Дмитрий Морозов - Дваждырожденные

• Название: Дваждырожденные
• Автор: Дмитрий Морозов
• Издательство: Эльф
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-900891-13-5

Д.В. Морозов - историк-востоковед, журналист, создатель общины для детей-сирот «Китеж».

Роман посвящен истории таинственной цивилизации дваждырожденных, отрывочные сведения о которой сохранил священный для всех индусов эпос Махабхарата, на основе свидетельств которого создана эта трилогия. Древнейшая цивилизация оставила потомкам уникальные знания о свойствах человеческой психики, о полетах в космос и контактах с иными цивилизациями. Прозрения древнеиндийских мудрецов, воспоминания о великих битвах и пророчества, позволяющие нам надеяться на возвращение Золотой эры...

---

Мы с Митрой затаив дыхание рассматривали людей, давно превратившихся в легенды.

Бхишма. Длинные седые волосы, белые брови, борода. Похоже, облака тумана скрывают от посторонних глаз черты древнего лика. Лишь сияют сквозь туманы пронзительные огни его глаз. Он очень стар. Это я ощутил предельно ясно, но не было и следа дряхлости в его облике. Кожа на руках казалась неестественно светлой и тонкой, как выжженная солнцем ткань. И не было на ней набухающих синих жил, ни сети стариковских морщин.

«Как много видел и постиг патриарх. Тем тяжелее ему сейчас видеть горькие плоды своих возвышенных усилий». — подумал я с подлинной безысходной печалью, вспоминая чудесные песни о подвигах Бхишмы. Может быть, эта печаль и открыла врата? Щит брахмы, стоявший перед патриархом, вдруг исчез. Я ощутил себя частью огромного мира, которым был этот непостижимый человек. Вот так, без долгих расспросов, испытаний на верность, клятв и ритуалов Бхишма позволил мне воплотиться в себя. Там, за уязвимой телесной формой, я нашел силу и свет, несоизмеримые ни с чем, прочувствованным мною до сих пор в других людях. Крипа был черной горой с огнями в тайных пещерах, Арджуна — жертвенным костром, Учитель в ашраме — бескрайним, но ласковым и теплым морем. Сущность каждого, встреченного мною доселе так или иначе проявлялась в телесном облике. Простые люди, даже молодые дваждырожден-ные вообще больше напоминали дома, обставленные по вкусу хозяина. Бхишма не походил ни на кого. И законы нашего мира давно потеряли смысл для Вселенной, которая скрывалась под внешней оболочкой старца. Его решения, мысли и чувства находились за пределами человеческого понимания. Я и не понимал, а лишь смиренно воздавал почести дарованному мне видению.

Спасибо, что вы пытаетесь вместить нашу заботу. Для нашего братства потеря брахмы — большая беда. Но еще большей бедой случившееся может отразиться на Высоких полях. — тихо сказал Бхишма, и я явственно уловил в его голосе печаль, лишенную горечи и сожаления, похожую на угасающее золото закатного солнца.

Разве для них имеет значение то, что происходит на земле? — отважился спросить я.

Ты думаешь, только на земных полях свет борется с напором Калиюги? — сказал Бхишма. — В раскатах грозы мы слышим громы небесной битвы. В этом мире и малое, и великое связаны неразрывной цепью причин и следствий. Это уравнивает нас перед великим законом. Поэтому мы будем говорить с вами как братья с братьями, ибо от вашей искренности зависят наши решения. Скажите нам, чего добиваются Пандавы, что видите и чувствуете вы в лагере их соратников. Рассказывайте, но не оскверняйте уста ложью. Мы читаем в ваших сердцах. И любая тень, омрачающая их, будет явна нам, как пятно тьмы на белом мраморе этой комнаты.

Мы с Митрой заговорили, вернее открыли свои сердца потоку чувств, накопившихся за время скитаний по миру и в коротких прогулках по улочкам Хастинапура. Мы не искали правильных слов, слова здесь ничего не значили. В нас проступали картины минувших месяцев, воспоминания о разговорах и молитвах, битвах и предательствах. Мы почти молили патриархов поверить в искренность стремлений Пандавов, ибо только их мудрая суровая сила могла собрать воедино разрозненные земли и мятущиеся души. Мы говорили долго. По лицам патриархов невозможно было угадать их мысли, а о том, чтобы воплотиться в них, мы с Митрой даже не решались и подумать. Наконец Видура отверз уста:

Нам ведомы скорби этой земли. Дурные мысли и преступные поступки набухают над землей, как черная туча. Словно зреющий кармический плод, висит порожденное людьми зло над этой землей, затеняя свет Высоких полей. Из него обрушиваются на нас ураганы и наводнения так же, как ненависть и болезни. Когда мы были молодыми, огонь исканий и доблести еще согревал сердца многих кшатриев и брахманов. Люди хранили законы и обычаи, веру и достоинство бережнее, чем нажитое богатство. Теперь же подданные готовы терпеть любого властелина, лишь бы он не угрожал привычному течению их жизни. Они боятся знаний, ибо не имеют сил для борьбы с сомнениями. Грозный, но предсказуемый Дурьодхана, дающий им защиту и не мешающий пользоваться простыми радостями жизни, действительно самый подходящий властитель для этого срока. Беда лишь в том, что Дурьодхана, болея душой за будущее нашей общины, вынужден становиться все более жестким, а встречая сопротивление жестоким и безрассудным. Но и его усилия, похоже тщетны.

