Георгий Федотов - Судьба и грехи России

• Название: Судьба и грехи России
• Автор: Георгий Федотов
• Издательство: Издательство «София»
• Жанр: Философия
• Год: 1992
• ISBN: 5-87316-002-3

Федотов Георгий Петрович(1886 - 1951 гг.) — выдающийся русский мыслитель и историк. Его научные интересы были сосредоточенны на средневековом и древнерусском христианстве. Был близок к Бердяеву и св. Марии (Скобцовой). Защитник свободы и честности в Церкви, мысли, обществе.

Федотов  Г.П., Судьба и  грехи России /избранные статьи по философии русской истории и культуры

---

2 См,: Федотов      Г. П. Лицо  России  //  Свободные голоса. Пг„   1918, № 1. Стб, 11-20.

3 Там же. Стб. 12

4 Федотов       Г. П. С.-Петербург, 22 апреля (5 мая) 1918 г. // Там   же. Стб. 1.

5 Там же.

6 Там же.

7 Федотов   №  1. Стб. 3.

8 Там же. Стб. 4.

==22

нальное отечество. Федотов пытается выработать русское самосознание социализма. Связующее начало этого самосознания — любовь. Однако самосознаваемая любовь требует отчета в том, что любимо. Для Федотова с самого начала выразить лицо России означает объясниться в любви к ней, сказать «просто и правдиво: что мы любим, и как мы узнали о том, что любим»(1). В «любовной феноменологии»  Россия открывается всякому сердцу впервые через тоску по родине     в образе ее природного, земного бытия. У Федотова портрет России есть прежде всего пейзаж, линии ландшафта и воздух родных полей и лесов. Лицо России в душе неразрывно слито с убогой, но милой родиной, с родной землей.

      С землей связана, из земли вырастает часто кажущаяся безвольным и бессмысленным  началом  народная стихия. В изображении Федотова среди пейзажа вырисовываются простые и добрые, удивительно мягкие и легкие человеческие отношения, возможные только в России; родовые глубины славянского быта, сросшиеся с христианской культурой сердца в земле, которую «всю исходил Христос», просветляются в лице народа, отражая «нерукотворный Лик».

      Но  для того, чтобы Россия — «не нищая, а насыщенная тысячелетней культурой» — предстала взорам, необходимо было, по мнению Федотова, более глубокое погружение в источники западной культуры: «Возвращаясь из Рима, мы впервые с дрожью восторга всматривались в колонны  Казанского собора, средневековая Италия делала понятной Москву»(2). Действительно, Запад помог открыть в начале XX века русскую красоту, и у русского мыслителя — европейское виденье божественного лика России, Федотов утверждает мировое значение трагической истории великой страны тогда, когда она наиболее ущерблена и изувечена. Более того, он убежден, что эту историю предстоит написать заново.

      Лицо  России для Федотова не может открыться только в одном современном поколении. Гримаса нашей эпохи есть лишь мгновенное выражение, исказившее прекрасный  облик, в котором будущее светится живым  светом прошлого, смыкается с прошлым в живую цепь.

      Федотов  начал писать свой культурный портрет духовной России в дни глубокого помрачения ее лица, поэтому он, всматриваясь в настоящее, вслушивается в голоса всех отживших родов, как в живую мелодию умирающих  звуков. Так наносится первый эскиз образа России, который Федотов в дальнейшем только уточнял и детализировал. Где же прообраз этого образа — подлинное лицо России? «Оно в золотых колосьях ее нив, в печальной глубине ее лесов. Оно в кроткой мудрости души народной. Оно в звуках Глинки и Римского-Корсакова, в поэмах Пушкина, в эпопеях Толстого. В сияющей новгородской иконе, в синих главах угличских церквей. В «Слове о полку Игореве» и в «Житии протопопа Аввакума». Оно в природной языческой мудрости славянской песни, сказки и обряда. В пышном  блеске Киева, в буйных подвигах дружинных витязей, «боронивших Русь от поганых». В труде и поте великоросса, поднимавшего лесную  целину и вынесшего на своих плечах «тягло государево». В воле Великого Новгорода и художественном подвиге его. В одиноком, трудовом послушании и «умной» молитве отшельника-пахаря, пролагавшего в глухой чаще пути для христианской цивилизации. В дикой воле казачества, раздвинувшего межи для крестьянской сохи до Тихого океана. В гении Петра и нечеловеческом труде его, со всей семьей орлов восемнадцатого века, создавших из царства Московского державу Российскую. В молчаливом и смиренном героизме русского солдата-му-

________________________

1 Федотов Г. П. Лицо России. // Свободные голоса. Пг„ 1918.   №  1 Стб. 13.

2 Там же. Стб. 16.

==23

ченика, убелившего своими костями Европу и Азию ради прихоти своих владык, но и ради целости и силы родной земли. Оно в бесчисленных мучениках, павших за свободу, от Радищева и декабристов до безымянных святых могил 23 марта 1917 года. Оно везде вокруг нас, в настоящем  и прошлом — скажем  твердо: и в будущем»(1).

