Артур Кларк - Колыбель на орбите [сборник]

• Название: Колыбель на орбите [сборник]
• Автор: Артур Кларк
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-46119-6

Артур Кларк, писатель и сценарист, исследователь и изобретатель, футуролог и провидец, который сам себя предпочитал называть «экстраполятором»… Чем бы ни занимался на своем веку этот талантливый англичанин, плоды его одухотворенного труда неизменно становились достоянием всего человечества. Вот так и проза Кларка, принесшая ему славу одного из лучших фантастов, украсила собой мировую литературу.

В этот том вошли рассказы, написанные с 1953 по 1999 год. Часть из них на русском языке публикуется впервые.

---

— Так что? Подобное животное не может опрокинуть шхуну в сто пятьдесят тонн.

— Верно, но есть множество свидетельств того, что так называемый гигантский спрут иногда вполне оправдывает свое имя. В море могут жить настоящие великаны. Да что там, всего через год после случая с «Жемчужиной» у побережья Бразилии видели кашалота, бившегося в объятиях гигантских щупалец, которые в конце концов утащили его на дно. Этот случай описан в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» от двадцатого ноября тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Конечно, к этому надо добавить главу из «Моби Дика»…

— Какую?

— Да ту самую, которая называется «Спрут». Мы знаем, что Мелвилл был весьма внимательным наблюдателем, но здесь он действительно дает волю своим чувствам. Писатель рассказывает, как среди бела дня из моря вдруг поднимается огромная белая масса, «словно скатившаяся с гор снежная лавина». Это случилось здесь, в Индийском океане, возможно, в тысяче километров к югу от места происшествия с «Жемчужиной». Кстати, заметь, погодные условия были одинаковыми. Я наизусть помню слова о том, что предстало в воде глазам команды «Пекода». Это была «огромная мясистая масса в несколько фарлонгов в ширину и длину, вся какого-то переливчатого желтовато-белого цвета, и от центра ее во все стороны отходило бесчисленное множество длинных рук, крутящихся и извивающихся, как целый клубок анаконд».

— Прошу прощения, — сказал Сергей, сосредоточенно слушавший наш разговор. — Что такое фарлонг?

Джо слегка смутился.

— Собственно, это одна восьмая мили, то есть шестьсот шестьдесят футов или двести один метр. — Он поднял руку, останавливая наш недоверчивый смех. — Уверен, Мелвилл не имел этого в виду буквально. Но представьте себе человека, который каждый день встречает кашалотов и пытается подобрать единицу длины, чтобы описать нечто куда более крупное. Автор машинально перешел с морских саженей на фарлонги. Во всяком случае, таково мое предположение.

Я отодвинул остатки карри, к которым все равно невозможно было прикоснуться, и сказал:

— Если ты думаешь, будто меня напугал, то сильно ошибаешься. Но я тебе обещаю, когда в самом деле встречу гигантского спрута, оторву ему щупальце и заберу с собой в качестве сувенира.

Через сутки я уже сидел в «Лобстере» и медленно опускался к поврежденной решетке. Операцию невозможно было сохранить в тайне, и Джо с интересом наблюдал за ней с близлежащего катера. Это была проблема русских, не моя. Я предложил Шапиро посвятить Джо в их секреты, но, естественно, Карпухин с его славянской подозрительностью тут же наложил на эту идею вето. Казалось, будто можно прочитать его мысли: «Почему это американский репортер появился здесь именно сейчас?» — словно Тринкомали не был главной мировой новостью.

В глубоководных работах нет ничего будоражащего или эффектного, если делать все как надо. Волнение означает отсутствие предусмотрительности, что свойственно неопытным. Такие в нашем деле долго не живут, так же как и те, кто жаждет чего-то неординарного. Занимаясь своей работой, я испытывал не больше эмоций, чем водопроводчик, который чинит протекающий кран.

Решетки были рассчитаны на простое обслуживание, поскольку рано или поздно их требовалось менять. К счастью, резьба была не повреждена, и крепежные болты удалось с легкостью отвернуть механическим ключом. Затем я переключил управление на мощные клешни и без малейшего труда поднял поврежденную решетку.

Когда работаешь на глубине, спешить — плохая тактика. Если ты пытаешься сделать слишком многое сразу, можно наворотить ошибок. Если все идет гладко и за день выполняется то, на что, как ты говорил, требуется неделя, то клиент считает, что зря заплатил деньги. Я был уверен, что смогу заменить решетку в тот же день, но поднялся на поверхность следом за поврежденным устройством и прикрыл лавочку на сегодня.

Термоэлемент отправился на вскрытие, а я провел остаток вечера, прячась от Уоткинса. Тринко — городок небольшой, но мне удалось не попасться Джо на глаза, посетив местный кинотеатр, где я просидел несколько часов, глядя на нескончаемый тамильский фильм о страданиях представителей трех поколений, ошибочно принимавших одних за других, пьянствовавших, брошенных, умиравших и сходивших с ума. Все это в цвете и на полной громкости.

