Пол Остер - Музыка случая

• Название: Музыка случая
• Автор: Пол Остер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53543-9

Один из наиболее знаковых романов прославленного Пола Остера, автора интеллектуальных бестселлеров «Нью-йоркская трилогия» и «Книга иллюзий», «Ночь оракула» и «Тимбукту».

Пожарный получает наследство от отца, которого никогда не видел, покупает красный «Сааб» и отправляется колесить по всем Соединенным Штатам Америки, пока деньги не кончатся. Подобрав юного картежника, он даже не догадывается, что ему суждено стать свидетелем самой необычной партии в покер на Среднем Западе, и близко познакомиться с камнями, из которых был сложен английский замок пятнадцатого века, и наигрывать музыку эпохи барокко на синтезаторе в тесном трейлере.

Роман был экранизирован Филипом Хаасом — известным интерпретатором таких произведений современной классики, как «Ангелы и насекомые» Антонии Байетт, «На вилле» Сомерсета Моэма, «Корольки» Джона Хоукса, «Резец небесный» Урсулы Ле Гуин.

---

Пол Остер Музыка случая

1

В течение целого года он ничего не делал, только ездил по всей Америке и ждал, когда кончатся деньги. Он не думал, что все так затянется, но — то одно, то другое, и когда он хватился, то ему самому хотелось уже дойти до конца. На третий день в тринадцатый месяц Нэш встретился с парнем, который назвался ему «Джек Пот». Это была одна из тех случайных встреч, когда кто-то вдруг возникает перед тобой неожиданно, будто из воздуха, — будто сломленный ветром, рухнувший под ноги сук. Попадись он в какое-нибудь другое время, Нэш вряд ли бы даже притормозил. Но тогда он все уже бросил, считал, будто терять ему нечего, и, увидев на дороге человека, решил, что это его последний шанс что-нибудь переменить. Потому он рискнул. Без малейшего признака страха, закрыл глаза и рискнул.

Все дело было в том, как выстроились события, в их последовательности. Если бы адвокат разыскивал его не шесть месяцев, то Нэш не оказался бы в тот день на шоссе, не увидел Джека Поцци и не случилось бы ничего из того, что случилось потом в результате их знакомства. Нэш не любил отслеживать свою жизнь с точки зрения причинно-следственных связей, но отец у него действительно умер за месяц до того, как ушла Тереза, а если бы ему, Нэшу, могло прийти в голову, что он получит наследство, то, возможно, он и сумел бы ее остановить. Но, даже если бы она и ушла, с деньгами он, конечно же, не отвез бы Джульетту к сестре в Миннесоту и они жили бы вместе, как раньше. Впрочем, тогда он еще работал пожарником, пропадал с утра до вечера на работе, а как бы он оставлял двухлетнюю дочь одну? Но, если бы были деньги, он нанял бы няньку, и она присматривала бы за Джульеттой, хотя, с другой стороны, если бы деньги были, они не жили бы в Соммервилле, в жалком двухквартирном домике с видом на задний двор, и Тереза, может быть, не сбежала бы, и нянька бы не понадобилась. Не то чтобы у Нэша была уж совсем паршивенькая зарплата, но четыре года, с тех пор как у матери случился инсульт, Нэш все еще платил за дом престарелых во Флориде, где та потом и умерла. Одним словом, при тех сложившихся обстоятельствах Нэш мог искать помощи только у сестры. Там Джульетта по крайней мере опять жила бы в семье, с детьми, бывала бы на воздухе, но главное — он тогда не сумел придумать ничего лучше. А потом ни с того ни с сего, будто гром с ясного неба, на него вдруг свалились сначала новость от адвоката, а потом деньги. Деньги оказались огромные, почти двести тысяч долларов — столько Нэш никогда и в руках не держал, — но уже было поздно. За те пять месяцев произошло слишком многое, и никакими деньгами этого было не изменить.

Отца он не видел лет тридцать. Тот зашел к ним в гости, когда Нэшу было два года, и с тех пор больше не давал о себе знать — ни письмом, ни звонком, никак. Адвокат, искавший наследников, сказал, что последние двадцать шесть лет отец прожил в Калифорнии, в крохотном городишке неподалеку от Палм-Спрингз. Он держал там хозяйственный магазин, в свободное время играл на бирже и новой семьей не обзавелся. Откуда он, кто он, отец не распространялся, продолжал адвокат, и о том, что у него есть двое детей, он и сам узнал, только когда отец пришел составлять завещание.

— Тогда он уже знал, что у него рак, — сказал голос в телефонной трубке, — и думал, кому бы оставить деньги. Решил, что лучше всего, наверное, детям — половину вам, половину Донне.

— Необычный способ исправлять ошибки, — сказал Нэш.

— Что ж, отец у вас вообще был необычный человек, не буду спорить. В жизни не забуду, как он мне ответил, когда я его спросил о вас. «Наверное, они меня ненавидят, — сказал он, — но поздно волосы рвать. Хотел бы я только откуда-нибудь оттуда посмотреть на их лица, когда они получат деньги».

— Странно, что он знал, где нас искать.

— Он не знал, — сказал адвокат. — Можете мне поверить, я черт знает сколько сил на это угрохал. Разыскивал шесть месяцев.

— Лучше бы вы позвонили в тот же день после похорон.

— Не во всем же везет. Шесть месяцев тому назад я еще и понятия не имел, сами-то вы живы или нет.

