Тана Френч - Ночь длиною в жизнь

• Название: Ночь длиною в жизнь
• Автор: Тана Френч
• Издательство: Астрель, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39416-4, 978-5-226-04952-1

Простой паренек из рабочего квартала Фейтфул-плейс Фрэнк Мэки и его возлюбленная Рози Дейли решают вместе бежать из дома. Но Рози не приходит к месту встречи в назначенный час…

Проходят годы, Фрэнк делает отличную карьеру в полиции, но все эти годы его продолжает мучить вопрос: почему тогда, в юности, любимая девушка его предала?

Страшная правда открывается неожиданно. И с этого дня судьба обрушивает на Фрэнка удары один за другим. Чудовищные события закручиваются в немыслимый узел, затягивая в него родных, друзей и даже обожаемую дочь Фрэнка. И в какой-то момент он становится перед выбором: что для него важнее — долг полицейского или долг мужчины?

---

— Скажи мне, — поинтересовался я, — он в результате хоть сунул тебе по-быстрому?

Имельда не взглянула на меня, но румянец на щеках сгустился.

— Да ладно. У меня сердце кровью обливается: ты так старалась продать меня и Рози с потрохами — и все впустую. В результате, правда, двое погибли и многие жизни разбиты на осколки, но, черт, ты хоть поимела кого хотела.

— В смысле… — напряженно начала Имельда. — Я рассказала Шаю, и это убило Рози?

— Ты охренительно проницательна!

— Фрэнсис. Неужели… — Имельда вздрогнула, как испуганная лошадь. — Неужели Шай…

— Я этого не говорил.

Она затрясла головой.

— Вот именно. Имельда, предупреждаю, если ты понесешь это дерьмо дальше, если скажешь хоть единому человечку, то будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Тебе удалось очернить имя одного моего брата; я не дам тебе пачкать имя другого.

— Я никому ничего не скажу. Клянусь, Фрэнсис.

— То же относится и к твоим дочерям. Вдруг стукачество передается по наследству. — Имельду передернуло. — Ты никогда не говорила с Шаем. Меня здесь не было, поняла?

— Да. Фрэнсис… Прости, прости меня, пожалуйста! Мне и в голову не приходило…

— Что ты натворила… — Слов у меня не осталось. — Господи Боже, Имельда, что ты натворила!

И я ушел, оставив ее посреди пепла, разбитого стекла и пустоты.

19

Ночь тянулась долго. Я уж чуть не позвонил своей милой подруге из техотдела, но рассудил так: самое губительное для веселого перетраха — партнерша, которой слишком много известно о том, как умерла твоя бывшая. Идти в паб не имело смысла, если не ставить целью упиться в хлам, а эту идею я отмел как вовсе дерьмовую. Мне даже пришло в голову — на полном серьезе — позвонить Оливии и попросить разрешения приехать, но я понял, что и без того излишне испытывал удачу на этой неделе. В итоге я отправился в «Нед Келли» на О'Коннелл-стрит — играл без устали в бильярд в задней комнате с тремя русскими парнями, которые не сильно говорили по-английски, зато понимали международные признаки горя. Когда «Нед» закрылся, я отправился домой и, усевшись на балконе, курил одну за другой, пока не отморозил задницу; тогда я зашел внутрь и стал смотреть, как бредовые белые парни обмениваются рэперскими жестами в каком-то реалити-шоу, — наконец занялась заря и наступило время завтрака. Каждые пять минут приходилось изо всех сил давить переключатель в мозгу, чтобы не видеть лиц Рози, Кевина — и Шая.

Ко мне не являлся взрослый Кевин; только ребенок с замурзанными щеками, который спал со мной на одном матрасе так долго, что я до сих пор словно чувствую, как он прижимает ступни к моим икрам, чтобы согреться зимой. Он получился, без сомнения, самым симпатичным из нас — круглощекий белокурый ангелочек с рекламы хлопьев; Кармела и ее подруги таскали его за собой, как тряпичную куклу, меняли ему наряды, пихали в рот сладости — в общем, изо всех сил готовились к будущему материнству. Он привык лежать в их кукольных колясках, со счастливой улыбкой до ушей, и быть центром внимания. Уже в том возрасте наш Кевин любил дам. Надеюсь, кто-нибудь сообщил его многочисленным подружкам — и деликатно, — почему его больше не стоит ждать.

И перед моим мысленным взором не вставала Рози, сияющая от первой любви и грандиозных планов; я видел Рози разъяренную, семнадцатилетнюю. Однажды осенним вечером Кармела, Шай и я курили на ступеньках — Кармела тогда курила, а я во время школьного года стрелял сигареты у нее; я еще не работал и свои покупать было не на что. Воздух пах торфяным дымом, туманом и «Гиннессом»; Шай тихонько насвистывал сквозь зубы «Возьми меня в Монто». И тут поднялся крик.

Ревел мистер Дейли, совершенно обезумевший. Подробности не сохранились, но вкратце все сводилось к тому, что он не потерпит обмана в собственном доме и что кое-кто мигом получит от него горячих, если не остережется. У меня внутри все застыло.

— Спорим, он застукал свою женушку в объятиях молодого жеребчика, — заявил Шай. — Ставлю фунт.

— Не говори гадости! — цыкнула на него Кармела.

