Лариса Матрос - Социологический роман

• Название: Социологический роман
• Автор: Лариса Матрос
• Жанр: Русская классическая проза

---

Инга Сергеевна пробежала глазами написанное и упрекнула себя: "Ведь я упустила еще один элемент революции Горбачева: личный пример отношения к супруге !.. (а следовательно, в определенном смысле модель поведения). Но и этого опять никто не понял... даже сами женщины", -- с грустью заключила она и, закрыв папку, положила ее в ящик, где ей положено было лежать нетронутой до конца лета.

Глава 6. Свобода в необходимости

Всубботу утром Инга Сергеевна и прилетевший на кануне из командировки Александр Дмитриевич начали готовиться ко дню рождения Володи Холодкова, отмечать который на его даче было традицией их большой компании, связанной дружбой более двух десятилетий, в которой только они с мужем были из Академгородка. Остальные же были представителями научнотехнической интеллигенции Новосибирска, и почти все прошли путь от простых инженеров до разного уровня руководителей промышленных предприятий. Фамилия Холодков была полным контрастом его теплому, открытому, голубоглазому, круглому лицу и дружелюбному, добродушному характеру. Володя был всеобщим любимцем и цементирующим стержнем компании, благодаря чему здесь каждая встреча хранила дух взаимной привязанности всех друг к другу и романтической молодости, несмотря на отягощенность заботами, наличием у большинства внуков, у некоторых излишнего веса и уже, увы, не стопроцентного здоровья. К приезду академгородковцев, которых обычно встречали дружной овацией с шутками и подковырками, стол был уже, как всегда, накрыт на веранде, и веселая, всеми любимая и очень похожая по характеру на именинника его жена Зина усаживала всех на привычные места. Хотя приличные продукты были в огромном дефиците, стол ломился от всевозможных яств, деликатесов и напитков. Как только все расселись, Степан Иванов сказал: -- Итак, по традиции, первый тост за именинника. -- Он стукнул своим стаканом о стакан счастливо и смущенно улыбающегося Володи. После того как все чокнулись с именинником, за столом на мгновенье воцарилось молчание, нарушаемое звоном ножей и вилок по тарелкам. Гости уже вошли в азарт похвал, перемешанных с шутками и анекдотами, связанными с проблемами доставания деликатесов, плодов кулинарных талантов женщин семьи Холодкова, когда стуком ножа о бутылку привлек внимание к себе Виктор Панин.

-- Ну что, ребятки! -- сказал он настолько серьезно, насколько это было возможно в этой веселой, заряженной на смех обстановке, -- через несколько дней грядет историческое событие. Мы с вами входим в историю. Нам первым в истории нашей России предстоит выбрать президента. На нас, между прочим, большая ответственность, и мы можем показать, кто и что мы есть. Я слышал, что в США есть такой клуб, члены которого обыгрывают между собой выборы президента. И, говорят, они редко ошибаются. А давайте и мы попробуем. Инга, ты у нас философ. А нука начни. Мы же все технари одноклеточные, как ты любишь нас обзывать. И что же ты, как обществовед, думаешь, кого выберем, а? -- Так, -- сказал встав Федя Кусков, -- это вопрос очень серьезный, потому сначала нужно выпить. Я предлагаю выпить за то, чтоб мы в нашей игре не ошиблись! Все дружно рассмеялись и выпили. -- Инга не увиливай, что ты думаешь насчет президента и сохранения Союза? -- повторил Панин, занюхивая хлебом водку. -- Вопрос, конечно, интересный, -- сказала Инга, встав с рюмкой в руке, шутливо подражая известным юмористам: -- Мне кажется, что все идеи Горбачева, связанные с перестройкой...

-- А ты считаешь, что такие идеи у кого-то были? -- спросил Сева Цирельников, оглядев всех словно ища поддержки.

-- Идеи, конечно, были, но они не были собраны в единую концепцию, -продолжала Инга, еще вся находясь во власти своих мыслей, связанных с подготовкой доклада о революции Горбачева. -- Горбачев надеялся, что все силы консолидируются.

-- Ну так это и так всем ясно, -- сказал Панин. -- Конечно, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Конечно, хорошо бы утром проснуться в демократии, при полных магазинах и всеобщей любви. Но ведь это же пока невозможно, сопротивление неизбежно. Поэтому нужно поскорее ускорять процеес реформ -- и все. А он же все тормозит своей нерешительностью. Нужно дать полную свободу предпринимательству...

