Владимир Голышев - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Владимир Голышев
• Жанр: Драматургия

Содержание:

1. БАРНАУЛЬСКИЙ НАТАРИЗ

2. ПРЕБИОТИКИ

3. ЯРМОНКА

4. Лыжнег

---

dramaturgy Владимир Голышев Пьесы

Содержание:

1. БАРНАУЛЬСКИЙ НАТАРИЗ

2. ПРЕБИОТИКИ

3. ЯРМОНКА

4. Лыжнег

ru Sven Karsten Landvermesser [email protected] mergeFB2.exe, FictionBook Editor Release 2.6 14 March 2012 32BE282A-5417-48FB-A213-3907CDB893B6 1.0

Сборник сгенерирован программой mergeFB2

Автор программы: Karsten

Автор объединяющего скрипта: KiR

XSL-процессор: xsltproc - www.zlatkovic.com/pub/libxml/

Сайт программы: sites.google.com/site/svenkarsten/

БАРНАУЛЬСКИЙ НАТАРИЗ

Комедия в четырех актах с эпилогом (вторая редакция)

Действующие лица

Распутин - странник

Николай - самодержец всероссийский

Александра Федоровна - его жена

Алексей - их сын, наследник престола

Вырубова - подруга императрицы

Феликс - икона стиля

Ирина - его жена, племянница царя

Ленин - политэмигрант

Бонч - большевик, крупнейший специалист по русским сектам

Николай Николаевич - великий князь, дядя царя

Петр Николаевич - великий князь, брат Николая Николаевича

Стана и Милица - супруги великих князей, дочери короля Черногории

Сергий – архиепископ Финляндский

Феофан – архимандрит, постник, молитвенник, придворный духовник

Гермоген – архиепископ Саратовский

Илиодор - энергичный иеромонах

Иеромонах - секретарь архиепископа Сергия

Морис Палеолог - посол Франции в России

Г-н Танеев - статс-секретарь, обер-гофмейстер Императорского Двора, главноуправляющий собственной Его Императорского Величества Канцелярией, композитор, почётный член Академии наук, отец Вырубовой

Г-жа Танеева - его жена, урожденная Толстая

Александр Вырубов - морской офицер, герой Цусимы, пензенский помещик, муж Вырубовой

Акилина - бывшая монашка, массажистка, самозваный офис-менеджер квартиры на Гороховой

мать и дочь Головины – постоянные обитатели квартиры на Гороховой

Пистолькорсы - сестра Вырубовой и ее муж

Ольга Лохтина - женщина

Нотариус - проситель из Барнаула

Деревенько – бывший матрос, дядька царевича

Косоротов - профессор Военно-медицинской Академии

Проппер - издатель "Биржевых ведомостей"

Околоточный - заспанный полицейский

Пуришкевич - парламентарий

Министр юстиции

Секретарь министерства юстиции

Фотограф

Кинематографист

А так же: цыгане, императорская свита, просители в министерстве юстиции и на Гороховой, праздношатающиеся швейцарцы и пр.

Примечание: Допустимо сценическое решение, в котором один актер играет несколько ролей.

Акт первый.

Сцена первая.

Первые годы ХХ века. Александро-Невская лавра, кабинет архиепископа Финляндского Сергия. В левом углу сцены большая массивная дверь, изящный диван с чайным столиком, пара кресел и несколько стульев. Справа большой письменный стол с телефоном. В глубине сцены шкафы с книгами, изразцовая печь и кивот. Все очень дорогое, подобрано со вкусом.

Сергий сидит за письменным столом и внимательно читает письмо. На нем архиепископская повседневная одежда из очень дорогого материала и очки в золотой оправе. В кабинет быстро входит его помощник – ученый иеромонах. Тоже в очках.

Иеромонах (возбужденно): Владыко! Тут человек… Бродяга первостатейный. (передразнивает) "Отверзай, – говорит, – врата. Ждёть меня Сергий. Нужо́н я ему".

Сергий: А ты?

Иеромонах: Я, понятно, в шею.

Сергий: А он?

Иеромонах (неохотно): Святого изображать вздумал. (передразнивает) "Низкой поклон тебе, братец, за науку"… Руку слюнями замарал (вытирает полой рясы). Предерзостный тип!