Нэш ничего не почувствовал, хотя ждал, как что-нибудь все-таки в нем всколыхнется — сожаление, или, быть может, злость, или старая обида. В конце концов, этот человек был его отцом, и уже только по одному по этому можно было хотя бы просто печально поразмышлять о неисповедимости жизни. Однако Нэш не почувствовал ничего, кроме радости. Деньги, с его точки зрения, были огромные, с ними можно было все изменить, и Нэш думал только об этом. Сразу, ничего еще не просчитав, он выплатил последние тридцать две тысячи долга в дом престарелых, а потом пошел и купил себе машину (первую в жизни неподержанную машину — красный двухдверный «сааб-900») и укатил на ней в отпуск, присоединив все отгулы, скопившиеся за четыре года. Накануне отъезда из Бостона он закатил в свою честь грандиозную вечеринку, которая затянулась до трех, а когда гости разошлись, он тут же, ни на минуту не ложась, сел за руль и отправился в Миннесоту.

Там и возникла первая тучка. Именно в те, первые дни, сплошь прошедшие в бурном, шумном веселье, Нэш понял, что деньги ничего не меняют. Он слишком долго не приезжал, и теперь, когда наконец появился, Джульетта успела его забыть. Он-то думал, что если звонить и болтать с ней по телефону два раза в неделю, то можно остаться для нее настоящим. Но какой же двухлетний ребенок в состоянии оценить междугородные звонки? Шесть долгих месяцев Нэш был для нее только бесплотным голосом в трубке, произносившим набор одинаковых слов, и за полгода он превратился в призрак. Даже через два, через три дня Джульетта все еще его стеснялась, робела, а когда он пытался ее обнять, то уворачивалась, будто бы не до конца верила в его реальность. Она теперь принадлежала другой семье, в которой он был чужаком, пришельцем, будто с другой планеты. Он проклинал себя за то, что ее отдал, за то, что все слишком хорошо устроил. Здесь она была главной, ее все обожали. Ей было с кем играть — три старшие сестры, пес ретривер и кошка; было где играть — за домом был большой двор. Нэш злился на зятя за то, что тот занял его место, и целыми днями боролся с собой, чтобы этого не выдать, и к вечеру страшно уставал. Его зять, Рэй Швайкерт, бывший футболист, со временем переквалифицировавшийся в школьного учителя физкультуры, а заодно и математики, никогда, по мнению Нэша, не отличался большим умом, однако умел находить общий язык с детьми, и Нэш вынужден был это признать. С ними Рэй был мистер Само Внимание, настоящий американский папочка, и семья у них с Донной, державшей дом в руках, была прочная как скала. У Нэша теперь были деньги, но это ничего не меняло. Он пытался себя убедить, говорил себе, что увезет Джульетту в Бостон и все наладится, но так и не придумал ни одного оправдания. Ему очень хотелось быть эгоистом, хотелось отстоять свое право жить вместе с дочерью, но ему не хватало духа, и в конце концов Нэш признал очевидное. Забрать Джульетту для нее вовсе не означало, что «все наладится», скорее ровно наоборот.

Он поделился своими мыслями с Донной, и та принялась его горячо отговаривать, повторяя те же слова, что и двенадцать лет назад, когда он ей объявил, что хочет уйти из колледжа: не торопись, подожди, не сжигай мосты. Она смотрела на него все тем же встревоженным взглядом заботливой старшей сестры, какой Нэш запомнил с детства, и сейчас, когда с той поры прошло целых три или даже четыре жизни, он опять знал, что она единственный на свете человек, на которого он может положиться. Они проговорили в кухне до глубокой ночи, когда Рэй и дети давно ушли спать, но, несмотря на горячность и все разумные доводы Донны, вышло то же, что и двенадцать лет назад: Нэш ее довел до слез и настоял на своем.

Единственной уступкой, которой от него добилась Донна, было то, что он согласился положить часть денег в банк на имя Джульетты. Донна боялась какого-нибудь его безрассудства (в чем призналась в ту ночь) и хотела, чтобы он, пока не промотал все, положил деньги Джульетты туда, откуда их нельзя взять. На следующее утро Нэш провел в банке два часа, составив вместе с менеджером все необходимые бумаги. Потом он проболтался в Нортфилде еще весь тот день и до обеда следующий, а после обеда упаковал вещи и отнес их в машину. Это был жаркий день в конце июля, и проводить его на порог вышла вся семья. Он по очереди обнял и поцеловал девочек, а когда последней к нему подошла Джульетта, то, чтобы спрятать глаза, он взял ее на руки и уткнулся ей в шею. Будь хорошей девочкой, сказал он. Не забывай, что папа тебя любит.

Он сказал им, что возвращается в Массачусетс, однако, выехав за город, вскоре обнаружил, что едет в другую сторону. Конечно, он попросту прозевал поворот — ошибка довольно частая, — но, вместо того чтобы вернуться на свое шоссе через двадцать миль, он вдруг, ни с того ни с сего, свернул куда попало, прекрасно осознавая, что едет не туда. Сделал он это бездумно, подчинившись внезапному порыву, но за те несколько минут, между двумя шоссейными въездами, в голове успело мелькнуть, что дороги для него теперь все одинаковы и ему все равно, куда двигаться. Да, он сказал им, что едет в Бостон, но только лишь потому, что что-то нужно было сказать, а это было первое, что пришло на ум. В Бостоне никто его не хватится еще две недели, так что времени достаточно, и с какой же стати он должен сейчас возвращаться? И тут Нэш почувствовал вдруг свободу, какой никогда даже представить себе не мог — чтобы вот так, совершенно не зависеть от выбора, — и у него дух захватило. Ему можно было ехать, куда он захочет, делать, что захочет, и никто даже слова не скажет. На целые две недели Нэш превратился будто бы в невидимку.