Журнал «Если» - «Если», 1998 № 11-12

• Название: «Если», 1998 № 11-12
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: ISSN0136-0140

Джон БРАННЕР. ДЕЙСТВО НА ПЛАНЕТЕ ИАН

Уж сколько раз твердили миру… Тщетно. Гуманоиды с неизменным вожделением ждут «чудес» от заезжих шоуменов. На сей раз им уготовано зрелище посильнее «Гамлета» Петера Штайна.

Бад СПАРХОУК. ХЛОПОТНОЕ ДЕЛЬЦЕ СЭМА БУНА

Наш старый знакомый Сэм Бун проявляет чудеса изворотливости, чтобы выйти сухим из межгалактического конфликта.

Родриго ГАРСИА-и-РОБЕРТСОН. ПРЕКРАСНАЯ ВЕРОНА

…еще и очень опасна.

Джон ДЕ ЧАНСИ. МЕТЛОЧЕРВИ И НОСОВЕРТКИ

Это не инструкция по борьбе с насекомыми. Это штормовое предупреждение.

Пол Дж. МАКОУЛИ. ДЕВУШКА ПО ИМЕНИ СЕМНАДЦАТЬ

Сказка о Золушке посткатастрофического периода, конечно же, имеет хэппи-энд. Только очень своеобразный.

Джозеф ДИЛЭНИ. СУД РАВНЫХ

Целясь в полицейского, рискуешь попасть в инопланетянина.

Валерий ПЕТУХОВ. ЧЕРНЫЙ ЯЩИК

Психолог помогает читателю разобраться, что же все-таки представляет собой внутренний мир человека.

ВИДЕОДРОМ

Манга — фантастические сказки для взрослых… Обзор новинок видеорынка уходящего года… Еще один телесериал, посвященный странствиям во времени…

ЗВЕЗДНЫЙ ПОРТ

И среди звезд нас ждут финансовые неприятности.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ САМИЗДАТ — ЭЛЕКТРОННАЯ ВЕРСИЯ

Электронные фэнзины — новые технологии в руках старых фонов.

РЕЦЕНЗИИ

Представляем книги Дэна Симмонса, Леонида Кудрявцева, Ника Перумова и других писателей.

КУРСОР

Мир фантастики: жизнь продолжается!

Александр РОЙФЕ. ИСПЫТАНИЕ БЕЗВРЕМЕНЬЕМ

В новой рубрике «Крупный план» — новые книги Кира Булычева.

Борис СТРУГАЦКИЙ. КОММЕНТАРИИ К ПРОЙДЕННОМУ

О замысле и создании знаменитых произведений рассказывает сам Мастер в рубрике «Лаборатория».

ПЕРСОНАЛИИ

Об авторах номера — биографии и детали.

ПРИЗ ЧИТАТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ

Членов Большого Жюри просим занять свои места.

---

— Причем здесь «Эпос»? — непослушными губами выговорил Марк.

— Сколько в нем книг?

— Ну… одиннадцать…

— Я полагаю, что их двенадцать, — с нажимом сказал Чарт. — При всем уважении к вам замечу: вы кое-что проглядели. «Эпос» — не только поэмы, это техническая инструкция, и к ней недостает только ключа!

XII

Подумав, Марк ответил:

— Боюсь, что не совсем вас понял.

— Алхимия! — воскликнул Чарт. — Вы знакомы с магическими и алхимическими инструкциями, написанными на Земле полторы тысячи лет назад?

Вопрос этот, конечно, подразумевал утверждение: мол, знаком. Марк чистосердечно признался, что он не читал ничего подобного.

— Пришлось в них заглянуть, когда меня последний раз подрядили на европейском континенте, — пояснил Чарт, придвигая кружку к кувшину. Он говорил и двигался лениво, с небрежностью человека, обладающего высшим знанием. — Эти штуки писали на закодированном языке, используя согласованные образы: драконы, астрологические символы и прочие тайные обозначения. В расчете, что посвященный прочтет все относительно легко. А несведущий просто запутается. Честно говоря, меня удивляет, что вы не знакомы с этой литературой. Из известного мне, ничто, кроме алхимических инструкций, даже издали не походит на ваш перевод «Эпоса Мутины».

