес пришел во Дворец правосудия выступать в защиту Эмиля Золя, он, ожидая заседания, прогуливался по коридорам с Анатолем Франсом, блестящим продолжателем гуманистической традиции Монтеня и Рабле. Чтобы скоротать время, Жорес читал наизусть стихи времен Людовика XIII и комментировал их, вызывая восхищение Франса изысканностью вкуса. И свою культуру Жорес ставил на службу рабочему классу. Интересно отметить, что, провозглашая рабочий класс самым интеллектуальным классом, Жорес беспощадно бичевал крупных писателей, оказавшихся в рядах клерикально-шовинистического движения. С каким знанием дела, с какой поистине раблезианской иронией он писал о духовном падении Мориса Барреса, Жюля Леметра, Поля Бурже, этих эстетов, декадентов, скептиков, интеллектуальных снобов, отдавших свои знания и таланты клике милитаристов, клерикалов и шовинистов. На их примере он показывает, как общество, заинтересованное в отказе от самостоятельности мышления, от свободы критики, добивается, чтобы люди, профессия которых состоит в мысли, сами дали пример и сигнал к позорному отречению от мышления.

Однако вернемся к тем октябрьским дням 1898 года, когда военные заняли парижские вокзалы, солдаты разбили биваки на площадях, патрулировали по улицам, а офицеры нагло демонстрировали враждебность к рабочим и симпатии к буйным толпам богато одетых фанатиков. В воздухе пахло военным переворотом.

16 октября в зале Вантье на авеню Клиши собрались представители всех социалистических группировок и редакций. Председателем собрания был избран Жан Жорес, его заместителями Жюль Гад и Поль Брусе, Собрание решило создать Комитет бдительности, обратившийся к рабочему классу с воззванием. В нем провозглашалось единство всех социалистических и революционных сил перед лицом опасности реакционного переворота. Рабочих призывали в случае необходимости встать на защиту республики. Гэд неохотно пошел на создание Комитета бдительности. Он был недоволен и тем, что в январе 1899 года этот временный комитет преобразуется в постоянный Комитет социалистического согласия. Не говоря прямо о своих намерениях и не осмеливаясь пойти на разрыв, гэдисты встали в позу капризной изоляции. Они пренебрегают собраниями комитета, отказываются участвовать в митингах и демонстрациях, устраняясь таким образом от активной борьбы в защиту республики. Нередко Жоресу приходилось выдерживать тяжелые объяснения и споры с гэдистами. Но ему же приходилось как-то оправдывать слабость и малодушие некоторых из них в беседах с избирателями, с рабочими-социалистами.

Но с гэдистами ему все же было проще, чем с теми социалистами, которые, казалось бы, находились в одном лагере с ним, с независимыми, или, как их теперь чаще называли, с умеренными, фактическим главой которых считался Мильеран. Ведь начиная с лета 1898 года Жорес почти все время проводил в редакции «Птит репюблик». В одной из комнат два стола: один — Жореса, другой — Жеро-Ришара. Это был проходной двор, где всегда царил классический редакционный хаос. Сюда приходил кто хотел, здесь сидели, курили, болтали. И здесь же, ни на что не жалуясь, неустанно трудился Жорес, исписывая в день по два десятка страниц. Он писал много и хорошо.