Вы хотите сказать, что люди сами творят Калиюгу? — не удержался я.

Дерево рождается из маленького зерна. — ответил Видура. — В предначертанный срок дает плоды, потом засыхает. Так и раса наша начинает клониться к упадку, подчиняясь неведомому нам божественному закону. Должны ли мы сражаться против неизбежного и обрекать своих сторонников на гибель? Или лучше уйти, уступив место новому. Вы умоляете нас поверить в искренность и мудрость Пандавов. Но в этом мире добрые устремления часто приносят злые плоды. Дурьодхана так же верит в свой высокий жребий, как и Юдхиштхира. Мы не смеем даже пальцем тронуть чашу весов, на которой лежит будущее. Нам не спасти братства, но можно попытаться сберечь знания и способности — плоды вдохновенных прозрений и вековых подвижнических усилий. Кому теперь передадим мы наш огонь? Пока хоть одна искра брахмы освещает человеческое сердце, живет и надежда на возрождение нашего братства среди тех, кто придет много поколений спустя.

Видура замолчал, и вслед за ним заговорил Дрона. Теперь я начал постигать их несхожесть! Если Видура рождал во мне ощущение огромного облака, освещенного солнцем, то Дрона представал могучей пальмой, способной выдержать удар молнии. Не было и намека на улыбку в его мощном, крепко слепленном лице, обрамленном серебристой сединой. Глаза же были тверже обсидиана, внутри которого чудесно горели звездочки вековечных воспоминаний. И речь его была твердой и беспощадной.Перед лицом гибели нашей расы теряет смысл даже мудрость патриархов. Поверьте, и Пандавы, и Кауравы одинаково дороги нам. Вы, молодые дваждырожденные, в силу обстоятельств оказались на стороне Пандавов. Сейчас вы кипите негодованием против Дурьодханы. Вы готовы убивать и умирать за право Юдхиштхиры вернуться на престол Хастинапура. Мы понимаем ваше стремление и склоняем головы перед доблестью и верностью. Но прожившим не одну человеческую жизнь многое видится иначе. Вам будет тяжело это услышать, но для братства, стоящего на краю бездны, может быть и не важно, за кем останется победа. Мы не просим вас принять эту истину сердцем. Все равно ваша карма — сражаться на стороне Пандавов, но если вам суждено выжить, не забудьте то, что услышали здесь. Интересы братства всегда были и будут выше любого соперничества, а потому для патриархов, взвешивающих поступки на весах вечности, Пандавы и Кауравы одинаково драгоценны. Кого должны выбрать мы, качавшие на коленях и тех, и других?

Что есть зло? — неожиданно для самого себя задал я вопрос, без ответа на который не могло быть для нас ясного понимания слов Дроны и Видуры.

Я не знаю, что такое зло. — прозвучал спокойный голос Бхишмы.

Он повернул ко мне голову и, кажется, впервые с интересом посмотрел мне в глаза.

— В мире нет света без тени. Дваждырожден ные также несут зло, ибо подвержены действию кармы. Я расскажу вам о том, что случилось с од ним из наших дваждырожденных — сыном пат риарха Васиштхьи по имени Шакти. Возложив на себя обеты риши, Шакти странствовал по стране Айодхья. Как гласит легенда, царь этой страны Калмашапада, столкнувшись с Шакти на узкой дороге, велел отшельнику отойти в сторону. Но Шакти стоял на пути и не пожелал уклониться. Разумеется, здесь в легенде идет речь о столкновении жизненных путей и целей, а не о перебранке царя и отшельника на тропе. Царь ударил Шакти плетью, и дваждырожденный в ответ использовал силу брахмы. Сам того не желая, Шакти лишил царя обычной человеческой памяти, и у того остались лишь звериные инстинкты. Про таких говорим: «одержим ракшасом». Калмашапада превратился в людоеда, а привыкшие к тупому повиновению придворные и слуги продолжали исполнять его приказы. Последствия необдуманного по ступка пали и на голову Шакти. Царь-ракшас при казал убить его и посадить под стражу его жену.

Конечно, весть о беде скоро достигла патриархов, и сам Васиштхья отправился в Айодхью. Патриарх поспешил во дворец к убийце своего сына и на глазах отчаявшихся придворных вернул ему человеческую память. Калмашапада вновь обрел достоинство. Говорят, он правил еще долгие годы и слыл добрым и справедливым господином.

И он забыл, что был людоедом? — спросил Митра.

Да, — сказал Бхишма, — звериная память покинула его. Хотя я иногда думаю, что какие-то скрытые кошмары его тревожили. Иначе как объяснить, что он умолял патриарха остаться в Ай-одхье и даже отдал ему в жены свою прекрасную дочь. Васиштхья согласился, так как теперь на нем лежала ответственность за кармическое зло, порожденное его сыном. Зло, как и добро, приходит в мир многими путями, и очень часто человек не в силах предвидеть, что породят его поступки. Васиштхья говорил мне, что больше всего его потрясла молчаливая покорность придворных, отдавших себя на съедение своему господину…