— Заметано, — с напускным спокойствием сказал я.

Мы с Рози встречались чуть больше года. Близкие друзья знали, но мы не светились, чтобы слухи не расползались: просто для смеха, просто валяем дурака, ничего серьезного. С каждой неделей мне это все больше казалось хренью, но Рози утверждала, что ее папаше это не понравится. И я весь год подспудно ждал, что однажды вечером получу по зубам.

— У тебя и фунта-то нет, — засмеялся Шай.

— Мне и не понадобится.

Повсюду уже открывались окна — у Дейли драки случались реже всех на Фейтфул-плейс, так что скандал был первостатейный.

Рози закричала: «Да ты понятия не имеешь!»

Я затянулся сигаретой последний раз, до самого фильтра.

— Фунт, — напомнил я Шаю.

— Отдам с получки.

Рози выскочила из номера третьего, грохнула дверью так, что любопытные сплетницы попрятались по берлогам — втихомолку радоваться безобразию, — и направилась к нам. Под серым осенним небом ее волосы пылали так, будто сам воздух сейчас вспыхнет и вся улица взовьется пеплом.

— Приветик, Рози, — обратился к ней Шай. — Выглядишь, как всегда, великолепно.

— А ты по-прежнему выглядишь как мешок гаечных ключей. Фрэнсис, можно с тобой поговорить?

Шай присвистнул; Кармела разинула рот.

— Ну конечно, — ответил я и поднялся. — Прогуляемся?

Мы свернули за угол на Смитс-роуд, а нам в спины летел издевательский смех Шая.

Рози засунула руки глубоко в карманы джинсовой куртки и шагала так стремительно, что я едва поспевал за ней.

— Па узнал, — объяснила она.

Я всегда догадывался, что этим кончится, но сердце ушло в пятки.

— Вот черт! Ну, я так и подумал… А что случилось-то?

— Помнишь, мы были в «Неари»? Я не сообразила, что там небезопасно. Моя кузина Ширли пила там с подругами, а у нее рот шире церковных врат. Эта коровища нас видела, сказала своей маме, ее мама донесла моей маме, а моя мама, уж будь спок, сообщила папе.

— И он взъярился.

Рози вспыхнула.

— Скотина, чертова скотина, увижу Ширли — на куски порву! Он ни слова не стал слушать, как об стенку…

— Рози, успокойся…

— Он сказал, чтобы я не бежала к нему плакать, если забеременею и останусь брошенной и в синяках. Господи, Фрэнсис, я его убить готова, ей-богу…

— Но чего ты сюда пришла? Он знает?!

— Да, знает, — ответила Рози. — Он послал меня порвать с тобой.

Я не сразу сообразил, что застыл посреди тротуара — Рози обернулась посмотреть, куда я пропал.

— Да не собираюсь я, идиотина! Ты правда думаешь, что я могу тебя бросить только потому что папа велел? Ты спятил?

— Господи, — выдохнул я. Сердце медленно возвращалось на законное место. — Ты хочешь, чтобы меня удар хватил? Я подумал… Господи!

— Фрэнсис… — Рози подошла ко мне и сцепила свои пальцы с моими — так, что даже стало больно. — Не хочу. Ясно? Я просто не знаю, что делать.

Я бы продал почку за то, чтобы придумать какой-нибудь волшебный ответ, и с рыцарской галантностью предложил:

— Давай я поговорю с твоим папой? По-мужски. Объясню ему, что никогда не обижу тебя.

— Это я ему уже говорила. Сотни раз. Он уверен, что ты мне лапшу на уши вешаешь, хочешь в трусики залезть, а я, дура, всему верю. Меня он не слушает, а тебя послушает?

— Я докажу ему. Когда он увидит, как я с тобой обхожусь…

— У нас нет времени! Он велел мне порвать с тобой сегодня, или он выкинет меня из дому — а он так и сделает. Это разобьет маме сердце, но ему плевать. Он даже навсегда запретит ей видеться со мной, и она — спаси ее Господи — послушается.

Семнадцать лет жизни в моей семье научили меня единственному выходу из положения: рот на замок.

— Так скажи ему, что ты послушалась и бросила меня. Никто и знать не будет, что мы все еще вместе.

Рози замерла, лихорадочно обдумывая это предложение.

— И надолго? — спросила она через секунду.

— Пока не изобретем что-нибудь получше, или пока твой папа не остынет… Если мы какое-то время продержимся, что-нибудь да изменится.

— Возможно. — Рози все еще думала, склонив голову над нашими сцепленными руками. — Думаешь, получится? Здесь такие языки…

— Ну да, будет непросто. Мы всем объявим, что расстаемся — так, чтобы поверили. И на выпускной вместе пойти не сможем: ты будешь беспокоиться, что папа узнает и выкинет тебя.

— Мне наплевать. А ты-то как? Тебе-то прятаться ни к чему; твой па не собирался записать тебя в монашки. Зачем тебе?

— О чем ты? — ответил я. — Я люблю тебя.

Меня словно оглушило: я никогда не произносил этих слов и знал, что больше никогда в жизни не скажу этого всерьез; такой шанс дается только раз. Мой выпал мне ни с того ни с сего туманным осенним вечером, под уличным фонарем, усыпавшим мокрый тротуар желтыми полосами.