Василий Ардаматский - Две дороги

• Название: Две дороги
• Автор: Василий Ардаматский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Роман состоит из двух книг. Первая — «Дорога бесчестья» — о белоэмигранте — царском офицере Дружиловском, авторе многих фальшивок, направленных против коммунистов. Охранка капиталистических стран использовала их для расправы с коммунистами. Вторая книга — «Дорога чести» — посвящена светлой памяти известного болгарского генерала Владимира Заимова, выступившего против фашизации Болгарии и помогавшего Советской стране в ее борьбе с фашистской Германией.

---

— Десять минут, не больше. — Полковник крепко взял его под руку. — Я хочу рассказать вам о своей коммерческой идее.

Они шагали по гулкому камню мимо заборов и серых домов со светлыми окнами.

— Скажите, ведь у вас полным-полно русских друзей, — сказал полковник. — Что, если курица предложит им купить яйца, на которых сидит? — спросил полковник и остановился, держа возле себя Заимова.

— Я вас не понимаю, — сказал Заимов.

— Я же говорил вам, что по должности я курица. Так вот, русские могут пойти на эту сделку?

— Откуда я могу это знать? — спросил Заимов.

— От них, только от них, — ответил полковник.

— Моя контора занимается овощами, фруктами, молочными продуктами. С куриными яйцами мы избегаем иметь дело, слишком большие потери при транспортировке, — улыбнулся Заимов.

Полковник, не отпуская локоть Заимова и приблизившись к его лицу, сказал:

— Я говорю совершенно серьезно. Мне нужны очень большие деньги, иначе мне грозит катастрофа. Скажу вам все: я проиграл в карты грандиозную сумму, отдал в залог драгоценности матери, она не знает. Скоро месяц, как я жду, что она обнаружит пропажу, и ищу деньги... Легко сказать... И скоро истечет срок, когда я еще могу их выкупить. Понимаете? Мне нужны деньги — я готов на все.

Заимов и сейчас видел его омерзительно красивое, пахнущее духами лицо.

— Я все продумал, — продолжал полковник. — Если мы сговоримся с русскими, они возьмут от меня документы на воскресенье, сделают копии и вернут.

— А если в это время нажмут кнопку боевой тревоги?

— А-а, — махнул рукой полковник. — Тогда вообще все летит к чертовой матери. Надеюсь, что этого не случится — они слишком боятся, — засмеялся он неестественно.

— Но тогда русским не нужен ваш товар, — сказал Заимов.

— Им не нужна вся схема связи с немецкой армией? Кто-кто, а вы-то знаете, как это важно при любом варианте с кнопкой. Я сказал все, теперь моя судьба в ваших руках.

Заимов долго молчал, полковник стоял перед ним бледный, с ввалившимися глазами.

— Я вам ничего не обещаю, — сказал, наконец, Заимов.

— Послезавтра я зайду к вам в контору, спрошу, как мои дела, — торопливо сказал полковник. — Вы скажете — плохи, и я уйду. И снова зайду через день. Мой срок — пятое число следующего месяца. Но если вы не поверите мне и не информируете о моем предложении своих русских друзей, они вам никогда этого не простят.

— Я вам ничего не обещаю, — повторил Заимов.

— Послезавтра я зайду, — сказал полковник, и Заимову показалось, что он стучал зубами.

Той же ночью русские уже знали о предложении полковника. Они ответили, что решение примут только после тщательной проверки.

Спустя три дня представитель русских встретился с полковником, и в тот же день от него на сутки были получены важнейшие немецкие документы, определявшие место болгарской армии и ее стратегические задачи в войне с Советским Союзом.

После этого полковник как ни в чем не бывало продолжал высиживать динамитные яйца. Его картежный долг, пожалуй, не был выдумкой, однако вскоре стало известно, что он купил особняк. Недавно в газете появился снимок: полковник стоял у карты вместе с немецкими офицерами. Под фотографией было подписано: «Болгарские офицеры вместе со своими немецкими друзьями обсуждают у карты ход войны».

...Заимов подумал о том, что этот полковник и сейчас совсем неподалеку от суда, сидит в кабинете военного министерства, ждет, когда нажмут кнопку.

— Что вы молчите, бе-Заимов? — снова и снова кричал прокурор. — Неужели вы думаете, вам поверят, что вы за свою измену не получали от русских денег?

— Для себя — нет.

— А для кого?

— Вы судите меня.

— Может быть, вы, бе-Заимов, брали золотом? Или русскими мехами?

Большего оскорбления нельзя было придумать! Заимов не думал, что у него еще есть силы для гнева и ненависти. Но силы есть. И их надо сберечь только на то, чтобы выдержать, не сорваться...

Русские деньги, русские меха... У него со словом «русские» связано совсем другое...

...Бенедиктов утром позвонил по телефону и попросил его в 22 часа быть по четвертому адресу. Последнее время они встречались вечерами. Уже нужно было принимать меры конспирации, и для их встреч было установлено семь адресов. Заимов приходил в условное место, и тотчас туда приезжал на машине Бенедиктов. Они ехали в безлюдное место и там разговаривали, не выходя из машины. Потом Бенедиктов высаживал его где-нибудь на окраине города.

