Тимофей Ермолаев - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Тимофей Ермолаев
• Жанр: Современная проза

Сборник рассказов разных лет.

---

Она вернулась домой и остановилась у зеркала. После небольшой заминки Она сняла маску, под которой не оказалось лица. Пустота рассматривала в зеркале пустоту. Тогда Она вернула маску, обретя лицо. А потом заплакала.

Но Ей незачем было плакать. Просто две маски с ненастоящими сердцами и выдуманными чувствами прошли мимо друг друга.

А шар продолжал лежать на набережной, красиво переливаясь под лучами солнца. Ему не было никакого дела ни до Него, ни до Нее… И Он, и Она уже бесчисленное множество раз проходили через всё это…

1 марта 2002 г.

Дерьмо

Жил себе такой человек по имени Ди Куно. Я лично не знавал его, но знавали мои друзья, и от них я слышал разные необычные истории о чудаке Куно, и в конце концов я решил записать одну из них, и, может быть, вам она покажется забавной. Хотя, быть может, мне и не стоило брать в руки ручку и бумагу, ведь я далек от писательского ремесла, но… И извините, пожалуйста, за некоторые слова, которые выкинуть из текста нельзя, а заменять их точечками считаю глупым делом. Итак…

Жил себе молодой парень Ди Куно. Он учился в Университете славного города Гифа и не отличался от своих сверстников ничем примечательным, разве что был не очень общителен и разговорчив. Он жил обычной жизнью, ходил на лекции, участвовал в студенческих попойках, но однажды он начал замечать нечто странное. Все началось с обычного телефонного звонка, Куно позвонил своей подружке, чтобы договориться о встрече в субботу, и в шутку спросил, любит ли она его.

— Любовь — дерьмо, — мило смеясь, ответила Клара и повесила трубку.

Бедный Куно был очень неприятно поражен. Клара была из приличной семьи, дочь профессора, никогда ее прекрасный ротик не открывался для грубых слов, и тут такое… Куно почесал в затылке и решил почитать перед сном сегодняшнюю газету, чего раньше никогда не делал. И на первой же странице он увидел квадратную морду известного политика в погонах и заголовок статьи: «Генерал Боров обещает утопить всех в говне». Куно улыбнулся, ему показалось забавным, что за несколько минут он дважды столкнулся с одним и тем же понятием, и с этой странной улыбкой на лице он и уснул.

А проснулся Ди Куно задолго до будильника, потому что за стенкой, у соседей, кто-то громко причитал: «Засрали! Всё засрали!» Эти вопли, наверное, перебудили полдома. Куно отключил будильник и решил еще немного подремать, накрыв голову подушкой. И так получилось, что он опоздал на первые две лекции. Сбегая по лестнице, Куно чуть не сбил двух пятилетних девочек с первого этажа, Донну и Припку, которые играли на ступеньках в куклы. Когда Куно обходил их, стараясь не наступить на разложенных кукол, Донна, прекрасное создание с пухлыми щечками и белым бантом на голове, вдруг ясно заявила своей подружке Припке:

— Ты какашка! Какашка!

И уже только в автобусе Ди осознал, какое слово употребила девочка Донна. «Странно», — подумал Куно. Вдруг молодой человек на сидении рядом с ним сказал негромко: «Вот дерьмо собачье», — после чего засунул в рот жевательную резинку и замолчал. Куно хмыкнул и постарался переключить свои мысли на что-нибудь более приятное, но ненароком он подслушал разговор двух стариков:

— А я вот в прежние времена…

— А в прежние времена и навоз был не то что нынешний…

Теперь Куно наоборот, навострил уши и стал прислушиваться к пассажирам в автобусе, к прохожим на улице, к своим товарищам-студентам, к болтовне по радио и телевизору… И что вы думаете — слово «говно» или «дерьмо» употреблялось чаще всего, причем как в тему, так и не в тему, иногда даже в тех местах, где должны быть обычные слова, например: «деньги», или «президент», или «народ», или «депутат»… Мать называла так свое расшалившееся дитя, школьник писал это слово мелом на здании муниципалитета, так ругались в фильмах не только главные злодеи, но и хорошие персонажи… На лекции по экономике преподаватель вдруг начал объяснять студентам, что все предметы да и сами люди покрыты тончайшим слоем дерьма, и избавиться от этого невозможно, сколько бы не изводить мыла. Куно посмотрел в свой конспект и увидел, что уже несколько страниц он пишет всего одно слово: «дерьмо дерьмо дерьмо»…

И тогда он встал, и побежал на улицу, и бежал мимо прохожих, которые говорили и думали это слово, и он чувствовал это… И если все думают и говорят об этом, подумал Куно, то значит, в этом и есть смысл жизни, и этому мы должны поклоняться, и это есть Бог!