— Но у вас ужасный вариант перевода! Да, я гордился им несколько лет назад, но теперь понял, какие в нем изъяны.

— Можете их устранить? — требовательно спросил Чарт.

— Ну… — Марк облизал пересохшие губы. — Некоторые смогу.

— Очень хорошо. Без сомнения, вы заметили, что этот корабль оснащен самым совершенным компьютером, последней тубалкейнской моделью, с мощностью примерно в шестнадцать тысяч мегабайт. Гораздо больше, чем нужно для работы Врат. Сейчас у меня есть две версии «Эпоса Мутины»: ваш перевод и факсимильный текст, подготовленный вами для издания; они сравнивались со всеми алхимическими инструкциями, которые мне удалось обнаружить. Есть очень высокий уровень соответствия между тончайшими характерными чертами и стилем. Могу вас уверить, что так называемые «великие ученые» этой планеты были заражены эстетизмом. Иными словами, это были художники.

— Странное дело, — отозвался Марк через секунду. — Как раз перед тем, как Мораг нашла меня, я думал, что вы ближе к ианским Постановщикам, чем любой другой человек.

Чарт поднял брови, но ответил без ложной скромности:

— Оч-чень интересно… Это сходство не ускользнуло от меня. Даже изучая ваш перевод — хоть вы его и принижаете, — я ощутил некий интеллектуальный контакт.

— Но послушайте — эта мысль, что «Эпос» на деле есть техническая инструкция… Конечно, интересная гипотеза. Но какие у вас доказательства?

Чарт передернул плечами.

— Думаю, об этом надо спросить у корабля. Он только что проанализировал мою беседу с Кейдадом, Ветчо и Гойделом. Но прежде — еще один вопрос. Верно ли я полагаю, что для переговоров с землянами ианцы выбирают самых консервативных своих сородичей? Я предложил проанализировать эту версию компьютеру.

— О, несомненно! Из разговоров я понял, что их общество устроено наподобие башни, наподобие Маллом Ват; оно гибкое — как раз настолько, чтобы выдерживать бури, не сопротивляясь им. И вершина башни, та часть, которая раскачивается сильнее всего, должна быть более совершенной.

— Понимаю… — Чарт задумчиво потер подбородок. — Маллом Ват, если я верно помню, одно из древних чудес, из тех, что нам трудно воспроизвести?

— Правильно! — Теперь разговор стал затягивать Марка; он подался вперед, уперся локтями в колени. — Она еще удивительней, чем Мандала Мутины: одинокая овальная колонна посреди океана Скан-да, сто тридцать метров над водой, двадцать под водой, и пятнадцать уходят в скальное основание. Вы слышали, наверное, что инженеры-исследователи первой экспедиции прикидывали, как ее воспроизвести, и не поняли, каким образом удалось установить ее вертикально. А кроме того, материал этой башни — что-то вроде фарфора — не выдержал бы удара.

— Наслышан, — сказал Чарт. — Но ведь в этой штуке нет смысла? Я имею в виду, такого смысла, как в Мандале Мутины.

— Ну, при сильном ветре она поет, как любая открытая труба. Но и только. — Марк взглянул на Мораг и нерешительно промолвил: — Между прочим, когда мы встретились, я не сразу вас узнал.

Она улыбнулась, но глаза остались мрачными.

— Теперь я вспомнил. Не вы ли первой испытали на себе Вспышку Мутины изнутри Мандалы?

Она сжала свою кружку так, что костяшки пальцев побелели. После напряженной паузы ответила нервно:

— Да, я. Разве я до сих пор в одиночестве?

— Я тоже это испытал, — сказал Марк.

— Вот как! И…

— Чуть не умер, — пробормотал он, глядя в кружку. — Потом обещал себе постепенно готовиться к повторению. Не вышло. Я даже долгое время не приближался к Мандале.

— Уж эта Вспышка… — отозвался Чарт. — Понятное дело, Мораг мне о ней рассказывала. Самый загадочный фокус древних памятников. Как по-вашему, что это?

