Наталия Мазова - Исповедь Зеленого Пламени

• Название: Исповедь Зеленого Пламени
• Автор: Наталия Мазова
• Издательство: Вече
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-114-4

Она родилась в мире, который жители других Сутей называют Тихой Пристанью — кто-то слегка пренебрежительно, а кто-то и с оттенком зависти. Уже восемьдесят лет этот мир, неспешно движущийся по пути технического прогресса, не знал войн, но его жителям пришлось заплатить за это высокую цену, введя жесткое ограничение рождаемости.

Девушкам, не прошедшим тест, никогда не доведется испытать радость материнства, молодые люди будут отворачиваться от них, ибо «кому нужна женщина, не способная дать жизнь детям»? Поэтому когда у болезненной девочки Линды, практически не имеющей шансов пройти отбор, открылся дар «моталицы», странницы по мирам-Сутям, она покинула родной Ругиланд без особого сожаления.

---

Безнадежно глянув на свои штаны, Линхи оттолкнулся от гребня и съехал вслед за своей добычей на собственном заду. Девица барахталась в ручье, когда преследователь упал сверху — и далее последовала абсолютно неэстетичная драка прямо в жидкой грязи. Жирная глина перепачкала не только одежду, но и волосы, и лица обоих. Девица сопротивлялась как бешеная, кусаясь, царапаясь и норовя пнуть в пах, а также громко высказывая все, что она думает о родословной Линхи, его моральном облике, извращенных наклонностях и вариантах мучительной кончины. Слушая это, Рысенок окончательно перестал делать скидку на то, что его противник — женщина, тем более что их весовые категории оказались приблизительно равными.

Поскольку она не подпускала его руки к своим точкам обездвижения, Линхи пришлось аккуратно приложить ее головой о камень в ручье. Оглушенная, девица сразу обмякла в его руках. Линхи вылез из воды и вытащил побежденную «смертную богиню».

— Я вижу, что напрасно называл тебя леди, — сказал он в запале. — Достоинства в тебе ни капли — ты вела себя как последняя шлюха.

После этой фразы он нащупал-таки точки обездвижения на теле девицы и упал лицом вниз на мокрый и грязный берег. Полежав так минуты три, поднялся, зачерпнул ладонью немного мутной воды, надеясь смыть с лица грязь и кровь из многочисленных царапин — но лишь размазал. Оглядел снаряжение — оба меча на месте, жезлы порастерял, ну и черт с ними… А вот ножей, сгинувших в болоте, жалко — все-таки «не враг давал — сам ковал». Ничего, скую новые…

Когда Линхи с усилием взваливал обездвиженную девицу на плечо, она очнулась, но молчала и лишь глазами сверкала из-под корки грязи на лице. Рысенок мысленно представил во всех подробностях белокаменную дорожку в парке у Пэгги, ухоженные цветники по ее сторонам, жестяную зелень магнолий… Здесь, в этом месте, среди грязи, холода и пропитавшей все насквозь влаги, было почти невозможно поверить в существование такой благодати…

Шаг по раскисшей земле… Вижу Цель!

Только вдохнув напоенный запахами южных растений воздух Эсхары, Линхи осознал, насколько он устал, смертельно устал… И это была какая-то странная, не вполне физическая усталость. Словно ему пришлось собрать все свое везение и пробивать им, как тараном, толщу злонамеренного хаоса мироздания…

По мощеной белым камнем дорожке он сделал лишь два шага (на белом остались грязные рубчатые следы) — а затем почти уронил наземь свою добычу и уселся рядом с ней, бездумно глядя в небо.

Минуты через две распахнулись двери Пэггиной летней резиденции, и на крыльце показалась Сиомбар, Нездешняя из тропических лесов Эсхара — самый, пожалуй, экзотический персонаж в ведьмовской свите княгини Маргариты. Тридцать пять для Нездешних — подростковый возраст, поэтому Сиомбар обычно вела себя куда более по-детски, чем большая часть юных ведьмочек.

Она подошла к Линхи с любопытством звереныша, не торопясь обошла вокруг него два раза, наслаждаясь созерцанием, — только фиалковые глаза горят на темном лице. Линхи в своей усталой отрешенности не мешал ей разглядывать себя. Наконец темнокожая воспитанница Пэгги опустилась перед ним на корточки и попыталась заглянуть в его глаза.

— Фердиад, — высказалась она с уважением.

— Чего? — не понял Линхи.

— То есть Беовульф, — быстро поправилась Сиомбар. — Истребитель чудовищ. Боеспособен, как конь.

— Слушай, творение природы… — Линхи в изнеможении прикрыл глаза. — Позвала бы ты сюда Элендис или госпожу Маргариту…

— Пэгги сама выйдет через пять минут, — отозвалась Нездешняя. — Она уже увидела тебя, сейчас будет всю нашу валлийскую школу по цепочке собирать. Всем ковеном решим, что делать с этой…

— А что Элендис? — перебил ее Линхи.

— Эленд сидит наверху. И не думаю, что захочет выйти.

— Это еще почему?

Сиомбар запнулась, и Рысенок ясно ощутил, как повеяло пронизывающей сыростью болот в ароматном воздухе парка.

