Питер Акройд - Падение Трои

• Название: Падение Трои
• Автор: Питер Акройд
• Издательство: Издательство Ольги Морозовой
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98695-042-6

Блестящий исторический роман Акройда изобилует тайнами и интригами, мистическими и экстремальными происшествиями. События, разворачивающиеся на раскопках античной Трои, по накалу страстей не уступают захватывающим эпизодам гомеровской Илиады.

Смело сочетая факты и вымысел, автор создает яркий образ честолюбивого археолога-фанатика с темным прошлым и волнующим настоящим. Генрих Оберманн — литературный двойник знаменитого «первооткрывателя Трои" Генриха Шлимана. Как и положено авантюристу мирового масштаба, в его прошлом загадочный брак с русской женщиной и нечистые операции в золотых песках Калифорнии, а в настоящем — не менее масштабные авантюры, неумеренные амбиции и юная жена — наследница захватившей душу Оберманна древней культуры.

Во время раскопок легендарного города смешиваются реальные артефакты и фальшивки, холодящие кровь истории и искусная ложь. Накал человеческих страстей разрешается буйством природных стихий, сметающих на своем пути следы прошлого и настоящего, вымышленного и реального.

---

Не дожидаясь разрешения Оберманна, Лино быстро шагнул в углубление и с помощью Торнтона опустился на колени рядом со скелетом. Торнтон стал негромко описывать расположение и позу тела, а Лино пробежал пальцами по красноватым костям. Торнтон заметил наконечник стрелы, лежавший рядом с шеей, под головкой молотка, и что-то прошептал Лино.

Оберманн наблюдал за ними.

— Я как в лихорадке, — проговорил он, — жду, что вы скажете.

— Это мальчик лет восьми-десяти, не больше.

— Кости тонкие. Хорошей формы. Череп имеет овальную форму. Височная область увеличена, в теменной области углубление.

— Вам придется, мсье Лино, перевести это для моей жены.

— Она поймет и так. Мальчик был убит стрелой, попавшей в шею. Наконечник стрелы лежит рядом. Он положен специально. И в верхней части позвоночника есть перелом.

— Это невозможно. — Оберманн говорил очень громко.

— И я должен сказать еще одну вещь. Его плоть была съедена. На костях многочисленные царапины, которые могли быть сделаны только ножом.

— Вдвойне невозможно. Гомер ничего не писал о каннибалах.

— Посмотрите сами, — предложил Торнтон.

— Мне не обязательно смотреть. Это не город смерти.

София смотрела на птиц, которые, казалось, плыли в небе над ними.

— Это город жизни, — сказала она. — Жизнь алчна. Такой ее сотворил Бог. Жизнь должна продолжаться.

Мужчины, поглощенные спором, не обратили на нее внимания.

— Кроме того, — сказал Оберманн, — эти метки могли оставить птицы, питающиеся падалью, когда отрывали куски плоти.

— Они слишком аккуратные. Слишком одинаковые. — Лино постукивал по малоберцовой кости мальчика. — Они сделаны последовательно.

— Ни один из вас не имеет ни малейшего представления об археологии. Я открыл новый мир, а вы хотите омрачить его. Вы хотите, чтобы он пал.

Все подняли головы, встревоженные внезапной переменой ветра. Никакого шума не было, но внезапно раздался мощный толчок. Мужчины инстинктивно вцепились друг в друга, София прижалась к ним, охваченная внезапным ужасом. Они стояли в кружок около маленькой могилы. Толчок продолжался несколько секунд, затем все успокоилось.

— Мы пережили последний толчок, — сказал Оберманн. — Больше ничего не произойдет.

— Взгляните на кости! — воскликнул Леонид.

Кости распадались на глазах, крошась и превращаясь в пыль при контакте с воздухом. Оберманн быстрым движением попытался собрать их, но череп и часть грудной клетки рассыпались у него в руках. Вскрикнув, он шагнул назад, причем Торнтону показалось, что скорее это был победный клич, а не тревожное восклицание.

— Кости исчезли, — прошептала София Лино. — Они рассыпались под воздействием воздуха.

— В этом нет ничего необычного. Я знаю случаи, когда мечи и молоты рассыпались в пыль.

— Словно они не хотели, чтобы их обнаружили.

— Они не хотели продолжать существовать. Их труд был исполнен.

— Ваша каннибальская теория исчезла, мистер Торнтон. — Удовольствие Оберманна было заметно всем. — Все свидетельства исчезли. — Он стряхнул с рук пыль. — Была явлена воля богов.

— Но я видел это, сэр.

— Ваши глаза, возможно, обманулись, мистер Торнтон. Ты видел что-нибудь, Телемак?

Леонид покачал головой.

— София?

— У меня не было возможности, Генрих.

— У меня тоже. — Оберманн переводил взгляд с одного на другого. — Я ничего не видел. Ничего, что могло бы опровергнуть самую знаменитую в мире поэму.

София заметила озабоченность и удивление Торнтона. Когда он пошел к себе, она догнала его и легко тронула за плечо.

— Я знаю, что вы расстроены, Александр. Я не прошу вас простить моего мужа. Он…

— Вандал.

— Не так резко. Мы в Греции называем таких людей одноглазыми. Он видит только то, что хочет.