— Я знаю только то, что сказано в «Эпосе».

— Да-да. — Чарт вздохнул. — Он гласит, что Вспышка есть полная информация об искусстве Постановщиков, хранимая в кристаллических друзах. Своего рода запись, которую солнце будет воспроизводить ежедневно и до конца мира. Вы верите этому?

— Наверное, верю. Только не убежден, что земляне когда-нибудь смогут прочесть сообщение. Я подозреваю, что для восприятия нужен нервный узел ианцев — тот, который включается под действием наркотика шейашрим.

— Но ведь ианцы не обращают внимания на памятники старины, — вмешалась Мораг. — Это верно?

— Верно, — ответил Марк. — Понимаете, дети иногда ходят посмотреть, но взрослые обычно игнорируют. Даже когда отправляются в дальний город, где никогда не были, не сделают крюка и в пять километров, чтобы взглянуть на памятник.

Чарт спросил:

— Вы действительно полагаете, что люди не могут воспринять послание Мутины, поскольку им недостает нервного узла вроде ианского? А не думаете ли вы, что причина заключена в Кольце, поскольку его пыль искажает солнечный спектр?

Марк долго молча смотрел на Чарта и наконец пробормотал:

— Я об этом не подумал. Интересная мысль! Ее можно проверить?

— Конечно. Я уже проверяю. Точнее, я начну получать результаты завтра после полудня. Раз уж ианцы не дают себе труда посещать памятники, то, наверное, не станут возражать, если я поставлю в Мандалу датчик моего компьютера. Задача простая: компьютер будет фиксировать Вспышку день за днем, отыскивая максимумы — сигнал, скрытый за шумами — и отфильтровывая помехи. Со временем, если повезет, я смогу воссоздать Мандалу здесь, в корабле, и использовать искусственный солнечный спектр, чтобы «разыграть» послание.

— Невероятно! — вскрикнул Марк.

— Одобряете?

— Одобряю?! — Марк чуть ли не подпрыгивал от волнения. — Будет чудесно, если получится! Так вот что вы имели в виду, когда говорили о двенадцатой книге «Эпоса»!

Чарт ухмыльнулся, оскалив зубы. В этот момент он походил на скелет.

— Конечно же. Это сама Мандала, которая сто веков торчит у всех под носом.

— Кодовый справочник для посвященных, — добавила Мораг. — Тот самый ключ.

— Это вы подали Чарту идею? — спросил Марк.

— Думаю, я его подтолкнула. Но главное — в нем самом, в его удивительном воображении. Вы знакомы с работами Чарта?

Он нерешительно ответил:

— Не особенно. Кроме Хайракса…

— Снова-здорово! — фыркнул Чарт. — Как будто освобождение кучки крепостных — единственная заслуга в моей жизни! Я полагаю это унизительным, почти позорным! К примеру, совсем недавно ваш доктор Лем осудил мою работу на Хайраксе — я сказал ему все, что думаю, и убежден, что он пропустил мои слова мимо ушей. А вот вы послушайте, молодой человек… Вы — поэт. Если вы не сможете понять мою философию и мои методы, то кто тогда сможет?

Марк слушал, как во сне. Не мог поверить, что он действительно здесь, на корабле Грегори Чарта — слушает лекцию великого человека об искусстве. А Чарт внезапно ожил. Огонь, скрытый в глазах, вырвался наружу, словно костерок на поляне запалил целый лес.

— Убежден, вы согласитесь со мной: величайшая творческая сила среди любых разумных существ на всех планетах — те, кто творит культуру. Мы должны склониться перед этой силой — перед поэтами, музыкантами, режиссерами, философами. Культура эволюционирует спокойно и без конца обновляется; это Вселенная, которая вбирает в себя все, это истинный венец творения! И дело не в личностях — разве что иногда появляется индивид, способный оставить свой след в текучем процессе культуры. Знаете, в чем она проявляется? В музейных экспозициях? Нет! В стишках, что лепечут дети, в литературных героях, которым они стремятся подражать, в жаргонных выражениях, в шутках, дающих квинтэссенцию социальных установок общества, чистую, как лекарство в шприце.