Николя Фарг - Вот увидишь

• Название: Вот увидишь
• Автор: Николя Фарг
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02619-3

Жизнь для героя нового романа Николя Фарга «Вот увидишь» (русский читатель знает автора по книге «Ты была рядом») распалась на до и после. Еще утром он занудно отчитывал сына за крошки на столе, пристрастие к рэпу и «неправильные» джинсы. И вдруг жизнь в одночасье превратилась в источник неиссякаемой боли.

Несколько недель из жизни отца, потерявшего сына-подростка, который случайно попал под поезд в метро. Это хроника горя и в то же время колоссальный жизненный урок.

---

Едва я прошел паспортный контроль, среди движущейся толпы таксистов, подозрительных продавцов местных сим-карт и разного рода зазывал, которую едва освещал одинокий фонарь, ко мне навстречу, протягивая руку, шагнул какой-то мужчина. Лет сорока, глаженая сорочка с короткими рукавами, шлепанцы. Невысокий, бородатый, улыбающийся, с живым взглядом, неприметный и предупредительный. Ничто в его стиле или поведении не могло роднить его с дилером из Ла-Курнёв. На беглом и правильном, хотя и с акцентом, французском, он сказал, что его зовут Хамиду, подтвердил, что он дядя Малика, и спросил, хочу ли я взять такси или, поскольку у меня всего один рюкзак, готов воспользоваться его мопедом.

Я без церемоний выбрал мопед. Я, который в Марокко тратил столько времени, рассыпаясь в учтивостях, лишь бы не показаться окружающим высокомерным.

От ветра и скорости ночь, липнущая к моему лицу, казалась еще более теплой.

— Летней ночью я делаюсь очень странным, — поведал мне как-то вечером Клеман, когда мы вдвоем возвращались по шоссе из леса. — Мне хочется чего-то, сам не знаю чего.

— Мне тоже, — только и сказал ему я.

Сердце мое переполняла любовь, я всей душой желал, чтобы он знал, что никто на свете никогда не поймет его так же хорошо, как я.

Воздух врывался в мои глаза, рождая в них слезы, и они тут же начинали течь, хлеща меня по щекам. Я спрятал лицо за пахнущим мылом затылком Хамиду.

После десятка минут езды вдоль широких и длинных бульваров, утопающих в темноте и окаймленных лавками и барами со светящимися вывесками, в основном зелеными, Хамиду притормозил возле нового офисного здания и выключил мотор.

— Вот отель, — радостно сообщил он, забегая впереди меня в холл, — вам подходит?

С белым плиточным полом, белой фанерной «дизайнерской» мебелью и выставленным напоказ на стойке администратора компьютером, холл больше напоминал вычислительный центр девяностых годов.

Хамиду привел меня сюда, чтобы оказать кому-то услугу или просто потому, что решил, что, приехав из Европы, я буду чувствовать себя в подобном отеле удобнее, чем в другом месте? Не знаю. Нет, мне не подходит. Но мне все равно. Однако, чтобы отблагодарить Хамиду, я сделал попытку пригласить его выпить со мной чего-нибудь в баре отеля, перед тем как он вернется домой. К счастью, он с невозмутимой простотой отклонил мое предложение.

— Такси заказано на завтра на час дня. Я приеду сюда за вами в полдень, — добавил он, прежде чем попрощаться, помахав администратору и мне рукой.

Такси? Чтобы ехать куда? Не ощущая ни капли тревоги от того, что никак не подготовился к путешествию, я предпочел вновь положиться на этого человека. Я не стал расспрашивать его и поднялся в номер.

Когда я вошел, шумный кондиционер китайского производства уже почти заморозил комнату. Чистое нежилое помещение, запах нафталина. Окна закрывали плотные шторы со странным узором из переплетающихся маков и подсолнухов. Из-под абажуров лился бледный свет энергосберегающих лампочек. На стенах в рамках — фотографии лошадей и яблонь. Похоже, владельцы отеля сделали все возможное, чтобы клиент забыл, что он в Африке. Я вручил монетку в один евро груму, победившему меня в битве за рюкзак. Закрыл дверь. Выключил кондиционер. Раздвинул шторы на окнах и посмотрел в щель алюминиевых жалюзи.

Внизу, на бульваре, чередовались банки, страховые компании и ночные бары. У каждого здания на садовых табуретах сидели вооруженные деревянными дубинками охранники в форме. Несколько редких такси, по большей части пустых, проехали под фонарями. Приглушенная музыка какой-то дискотеки, взрывы женского смеха через равные промежутки времени. Напротив, на террасе кафе, окруженной изгородью из растений в белых кадках, курили двое молодых людей арабского типа. К их столу подошел третий, который тут же сделал заказ дежурному черному официанту. Разглядев люминесцентные, на американский манер, буквы названия кафе: «Кедр», я предположил, что управляющий и оба клиента — ливанцы. Вскоре гарсон вернулся с подносом, уставленным пивными бутылками по 0,75 и цилиндрическими сандвичами, завернутыми в белые салфетки. Не поблагодарив и даже не удостоив его взглядом, управляющий подхватил три бутылки и, пока двое других опрыскивали себе руки и шеи средством от насекомых, стал пить прямо из горлышка.

