Неизвестно - Шелест Да не судимы будете

• Название: Шелест Да не судимы будете
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

15 января. Машиной выехал на открытие Ладыженской ТЭС, по дороге заночевал в Винище. Попросился приехать из Одессы Козырь. С ним в Виннице состоялся крупный и доволь- \

но неприятный разговор. Его неправильное поведение вызыва­ет возмущение, идет какая-то возня у них с Лутаком, «сколачи­вается» какой-то блок — надо подробно разобраться.

Ладыженская электростанция расположена в чудесном ме­сте, в лесу, на берегу Южного Буга, отличное сооружение. Митинг прошел хорошо. Когда в своем выступлении я сообщил, что большая группа рабочих и ИТР, принимавших участие в сооружении станции, представлена к награждению, встречено было это сообщение с восторгом. Этот коллектив строителей перебрасывается на строительство крупной электростанции — Чигиринской на Днепре, и это под силу такому крупному, квалифицированному и слаженному коллективу.

16 января. По решению Совмина Союза и настоянию «идео­логов» ввели новый порядок торговли водкой: установили рес­публикам, краям, областям и городам определенный лимит продажи водочных изделий. И это называется борьбой с пьян­ством! В то же время спирто-водочные заводы работают на полную мощность, их продукция скапливается на складах, тор­говля не принимает к реализации, хотя план товарооборота явно не выполняется, тары не хватает, заводы на грани останов­ки. План товарооборота не выполняется, отсюда большие фи­нансовые затруднения в республике. Позвонил в Москву Гарбу­зову, министру финансов, и Байбакову в Госплан, просил помо­щи в финансовом отношении — разводят руками, а мне нечем платить зарплату трудящимся. Байбаков мне сообщил, что в стране в результате «борьбы с пьянством» образовался дефи­цит в 3,5 млн. рублей, торговать нечем. Итак, «идеолбГия и мораль» вступили в «спор» с экономикой и финансами. При­шлось «идеологам» отступить, вновь разрешили расширить тор­говлю водочными изделиями.

20 января. Сегодня в семейном кругу отметили день рожде­ния старшего внука Пети, ему исполнилось 11 лет. Как быстро идет время! Поросль растет, мы же с каждым годом увядаем. Но сдаваться не хочется.

По утвержденному графику Политбюро ЦК КПСС мне с 25 января положен зимний отпуск. В таких случаях при уходе в отпуск достаточно позвонить заведующему Общим отделом и сообщить, что ухожу в отпуск. И на сей раз я позвонил заместителю заведующего отделом Боголюбову. Он мне отве­тил, что со мной по этому вопросу хочет переговорить «сам Брежнев». Я позвонил Брежневу, доложил ему, что озимые посевы сильно повреждены морозами и «черными бурями».

Взятые монолиты для отращивания показьгоают, что, очевидно, пересевать придется 3—3,5 млн. гектаров — это с 9,5 млн. ози­мых по республике. Сообщил Брежневу, что энергетического топлива — угля, газа, мазута — явно не хватает для электро- станщ1Й, промышленных предприятий и бытовых нужд. Пред­принятые на месте кое-какие меры явно недостаточны, а глав­ное, это не местное явление. Дефищ1т топлива образовался по всей стране, и нужно срочно принимать меры, если мы не хотим парализовать работу промышленных предприятий и вызвать еще большее недовольство трудящихся. Брежнев меня выслу­шал спокойно, но промолчал. Он ведь теперь «пленен угаром» международной деятельности и предстоящей встречей с Никсо­ном. Почему-то с большим скрипом разрешил мне отпуск на 12—15 дней. И сообщил, чтобы я готовился к предстоящему Пленуму ЦК КПСС по животноводству.

25 января. Приехал в Трускавец на лечение. Со мной при­ехали два помопщика и до 28 января работали над моим выступ­лением на республиканском совещании агрономов.

Несколько раз на день звонит Лутак, все не ладится у него, много возникает вопросов. Настаивают снять с экрана кино­фильм Одесской киностудии «Долгие проводы», а я ее не смотрел. Что я могу по этому поводу сказать?

В мире творится что-то невероятное: буржуазная, сионй- стская пропаганда пошла в наступление. Надо бы нам разрабо­тать определенные меры по борьбе с ней. Но кто это может сделать при нашей системе? США давят на все педали, есть опасения, что при встрече Брежнева с Никсоном мы можем; пойти на некоторые уступки в идеологических вопросах. Прав­да, в разговорах речь идет о «последовательной, наступательной борьбе по разоблачению идеологии и практики сионизма, обра­щая особое внимание на его враждебность миру и прогрессу». Ясно, что сионизм и его идеология несовместимы с националь­ными интересами народов, в том числе и основной массой еврейского населения. Особую опасность вызывает то, что международный сионизм имеет, кроме своей идеологии, проч­ную основу — материальную базу. Он в своих действиях смыка­ется с крайне правыми реакционными и контрреволюционными силами в различных капиталистических странах мира. Нам следовало бы сейчас организовать эффективную контрпропа­ганду через все средства массовой информации, в том числе и через АПН, но пока мы раскачиваемся, время работает против нас. Вражеская пропаганда и идеология свирепствуют, наши же идеологи во главе с «теоретиком» Сусловым вроде бы оцепенели. Буржуазная пропаганда разбирает нас по периодам,

со своей точки зрения дает толкования и оценки, мы же мол­чим. Почему?..