— Вчера Флетчер вернулся сам. Но…

— Договаривай! — Линхи схватил ее за плечи. — Что с ним?

— Его как подменили… Он отказывается петь свои лучшие Слова — они ему больше не нравятся. И забыл… забыл то, что было у них с Эленд… соприкосновение…

Конец фразы Сиомбар заглушил злорадный смех. Линхи обернулся как ужаленный — да, пленная девица смеялась, и корка грязи на ее лице от этого смеха потрескалась, превратив его в жутковатую личину…

— Ты опоздал, наемник, — проговорила она с нескрываемой злобной радостью. — Все свершилось. Наконец-то эта проститутка получила по заслугам — впредь трижды подумает, прежде чем лезть в постель к чужому жениху…

— Что-о? — Линхи вскочил и пнул ее в бок. — Да как у тебя язык не отсохнет, ты, дрянь?! С чьим это женихом она спала?

— С Хэймом Флетчером, — невозмутимо ответила Многая. — Он был предназначен мне пять лет назад, еще до того, как связался с этой сучкой!

Линхи заглянул в ее глаза — и отшатнулся: в них клубился, дрожал, смеялся туман Ожерелья… И таким было в тот миг выражение лица Рысенка, словно Тень бесшумно промчалась у самых глаз и задела его своим крылом.

* * *

«Ветер сорвал капюшон — закрываю лицо руками. Нет пути… Я сюда не хотел идти, Черная Свеча и Зеленый Камень! Сотнями ног стерты ступени… Внятен приказ: „На колени!“ Нет! Не склонюсь! Кто мне сможет помочь? Мокрым снежным плащом обняла меня ночь. Дурная примета — нет сил не поверить в это… Выбор сделан — изгнанник, прочь!»

Того, что произошло на самом деле, я тогда не знала и не могла знать. Это рассказали мне Сиомбар и Авигея, допросившие Многую — уже потом, когда я стояла на коленях перед статуэткой Андсиры Взывающей и на губах моих умирала нерожденная молитва.

А тогда был всего лишь разговор…

«Элендишка, мне нужно серьезно с тобой поговорить… Знаешь, я ухожу из „Баклан-студии“.

«Как уходишь, Флетчер? Почему?»

«Видишь ли, наши уличные концерты — скорее развлечение, чем действительно денежное дело. А я ведь не одинок, как все вы, у меня мать, я обязан содержать ее…»

«Какие глупости ты говоришь, хороший мой! Разве леди Тассия голодает? Разве „Баклан-студия“ не делится с ней всем, что у нас есть?»

«Все так, но… Этого хватает только на каждодневное существование, а надо больше. Много больше!»

«Но зачем?»

«Я это узнал совсем недавно. Есть такая Исета Виеран, которая умеет исцелять то, что сделали с маминой рукой. Даже такие старые спайки, как у нее, — но это стоит очень больших денег. В „Баклан-студии“ я никогда таких не заработаю».

«Слушай, но существует же этика Целителей! Я поговорю с Деррилином, с Ютой, кто-нибудь из них знает твою Исету — попытаемся уговорить…»

«Это не имеет никакого отношения к этике: На такую операцию расходуется полуторамесячный запас энергии — целитель после нее пластом лежит, а ей же еще и есть надо, чтоб энергию восстанавливать! И сама понимаешь, не что попало, а мясо, фрукты всякие, молоко… Так что не делается это за бесплатно, и никто ее не уговорит».

«Тогда соберем мы тебе эту сумму, всей „Баклан-студией“ соберем! Леди Тассия ведь не чужая нам. Да и вообще — почему ты нам сразу не сказал? У нас же последние два месяца дела шли хорошо, мы бы отложили кое-что…»

«Элендишка, я не могу всю жизнь быть обязанным вам. В конце концов, мужчина я или нет, если не могу обеспечить собственную мать?»

«Не надо так говорить, пожалуйста! Это слишком напоминает мне Тихую Пристань — если ты не добытчик, значит, не мужчина…»

«В чем-то это правильно. Нельзя вечно сидеть на шее у друзей, недостойно это».

«Хорошо, тогда куда ты денешься? Возьмешь работу по контракту?»

«Еще не знаю… Может быть, даже что-то, вообще не связанное со Словом. Нельзя всю жизнь делать только то, что нравится».

«Ты с ума сошел, Флетчер! Ты же ничто не умеешь делать так хорошо, как…»

«Значит, ты любишь меня только за мои песни? А если бы их не было, я был бы совершенно не интересен тебе?»

«Опомнись, любимый мой! Как тебе вообще могло в голову такое прийти! Твои песни — это и есть ты, все лучшее в тебе! Разве можно отделить тебя от них и их от тебя?»

«Да, но моя жизнь ими совсем не исчерпывается. Вы же не желаете знать ничего другого и удерживаете Меня… Сами хотите только развлекаться и от меня требуете…»

«Флетчер, что с тобой? Зачем ты так говоришь? Ты же видишь, как мне больно это слышать!»

«Извини, Элендишка, но я должен был это сказать. Тем более тебе — я ведь знаю, что ты берешь деньги от Арана».

«Ты пытаешься упрекнуть меня в этом?»