-- Витенька, -- сказала Инга, -- а что такое свобода? Кто ответит? Сейчас, как никогда, свобода для одних оборачивается несвободой для других. Вы посмотрите, что делается, например, в театрах. Вот появилась свобода, нет цензуры, заключай контракты, с кем хочешь. И что? Там уже почти до мордобития доходит. Доронина с Ефремовым уже, кажется, всерьез подрались. -А, может, если б у них состоялось то самое свидание в "Трех тополях на Плющихе", все было б нормально, -- засмеялась Зина, всегда стремящаяся на этих встречах переводить серьезные разговоры в шутку. -- Ах, какой был фильм! -- Ша, тихо! Так, кажется, говорят в Одессе, Сашок? -- сказал Степан Александру Дмитриевичу. -- Поскольку наш "политический клуб" не справляется со своей задачей, предлагаю просто произнести тост. Кто желает? -- Я, -сказала сестра именинника Галя, которую всегда хотелось назвать Светой Из-за светлых волос. -- Я хочу сказать! Ребятки, как хорошо, что вы столько лет дружите. Это большая редкость. Мы вот с моим Колькой, -- она улыбнулась мужу, -- уже столько компаний поменяли, а вы всегда вместе. Я всегда жду Вовкин день рождения как праздника дружбы. Я хочу выпить за дружбу, за всех вас! Все выпили, а Галя обошла всех гостей и каждого расцеловала, не давая им вставать со своего места. Правда, Панин все же не устоял -- при приближении Гали к нему, встал со своего стуал, демонстративно крепко обнял ее и поцеловал в губы. -- Знаете, мне лично надоело говорить про политику, -- сказал Валентин Кравченко. -- Хочется уже просто пожить красиво, как все люди. Надоели эти эксперименты. Я был студентом при Хрущеве. На всех занятиях по политэкономии, по истории КПСС учили его речи, и я верил им. Верил. А когда в магазинах все ветром сдуло и в Новосибирске вообще жрать нечего стало, понял, что все это -- блеф. А сейчас считаю, что лучше всего было при Брежневе. Вот жили тихо и, что ни говори, а все же жизнь как-то наладилась и улучшалась. Все знали свои правила игры. И вообще, у меня друг в Москве, он связан с цекашниками. Они все Леонида Ильича обожали. Добрый был мужик, всех целовал и говорят страшно не выносил слез. -- Да, вот только слезы матерей, дети которых погибли в Афгане, его почему-то не разжалобили, -- гневно произнес Степан. -- Давайте помянем моего племянника, -- сказал он, молча встав, и первый выпил до дна. -- А сейчас что? -- продолжал он. Там воевали с другими странами, а у нас все может кончиться тем, что начнем воевать друг с другом. Посмотрите, что творится в Югославии. Танька Волошина из заводоуправления еще несколько лет назад ездила туда по туристической. Наговориться не могла. И кто мог подумать. И у нас может начаться то же самое. Вон посмотрите на Ваню Потехина, -- он весело потрепал по волосам, сидящего с ним рядом соседа по даче Холодковых. -- Его соседка по даче всерьез жидом обзывает и отсылает в Израиль Из-за длинного носа, хотя он -русский. А на самом деле не за длинный нос, а за то, что у него дом большой. И ни к чему эта перестройка не приведет. Россия никогда не жила так, как Запад. У нее свой путь развития, и все это понимают. А вообще я мечтаю, чтоб у меня в огороде был хороший урожай в этом году, тогда мы с Ниночкой не пропадем, и мне до лампочки "ети ихние дебаты", -- он обнял свою толстенькую жену: -- Да, Нинок? -- Нет, братцы, так нельзя. Ну усе же мы! Усе же мы анжонерно -- тих -- ническая интеллыгенцья, тяк сязать. Нам не должно стояти у сторонке. Никитка пытался -- не получилось, -- ието правда, но зато все же, как говорять, "процесс пошел",-- сказал Панин, ломая язык. -- Я нынча сам ощущаю как директор, что я коечто уже могу и сам на своем предприятии... Еще чутьчуть и такой бизнес разворотим... -- Да не дадут тебе никакой бизнес развернуть, -- вставил Иван, -- потому что бизнес -- это значит появятся богатые. А наш народ лучше с голоду помрет, но только чтоб все были бедные. На Руси так повелось... Ну любим мы более всего страдать. Ну что с нас возьмешь? -- он засмеялся. -- Да вот то, что Кравченко упомянул, -- мои соседи по даче за столько лет ни одной досточки не прибили к своей жалкой хибаре, в которой даже летом и то холодно спать. А мы всей семьей несколько лет вкалывали, своими руками дом отгрохали. Так они нас ненавидят и каждый раз нам поджоги устраивают. И вот две недели назад сарай подожгли за то, что якобы слишком близок к их забору. А это правда, что они меня почему-то евреем считают и при каждой ссоре посылают в Израиль, -- Иван на последних словах расхохотался до слез и, встав, громко сказал: -- Я считаю, что пора выпить за интернационализм и дружбу. -- Да, дружба дружбой, но если разлетится наша держава, -- вот тогда мы узнаем "дружбу", -- снова озабоченно сказал Панин.

-- Я лично буду голосовать за независимость республик. Хватит жить этому монстру -- нашей империи. Хватит давать сосать кровь из нашей России, -- сказал Федя. -- Нет я не националист. Но противно, что Россия живет хуже всех республик (Москва и Ленинград -- это не в счет). А они все еще недовольны. Я бывал у однокашников институтских и в Молдавии, и в Прибалтике, и на Украине, и на Кавказе, и в средней Азии. И знаете, все такие же инженеришки, как я, а живут... дай бог нам так. Вот пусть попробуют без нас. -- Нет, нет, я лично против развала Союза, -- замахала руками Галя. -- У нас вся родня по всем республикам. И при нашем политическом бескультурье, первое что будут делать республики, -- это закроют границы и будут насаждать национализм и антирусские настроения. В это время к столу подошла Зина с тяжелым огромным блюдом, переполненным мясом с картошкой и грибами. -- Так, ребятки! -- мы уже сидим столько времени и -- ни в одном глазу. что-то мы забыли, зачем пришли, -- сказал уже слегка захмелевший Сева Цирельников. -- Пора выпить за жену именинника. Зина! За тебя!