Период 1917—1937 годов буржуазная пропаганда характери­зует как период «ослепительного энтузиазма масс под влия1шем идеологической обработки коммунистов».

Период 1937—1953 годов — «период животного страха со­ветских людей».

Период 1953—1963 годов — «период подачи надежд на демо­кратизацию советского строя, попытка создания новой Консти­туции, соблюдения законности».

Период 1963—1971 годов — «период скептицизма, разочаро­вания и обещаний».

Появилась «новая программа» ДДСС — Демократического движения Советского Союза. Это по сути своей самая разруши­тельная контрреволюционно-шовинистическая программа. Она ставит своей целью ограничить партию в ее политических и руководящих действиях, создать другие партии. Под «демокра­тизмом»' понимается свобода слова, печати, собраний, откры­тые выборы депутатов Верховного Совета. Упразднение или резкое ограничение действий органов КГБ — «идея свободного общества, идея общественной свободы». Все это вместе взятое смахивает на махровый анархизм. В «программе» говорится, что должна быть в стране свобода политической, экономиче­ской, культурной и национальной жизни, что «социализм лишен исторической перспективы». Сама по себе эта «программа» хотя и носит бредовый, сумбурный, контрреволюционный ха­рактер, но по своей демагогии она может стать в определенной степени притягательной. Тем более что мы не вносим десятиле­тиями никаких допустимых новшеств в нашу идеологическую и организационную работу. Все эти «программы и документы» и сама обстановка создают довольно неприятное, тревожное состояние.

На закрытой части Политбюро ЦК КПУ очень остро обсу­ждался вопрос, связанный с выводами комиссии ЦК КПУ по записке Дзюбы «Интернационализм или русификация». Комис­сия дала правильную оценку, была выпущена книга, в которой критиковалась «теория и труды» Дзюбы. Об этом со мной не один раз говорилось на партийных активах. Разбирал Дзюбу Срюз писателей Украины. ЦК КПСС был своевременно проин­формирован о предпринимаемых мерах, все члены Политбюро были согласны и поддерживали мероприятия. Но на заседании Политбюро ЦК КПУ после информации Федорчука выступили Щербицкий, Ляшко, Лутак, Титаренко: стали признавать «ошибки» в тактике по отношению к Дзюбе и требовать немед­ленного ареста Дзюбы и других. В противовес Овчаренко Ска- ба, Орер в своих выступлениях доказывали, что все было сделано правильно, в том числе и выводы комиссии ЦК КПУ правильны. А что касается арестов, то это дело уже органов КГБ и правосудия, а также законности. Не может же Политбю­ро ЦК КПУ или комиссия ЦК КПУ выносить решение об арестах! При обсуждении разгорелись страсти, делались по­спешные выводы. Пришлось мне кое-что корректировать, по­дправлять. Но чувствую, что обстановка сложная: при поддер­жке Москвы сколочен какой-то «блок». Вот и получалось, что Москва решала: принимать какие-либо меры административно­го воздействия или нет. А теперь оказалось, что виновны мы. Чувствую, что многие «грехи» Москва перевалит на меня. Но я все делал честно и открыто, при полной поддержке всех членов Политбюро ЦК КПУ. Да и не мог же я, не согласовав с Москвой, вынести решение Политбюро ЦК об аресте Дзюбы!

Был крупный разговор с Лутаком. Он применяет нечестные приемы в работе. Я высказал ему свое мнение, что при недове­рии на такой работе невозможно работать. И все же чувствую, что это все — марионетки: ни один из них не посмел бы так себя вести и говорить, если бы не чувствовали «направляющей руки» Москвы и прежде всего со стороны Брежнева и Суслова. Видно^ надо мной сгущаются тучи. Не нравятся мои откровен­ность й прямота постановки многих вопросов.

26 февраля. Органы КГБ настаивают: отвести кандидатуру Шевченко Д. А., доктора исторических наук, в члены-коррес- понденты: якобы у них имеются данные, что он сын жандарма; исключить Дзюбу из Союза цисателей Украины. А Франко Зиновия якобы согласилась «добровольно» написать открытое письмо в газету о своих «покаяниях». Подбираются к известно­му писателю В. Некрасову, уже вызывали его на допрос. О ху­дожнике Гончаре говорят, что он у себя на квартире имеет коллекцию стародавних икон, большой любитель искусства, но и несколько «вольнодум», хотя и член партии. КГБ домогается всю эту коллекцию «прикрыть» из-за боязни, что на квартире у Гончара собирается интеллигенция. Ставят все эти вопросы, а за моей реакцией «присматриваются». Ну что ж, и пусть. Но я не могу такие вопросы слепо, тем более тупо решать.