Сергий (иронично): Отчего ж "предерзостный"?

Секретарь не понял вопроса.

(поясняет) Ну ты его в шею, а он – с христианским смирением…

Сергий резко встает из-за стола, небрежно бросает письмо, которое читал и, потирая руки, выходит в центр сцены.

Проси.

Иеромонах (нерешительно): Да как же?.. Как есть звать – во смраде и копоти? (понижая голос) Он платье может год не менял. Запаршивел до крайности. Там у него не то, что вши, – мыши завелись!..

Сергий (перебивает): Зови с мышами.

Иеромонах, сокрушенно вздохнув, толкает дверь.

Иеромонах (в сторону двери): Входи что ли. Охламон…

Входит Распутин. На нем крайне засаленный, потерявший форму пиджак неопределенного цвета, разбитые грязные ботинки. В руках тощий солдатский вещмешок. Длинные редкие волосы на голове и жидкая борода всклочены. Вместе с тем, в манерах и речи Распутина нет ни тени смущения. Он везде и всегда "в своей тарелке".

Распутин: Благослови странника, владыко святы́й! (иеромонаху) А ты почто мыша́ не жалуешь? Поди, тоже Божия тварь. Дух живой в ей, и своя забота. Сама ма-а-хонька, а ить и сердечко у ей коло́тисся, и усики топо́рщаца, и всяк ноготок ладно при́гнан. Иной раз затаисся, ждешь: куда кинется – в каку́ сторону? Не угада́шь! Всегда – в другую… (секретарю, насмешливо) А тебя, друг сердешный, сразу видать. Всего.

Сергий (иеромонаху, тихо): Ступай.

Мягким жестом приглашает Распутина присесть на диван. Оба садятся. Иеромонах уходит.

Сергий (одобрительно улыбаясь): Ну, здравствуй, Григорий. Говорят, ты в Казани неизгладимое впечатление произвел. "Самородок", – пишут. (кивает на письменный стол) "Продукт духовного творчества крестьянской массы". (с прохладцей) "Продукты" эти известны. С раскольничьим душком. В лучшем случае… Ты же, по отзывам, твёрдо держишься святого православия. Без уклонов…

Пауза. Сергий испытующе смотрит на Распутина. Тот молча теребит узелок и на сергиев "рентген" никак не реагирует.

(другим тоном) Ты, я вижу, умный человек, Григорий. Обойдемся без прелюдий…

Встает.

(жестко) России предстоят большие потрясения. Уже в самое ближайшее время. Будущность ее туманна. В этих условиях Святая Церковь останется единственной скрепой, единственным институтом… (осекся)

Снова садится.

В общем – так, Григорий. Нам нужны верные люди, имеющие влияние в крестьянской среде. Предлагаю большую и ответственную совместную работу.

Распутин также безмятежен, как и в начале разговора. Пауза затягивается.

Распутин (нехотя): Дух в тебе сухой. Надоть размягчить.

Отставляет узелок в сторону, кладет руку Сергию на коленку и пристально смотрит ему в глаза.

Тебе б поплакать, милок. Копоть омыть… Сыми стёклы-то свои.

Пауза. Сергий обескуражен. План, который был у него в отношении Распутина, теперь явно потерял силу. Распутин тянется, к сергиевым очкам. Тот отшатывается и резко встает.

(с улыбкой) Ишь ты. Прыткий. Соскочил – как карась с у́дицы… (убежденно) Эх! Наделаешь беды. Такой-то…

Пауза. Сергий в замешательстве. Распутин, махнув на него рукой как на пациента, преображается: встает в позу смиренного пилигрима и складывает руки "лодочкой" – теперь он просто нищий странник, выпрашивающий подаяние в стиле "Сами мы люди неместные". Это одна из его масок.

(елейно) Помогай те Господь и Матерь Божия со ангелы, владыко святЫй!

Торопливо крестится.

(нараспев) Боголюбцы казанские стопы направили: к Сергию мол поспешай в Петербурх – он знать поспособствует. (слёзно) Це́рква у нас в Покровском худая. Иная изба краше. Надо б до холодов под кресты подве́сть…

Вопросительно смотрит на Сергия.

Сергий (выходя из оцепенения): Да, конечно. Хрисанф писал.