И в конце улицы Ди Куно увидел огромную кучу отличнейшего свежего Говна, и издавала эта куча соответствующий аромат… И стал Куно на колени, и заплакал от восторга, и застонал от умиления, и поцеловал Его…

5 апреля 2002 г.

Конец одной комедии

Посвящается всем, которые хотели, но не сделали.

Которые сделали — тем уже все равно.

— А это хороший яд? — спросила она, наблюдая, как он освобождает из упаковок таблетки. Руки его дрожали, и это начинало ее нервировать.

— Это не яд, — он прервал свое монотонное занятие и посмотрел ей в глаза. — Это снотворное. Очень хорошее снотворное.

Она перевела взгляд на стену и начала изучать застекленную картинку с древнеегипетской тематикой, словно видела ее в первый раз.

— Там лежит письмо, — вновь подал он голос, — в котором написано, что я все сам… Я просто запутался… И больше нет никакого смысла.

— Да, я понимаю, — сказала она.

— Ты знаешь, это ведь даже происходит выше меня. Что-то вроде естественного отбора. Если животное уродилось слабым, его пожирает более сильный. У нас, людей, каннибализм как-то не принят. В буквальном смысле.

— Я понимаю, — повторила она, но он не мог бы поручиться, слышит ли она его слова.

— Ты извини меня, — он пододвинул к себе стакан с водой. — Извини меня за все. За все, что было не так.

— Да ничего, — она пожала плечами.

— Ты поцелуешь меня на прощание? — он обратил к ней просящий взгляд.

«Черт!» — недовольно подумала она и уже начала привставать, но тут его взгляд потух и он пробормотал:

— Нет, не надо. Если ты это сделаешь, мне труднее будет уйти, а тебе потом неприятно будет вспоминать, что ты целовала мертвеца…

— Вот только не надо трагедий, — резко оборвала она его фразу.

Он улыбнулся. Той самой своей жалостливой улыбочкой, которая всегда раздражала ее, еще с самого их знакомства. Улыбкой неудачника.

— Да нет тут никакой трагедии, — глядя куда-то в сторону или, вернее, в никуда, тихо сказал он. — Наоборот. Вся моя жизнь оказалась комедией. Неудавшейся комедией…

она вздохнула. Они помолчали. Потом он одной рукой взял таблетку, а второй — стакан с водой. Руки его дрожали все сильнее, и пока он проглотил первую таблетку, полстакана воды расплескалось. «Действительно, комедия», — равнодушно подумала она и сказала вслух:

— Ты водки выпей. Для храбрости.

Он опять посмотрел на нее, благодарно кивнул и кинулся на кухню за бутылкой, оставшейся еще с позапрошлого Нового Года. Водка действительно помогла. Таблетки одна за другой исчезали в его рту. Покончив с ними, он вытянулся на диване (глаза его уже слипались), сложил руки на груди и заснул. Она послушала его ровное дыхание, потом открыла конверт и прочитала предсмертную записку. В записке не было ничего, кроме пошлостей, вроде: «В моей смерти прошу никого не винить» — и другая подобная чушь. Она положила конверт на место, пододвинула к себе телефон и набрала номер.

* * *

— Привет! — он, радостно улыбаясь, схватил ее за пальцы рук и сжал их в своих ладонях. — Что случилось? Я привык, что ты мне никогда не звонишь…

— Геннадий покончил с собой…

— Опять? — он было засмеялся, но увидев ее тяжелый взгляд, осекся. — Что, действительно?

— Да.

— Когда?

— Только что. Я звонила от него. Ушла, когда сердце остановилось.

«Что бы такого сказать? — подумал он. — Что вообще говорят в таких случаях?»

— Сочувствую, — произнес он. Их руки давно разомкнулись, и они почему-то избегали смотреть друг на друга.

— Во всяком случае, мне теперь не нужно будет обманывать его, — подумала она вслух.

— А честно говоря, Вера, ты от него столько всего натерпелась, он столько из тебя крови попил, этот неудачник, — тут он замолчал, потому что понял, что это не те слова, которые она хотела бы сейчас услышать. А нужных слов он не знал.

— К тебе сейчас можно? — спросила она без интереса.

— Да, но… наверное, не стоит, — он вздохнул. — У меня как-то совсем нет настроения…

Она кивнула.

— Вообще-то у меня тоже. Я поживу у мамы… Пока!

— Пока! — он сухо поцеловал ее в щеку, и они разошлись.

24 июня 2002 г.

Яков

Заранее прошу прощения у моих друзей и знакомых, кого этот рассказ может неприятно задеть или даже обидеть. Он был написан совсем не для этого. Если же мои извинения впоследствии будут вами отвергнуты… то подумайте, а к добру ли ваша непримиримость и категоричность суждений?