— Я знаю одну ливанскую закусочную, где делают лучшие кебабы в Париже, — как-то вечером сказал я Клеману, когда, разложив на низком столике в гостиной греческие сандвичи и острые соусы, мы вдвоем смотрели по телевидению трансляцию дружеского матча двух французских футбольных команд. — Кстати, — добавил я, чтобы произвести на него впечатление, — там они называются не «кебаб», а «шаверма». Я тебя свожу, вот увидишь.

Когда я подумал, что Клеман умер, а я так и не успел его туда сводить, ком из моей груди поднялся до самых висков. Я закрыл окно, задернул шторы и после короткого душа, смешанного с моими слезами, улегся в постель, изо всех сил постаравшись поглубже зарыться в прохладу подушки. Я всегда делал так, когда был маленьким, чтобы забыть о своих печалях. Во сне, увиденном мною в ту ночь, Клеман по телефону испуганно спрашивал меня, когда я вернусь домой.

Когда я проснулся, из-за плотных штор в щели со всех сторон прорывались раскаленные лучи света. Из-за бьющего с такой очевидностью снаружи солнца всякая нарочитость пропадала и комната с кондиционером естественно вписывалась в тропический контекст.

Я поднялся, чтобы раздвинуть тяжелую ткань. Сияние было таким ослепляющим, что буквально выжигало мозг. При ярком свете бульвар имел другое лицо: более грубое, более откровенное. Ревели моторы и гудки. Проезжая часть была запружена бесконечными мотоциклами, в основном произведенными в Китае, той же модели, что у Хамиду.

Жизнь тротуаров переливалась через край. Торговцы телефонными картами, фруктами и сигаретами спокойно лавировали между машинами с грузом на плече. Тягучее облако красной пыли скрадывало контрасты, придавая одежде людей, металлу автомобилей, листве деревьев и бетону одинаково ржавый оттенок.

В ресторане официант принес мне слишком жидкий кофе, размякший кусок багета и две порционные упаковки масла и смородинового желе. Позавтракав, я покинул отель и пошел по бульвару, будто я в Париже. То есть без особой осторожности. Однако очень скоро я понял, что упражнение требует настоящей концентрации внимания. Во-первых, оказалось, что припаркованные на тротуаре машины надо обходить по проезжей части, как и другие препятствия: дыры в асфальте, стихийные свалки, лужи, овощные прилавки и импровизированные мастерские.

Было жарко. Без шляпы, темных очков и защитного крема от солнца, среди непрекращающегося гула зазывал и безликих голосов, я шел куда глаза глядят. За добрых три четверти часа я столкнулся с сотнями пешеходов, миновал десяток ремесленных лавок, откуда с грохотом вырывалась громкая музыка. Я проходил мимо дверей банков, станций техобслуживания, рынков. Раз двадцать отклонил предложения купить предоплаченные телефонные карты — и ни разу мой взгляд не отдохнул. В отчаянии, в поту, оглушенный солнцем, я наконец вернулся в свой номер с кондиционером, где до назначенного Хамиду времени попытался среди помех на экране поискать канал ТВ-5.

Когда я спустился в холл, Хамиду уже ждал меня:

— Хорошо спали? — Он улыбнулся мне, точно я был обыкновенный турист, жаждущий поскорее начать день, полный экскурсий и неожиданностей.

Он кратко переговорил с кем-то на непонятном мне языке по мобильному телефону, и мы снова поехали по городу на его мопеде.

Он сменил рубашку, но его затылок все так же источал запах освежающего мыла. Я подумал: «Он так и умрет, никогда в жизни не надев пуховика и шапки».

Наконец выбрались на обширный пустырь, где в огромном количестве стояли большие и маленькие автобусы. Как всегда без обиняков, Хамиду попросил у меня двадцать тысяч африканских франков[46], чтобы в кассе вокзала купить нам билеты.

Нам? В очередной раз я воздержался от комментариев, в глубине души, пожалуй, успокоенный тем, что в этой таинственной экспедиции он будет меня сопровождать. «Куда мы все-таки едем?» «Хорошая ли цена двадцать тысяч франков?» «Ему больше нечего делать, кроме как сопровождать меня?» В конце концов я счел все эти вопросы бесполезными, так что и их тоже не задал.

Через несколько минут неизвестно откуда появился молодой человек, чтобы забрать мопед. Вероятно, это ему Хамиду звонил по телефону перед отъездом из отеля. Как в Макдоналдсе на авеню Маркс-Дормуа, где Малик и его приятель в молчании ели свои куриные крылышки, я завидовал полному отсутствию искусственности в отношениях, этой естественной свободе, этой обезоруживающей способности оказать услугу, ничего не прося взамен. Или, наоборот, принять помощь, не путаясь в благодарностях.