На этот раз, как только он сел в машину и поздоровался, Бенедиктов сказал:

— Я уезжаю из Болгарии.

— Это ужасно, — вырвалось у Заимова.

Бенедиктов положил руку на его колено.

— Напомню ваши слова — мы с вами военные люди. Приказ. С вами будет встречаться Яков Савченко. Можете верить ему, как мне. Он работать умеет, смелый человек. Правда, у него есть существенный недостаток — молодость. Помните всегда об этом и... помогайте ему взрослеть. На днях он свяжется с вами.

— А вы куда?

— Узнаю только в Москве. Куда-нибудь на войну. Мне жаль расставаться с вами, но я благодарен судьбе за дружбу с вами. Ваш ум, ваша преданность правде, ваша чистота будут для меня примером.

— Я горжусь дружбой с вами, — сдавленным голосом отозвался Заимов. — И никогда не забуду, что именно вы... в это страшное время бесчестья... открыли передо мной дорогу чести. — Заимов говорил медленно, с трудом отыскивая слова.

— Вы сами нашли эту дорогу, — сказал Бенедиктов. — Берегите себя, прошу вас. Нам ведь еще будет о чем поговорить... после войны... на празднике Победы.

— Вы сказали — куда-нибудь на войну. Наши с вами расчеты подтверждаются? — спросил Заимов.

— Да... По всей видимости, — сдержанно ответил Бенедиктов. — Вы были правы. Прошу вас, Владимир Стоянович, утройте, удесятерите осторожность. Вы для них особенно опасны. И если для болгарской охранки ваше славянофильство, ваша любовь к русским давно известны и они вас другим даже не могут представить, то для службы безопасности Гитлера все это логически трансформируется в определение: «опаснейший враг великой Германии». Это значит для вас, что уже завтра непростительно то, что возможно было вчера. Савченко хорошо проинструктирован, и во всем, что касается конспирации, прошу вас... умоляю прислушиваться к его советам.

Лица Бенедиктова не было видно, но Заимов почувствовал, как волнуется его друг.

— Хорошо, я все понимаю, — сказал он.

— Однажды вы сказали мне при свидетелях, что свято верите в нашу победу над Гитлером, — сказал Бенедиктов.

— Какие свидетели? — удивленно спросил Заимов.

— Вы забыли дроздов в черных фраках, они расхаживали возле нас, как дипломаты на званом рауте.

Всегда серьезный Бенедиктов пытался сейчас шутить. Они помолчали, и Бенедиктов сухо, деловито сказал:

— У меня больше нет времени. Я подвезу вас поближе к дому, и мы простимся. Я уезжаю сегодня.

Машина остановилась на бульваре Карла Шведского.

— Ну... — глухим голосом произнес Бенедиктов.

Заимов помедлил минуту, хотел что-то сказать на прощание, и вдруг Бенедиктов обнял его за плечи и прижал к себе, бормоча какие-то слова, Заимов не мог разобрать что.

— Идите, — Бенедиктов отодвинулся в глубь машины и повторил резко: — Идите!

Заимов неловко выбрался из машины, и она, сорвавшись с места, помчалась в темноту. Он стоял и смотрел, пока не растаяли красные огоньки.

Потом рядом с ним были другие — Дергачев, Середа и в последний период Савченко. Ему казалось, что никто никогда не может заменить Бенедиктова. Савченко был совсем другой. Но за два года он полюбил этого красивого смелого парня, который мог быть ему сыном. Он и на болгарина был больше похож, чем на русского, — черноволосый, черноглазый, стремительный в движениях, никогда не унывающий и немного сентиментальный. Заимова безгранично волновало, как Савченко заботился о нем, как оберегал его, рискуя собственной жизнью. Вот совсем недавно, зимой, они должны были ночью встретиться в условленном месте. Савченко немного опаздывал, и Заимов, ожидая его, очень волновался.

— Что случилось? — спросил он, увидев, что правая рука Савченко завязана носовым платком.

— Да так, мелочь, — беспечно ответил Савченко, прерывисто дыша.

— Прошу рассказать, что случилось, я должен это знать.

Савченко смутился, не хотел рассказывать, но Бенедиктов приказал никакой мелочи не скрывать от Заимова, и пришлось рассказать.

Как обычно, он поехал на автомобиле не к месту встречи, а совсем в другой район, чтобы оттуда, оставив машину, идти на встречу пешком. Но он заметил, что сзади идет машина охранки, и приказал шоферу развить скорость. Оторваться от «хвоста» долго не удавалось, и Савченко велел шоферу ехать по направлению к месту встречи — времени оставалось совсем немного. Они мчались мимо парка Борисова Градина, постепенно отрываясь от полицейских все дальше и дальше. Савченко кивнул шоферу на приближавшийся переулок, машина на большой скорости сделала поворот, и Савченко на ходу выскочил из нее. Он ударился об ворота, но успел через калитку вбежать во двор. В это время промчалась мимо полицейская машина.