На следующее утро, несмотря на легкую головную боль, я появился на месте работ вскоре после рассвета, как и Джо с Сергеем, настроившиеся на безмятежную рыбную ловлю в течение целого дня. Я весело помахал им рукой, забрался в «Лобстер», и кран опустил меня за борт. С другого борта, с невидимой для Джо стороны, опустилась новая решетка. На глубине метров в десять я освободил ее из захвата и начал опускать на дно впадины Тринко, где и установил без каких-либо проблем к середине дня. Прежде чем снова подняться на поверхность, я закрепил болты и приварил на место кабели, после чего инженеры на берегу проверили целостность цепи. Когда я вновь оказался на палубе, система уже находилась под нагрузкой, все вернулось в норму. Даже Карпухин улыбался. Он словно перестал задавать себе вопрос, на который никто до сих пор не мог ответить.

За неимением лучшего я все еще придерживался теории об обрушившемся камне и надеялся, что русские с ней тоже согласятся. Тогда можно будет больше не играть в шпионов с Джо Уоткинсом.

Однако я понял, что мне не повезло, когда появились Шапиро и Карпухин с вытянувшимися лицами.

— Клаус, нам нужно, чтобы ты снова спустился, — сказал Лев.

— Деньги ваши, — ответил я. — Но что вы от меня хотите?

— Мы обследовали поврежденную решетку. Не хватает одной секции термоэлементов. Дмитрий считает, что кто-то специально ее оторвал и унес.

— В таком случае он сделал это крайне неаккуратно, — ответил я — Могу четко сказать одно. Это не кто-то из моих людей.

Шутить подобным образом в присутствии Карпухина было рискованно. Не улыбнулся никто, даже я, поскольку к тому времени начал подозревать, что он что-то скрывает.

Солнце уже садилось, когда я начал свое последнее погружение во впадину Тринко, но время дня на глубине не имело никакого значения. Я опустился на шестьсот метров, не включая огни. Мне нравилось наблюдать за светящимися морскими созданиями, которые вспыхивали и мерцали в темноте, иногда взрывались, словно ракеты, у самого иллюминатора. В открытом море мне не угрожала опасность с чем-либо столкнуться, к тому же работающий панорамный сонар мог предупредить меня намного лучше, чем мои собственные глаза.

На глубине в семьсот двадцать метров я понял, что что-то не так. Вертикальный эхолокатор сообщил о приближении дна, но расстояние до него сокращалось слишком медленно. Я легко мог увеличить скорость погружения, заполнив очередную цистерну, но решил не спешить. В моей работе любой факт, выходящий за рамки обычного, требует объяснения. Подобный подход уже трижды спасал мне жизнь.

Я взглянул на термометр и получил ответ. Температура снаружи на пять градусов превышала расчетную. Лишь через несколько секунд я понял, почему это так.

Всего в сотне с небольшим метров подо мной работала на полную мощность восстановленная решетка, которая излучала мегаватты тепла, пытаясь выровнять разницу температур между впадиной Тринко и солнечным бассейном наверху. Естественно, подобное было невозможно, но в процессе генерировалось электричество. Меня уносило вверх гейзером горячей воды, являвшейся побочным продуктом.

Когда я наконец достиг решетки, мне с трудом удавалось удерживать «Лобстер» на месте в потоке, поднимающемся из глубины. Я весь покрылся потом, потому что тепло проникало в кабину. Мне еще ни единого раза не бывало столь жарко на морском дне. Никогда прежде огни прожекторов не плясали так на каменной поверхности в потоках поднимающейся воды, создавая картину, похожую на мираж.

Можете представить, как я медленно двигался на глубине почти в километр вдоль крутого, словно крыша дома, склона подводного каньона, светя перед собой лучами прожекторов. Недостающий элемент, если он все еще был здесь, не мог упасть слишком далеко. Я должен был найти его в ближайшие десять минут или никогда.

После часовых поисков я обнаружил несколько разбитых электрических лампочек — удивительно, как часто их бросают за борт с кораблей, дно Мирового океана усеяно ими — пустую бутылку из-под пива — то же самое! — и совершенно новый ботинок. Больше я ничего не нашел, поскольку вдруг обнаружил, что не один.

Я не выключаю эхолокатор, даже когда стою на месте, всегда раз в минуту бросаю взгляд на экран, чтобы оценить общую обстановку. На этот раз оказалось, что с севера ко мне приближается крупный объект, размером не меньше «Лобстера». Когда я его заметил, расстояние между нами составляло около ста пятидесяти метров и продолжало медленно сокращаться. Я выключил огни, остановил двигатели, которые работали на малом ходу, чтобы удерживать меня в потоке воды, и поплыл по течению.