— Как циклопы.

— Да. Но ведь Улисс перехитрил циклопов, верно? — Она с минуту была в нерешительности. — Ищите ваши свидетельства где-то еще. На табличках. Если вы найдете их там, моему мужу придется признать вашу правоту. Я уверена. Ищите доказательства.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

На третий день после землетрясения София увидела вороного коня с всадником, медленно двигавшегося по равнине. Казалось, конь шел как-то неровно, а когда он приблизился, София поняла, что всадник пользуется дамским седлом. Всадник, весь в черном, напоминал какой-то странный вырост на коне, София узнала высокую сутулую фигуру преподобного Десимуса Хардинга. Он пробуждал воспоминания о странной смерти Уильяма Бранда, и она ощутила беспокойство. София подождала, пока он привяжет коня в молодой дубовой роще и поднимется на холм.

— Добрый день, фрау Оберманн, надеюсь, вы в добром здравии после этого землетрясения.

— Добрый день, отец. Да. Мы все в порядке. И в хорошем настроении.

— Рад слышать. — Почему-то он казался разочарованным. — Я никак не мог успокоиться и решил увидеть разрушения собственными глазами.

— Здесь нет разрушений, преподобный. — К ним подошел Оберманн. — Мы видали виды, как вы выражаетесь. И выдержали бурю.

— Я рад, сэр. Очень рад. — Какое-то мгновение у Хардинга был расстроенный вид. — Я слышал совсем другое от английского посла. Мы все очень сожалели о ваших несчастьях.

— "Молва понеслась и наполнила город слухами", мистер Хардинг.

— Да, как говорил Вергилий. Я помню, что вы прекрасно знаете Вергилия. — Намек на обряд очищения дома в деревне был совершенно очевиден. — Не могу не думать, что смерть этого американца была своего рода знамением.

— Мы не обсуждаем это, сэр.

— Разумеется. Конечно. Это бестактно. — Хардинг прочистил горло. — Посол считает, что ваши раскопки очень сильно пострадали.

— Лейард ошибается. — Сэр Остин Лейард, английский посол в Константинополе, был в свое время археологом. Это он обнаружил дворец Синахериба в Ниневии. — Не в первый раз.

— Мы не должны так говорить, герр Оберманн. О нет. — Хардинг выглядел довольным. — Сэр Остин не поблагодарит нас.

— Он ничего не понял в стенных рельефах, — сказал Оберманн. — И не разобрался в ромбическом узоре.

— Пусть эксперты ссорятся между собой, дорогая леди. Мы не разбираемся в таких вещах, — обратился он к Софии, хорошенько запомнив критические высказывания Оберманна. — Так, значит, вы не пострадали?

— Троя процветает, как вы сами видите. Задело ли землетрясение Константинополь?

В пригородах толчки чувствовались, но старый город выстоял. Однако турки, как известно, не отличаются самообладанием. Крик и стон стояли ужасные. Я думал, настал конец света. — Судя по выражению лица Хардинга, он, казалось, приветствовал этот момент. — Толчки едва заметные, ну, скажем, достаточные, чтобы задребезжали чашки, но не больше.

— Пойдемте, преподобный. Разрешите мне показать вам наши находки. — Оберманн взял Хардинга под руку, тот без большого желания повиновался, и они пошли по Трое. — Планировка простая, как видите. Вот эта крутая улица, вымощенная плитами, идет от единственных ворот на западной стороне. Вы заметили вон там фундамент?

— Этот город стоит перед моим мысленным взором многие годы, герр Оберманн, сойдя со страниц божественного Гомера.

— Вам не стоит говорить " божественный". Не при вашей профессии.

— Полет фантазии, дорогой сэр.

— Это я могу назвать его святым из святых, а в ваших устах такие слова звучат богохульством.

— Но мы можем назвать его "священным", правда? Это не смутит даже самую чувствительную совесть.

София подозревала, что совесть Хардинга была не слишком чувствительна.

— Генрих говорит, что в Гомере больше красоты, чем в Библии. Вы согласитесь с ним, отец Хардинг?

— Разумеется, это старейшая в мире написанная поэма. В ней масса удачных мест. Я не "отец", дорогая леди, в моей церкви я "преподобный". Это тонкое различие.

— А сейчас вы на земле богов и героев, — сказал Оберманн. — Видите, главная улица ведет к дворцу? — Он стукнул по земле тростью. — Мы выкопали тысячи кубических метров всякого мусора. Мне пришлось построить дорогу, чтобы вывозить его. Здесь были огромные напластования мусора, дорогой сэр, до пятидесяти футов в высоту!

— Меня не волнуют подробности, герр Оберманн.

— Конечно, поэтому вы и священник. Вам виден слой, лежащий поверх вон тех камней, словно черный туман? — Оберманн указывал тростью на маленькие разрушенные комнаты. — Во время большого пожара ветер гнал пламя с юго-запада, от городских ворот, на северо-восток. Все сокровища найдены на юго-восточной стороне.

— Драгоценности, дорогой сэр? Ахмед Недин будет несказанно рад услышать это. — Десимус Хардинг побывал в музее древностей в Константинополе и познакомился с Ахмедом Недином. Недин обожал все английское, и провел с преподобным Хардингом вечер за кальяном.