       Эта длинная цитата есть краткий конспект всех текстов Федотова о России. Здесь партитура всей его культурософской симфонии. Пунктиром обозначен контрапункт русской истории. Россия Федотова полифонична. И с этим подлинником он будет сличать лицо «новой России», от которого его удалила революция.

       Еще   раз подчеркнем: в своем отвращении к революции Федотов признает правду социализма и в своем обращении к истории ищет для нее обоснование в духе. Но таким поискам в Советской России он не нашел  места.

      Эмиграция  усугубила старые проблемы и поставила новые вопросы. По-прежнему  главная тема Федотова — русская культура. Но революция провела резкую грань между ее прошлым и будущим. Свою задачу Федотов видел в осмыслении этой грани(2).

     Положение  эмигранта — всегда несчастное положение. Однако для русских  эмигрантов, не ослепленных злобой к революции, несчастное положение  оказалось счастливой позицией, уникальным историческим местом. Вознесенные вместе с Россией на высоту креста и смещенные от гибельного центра, они получили «огромное, иногда печальное преимущество  — видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома»(3). Революция уничтожила многие наивности XIX века, обнажив целину русской истории для новой работы. Однако, чтобы  достойно воспользоваться печальными преимуществами своего положения, нужно было осознать свое место, выяснить отношение  к новой России, наконец оправдать свое существование вне России. Русская эмиграция должна была самоопределиться в русской культуре.

       Когда воспаленные страсти перегорели, эмигрантская жизнь осела и распределилась по некоторым направлениям, Федотов поставил вопрос  прямо: «Зачем мы здесь?»(4) Эмиграция могла подвести кое-какие итоги,  но в этом обнаруживала сильное понижение самосознания, разочарование, уныние и даже отчаяния. Правда, это сопровождалось возрастанием  трезвости мысли и чувства действительности. Многими эмиграция болезненно переживалась как явное несчастье. Эмиграция стала страдать  «эмигрантщиной». Федотов видит в эмиграции не только несчастье, но и  «блаженство» —  блаженство изгнанных «правды ради» не только болезнь, но и подвиг. Речь идет не об эмигрантском самодовольстве, чуждом Федотову, а об историческом призвании. Что должна сделать эмиграция  для России? Как она может  участвовать в созидании русской  культуры? Эти вопросы чрезвычайно обострялись в связи с готовящейся  военной угрозой. Россия нуждалась в защите.

     Федотов отклоняет исключительно утилитарные, политические, на-

________________________

1 Федотов Г. П. Лицо России  //  Свободные голоса. Пг„ 1918.   Стб. 17-18.

2 Федотов Г. П. Письма о русской культуре: 1. Русский человек   //  Русские записки. Paris; Shanghai,l938, № 3. С. 239.

3 Федотов  Г. П. Трагедия интеллигенции // Версты. Paris, 1927,   №  2. С. 145.

4 Федотов  Г. П. Зачем мы здесь?  //  Современные  записки.   1935, №  58. С. 433-444.

==24

циональные  соображения и выдвигает единственный критерий для оправдания эмиграции — нравственный критерий.

    Оказавшись  на чужбине, русские эмигранты в основной своей массе были  обречены  на бездействие и культурное вымирание. Эмиграция принесла себя в жертву. Но  во имя чего? Федотов отвечает: во имя «правды». Как понять эту трудную «правду изгнанничества»? Для нашего мыслителя  слово «правда» означает сопротивление участию «в общей неправде, в общем неправедном деле, в строительстве, даже в подвиге, в основу которого положена коренная неправда»(1). По мнению Федотова, понять правду изгнанничества нелегко русскому человеку, так как он привык к круговой поруке, к общей ответственности, к участию в общем грехе. Федотов видит в русском религиозном сознании и в русской совести «болезненный уклон, который можно было бы грубо назвать соборностью общего греха»(2).

    С этой точки зрения те, кто остался в России, могли жить и работать только потому, что сняли с себя личную ответственность. А те, кто не пожелал участвовать в «общем деле», обречены на тюрьму и ссылку. Их путь есть путь «внутренней эмиграции», мученичества, путь хотя и более тяжелый, но в идее общий с эмиграцией внешней — изгнанничество за правду. Личная совесть приходит в противоречие с совестью общественной, и тогда или погибнуть за правду в России, или жить с правдой без России, то есть погибнуть дли России. Имеет ли смысл этот подвиг?

    Федотов  убежден, что высшей целью и ценностью жизни человека является его жертва и способность на жертву. А нации оправдываются осуществлением высших  человеческих ценностей, спасаются героизмом, подвижничеством, святостью, которые важны сами по себе. Поэтому исход из Советской России миллионов людей, независимо от их частных и личных мотивов, независимо от «бесполезности» их эмигрантского существования, рассматривается Федотовым как спасение чести России в истории.