Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944

• Название: Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
• Автор: Александр Гогун
• Издательство: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН)
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-8243-1634-6

Безоглядное применение тактики выжженной земли, умышленное провоцирование репрессий оккупантов против мирных жителей, уничтожение своих же деревень, хаотичный сбор у населения «продналога», дополнявшийся повседневным разбоем, пьянством, развратом и насилием, братоубийственные внутренние конфликты, употребление допинга, оперативное использование оружия массового поражения и, наконец, людоедство — все это было не случайным следствием массового кровопролития и не являлось спонтанным «народным ответом» на жестокость нацистского господства, а стало закономерными проявлениями сталинской войны на уничтожение.

Памяти Анатолия Кентия

Автор выражает признательность историкам, без содействия которых эта работа не появилась бы на свет: Кириллу Александрову, Арндту Бауэркемперу, Карелю Беркхоффу, Рафалу Внуку, Александру Вовку, Владимиру Гинде, Давиду Голику, Ивану Дерейко, Ивану Капасю, Сергею Кокину, Хироаки Куромие, Бернарду Кьяри, Владимиру Лозицкому, Александру Лысенко, Гжегожу Мотыке, Богдану Мусиалю, Рольфу-Дитеру Мюллеру, Дитмару Нойтатцу, Ивану Патриляку, Татьяне Пастушенко, Сергею Полтораку, Георгию Смирнову, Тимоти Снайдеру, Ярославу Тинченко, Кристиану Унгвари, Анне Цехентер, Себастиану Штопперу.

Монография написана благодаря поддержке фонда Конрада Аденауэра, Центра исследования Холокоста и геноцида (Амстердам), фонда Герды Хенкель (Gerda Henkel Stiftung, Düsseldorf) и Гарвардского института украинистики (HURI)

---

Результат: хотя партизанской группе удалось с боями ночью прорваться сквозь венгерскую линию обороны, но они, взяв с собой раненых, погруженных на примерно 100 телег с мешками и тюками, вернулись в Брянские леса. Местность, на которой потом была проведена операция усил[енным] вен[герским] пех[отным] пол[ком], значится как свободная от партизан»[209].

Ковпак в оперативном отчете объяснял причины неудачи рейда: «Усталость личного состава, большое количество раненых, отсутствие боеприпасов и взрывчатки, усиленный нажим превосходящих сил противника — все это вместе требовало выхода из создавшегося положения. После 9-дневного маневрирования по Путивльскому,

Шемлыгинскому и Глуховскому районам [Сумской области] было принято решение — выйти в Брянские леса»[210].

В июле-августе 1942 г. из Белоруссии в Черниговскую область вышло соединение А. Федорова. Его действия СД описывала для высших военных инстанций Третьего рейха как кровавое побоище: «В районах Холмы, Корюковка и Понорница разбойничьими шайками в силе более 1000 человек многие населенные пункты были заняты, разрушены, жители истреблены. В настоящий момент еще идут бои, результаты которых еще неизвестны»[211]. СД по какой-то причине «приукрашивала» А. Федорова — донесения соответствующих тыловых структур Вермахта[212], в зону ответственности которого входила Черниговщина; документы самого соединения[213] и опрос жителей указанных районов[214] однозначно свидетельствуют: масштабной резни тем летом федоровцы не устроили. Речь шла о боях с полицией, венграми и немцами, убийствах полицаев и старост, в ряде случаев — членов их семей, а также сожжении не целых деревень, а хат коллаборационистов. Возможно, сотрудники СД зачем-то решили «списать» на федоровцев действия самих немцев в этой местности или, вероятнее даже, мадьяр. Например, сам глава Черниговского обкома сообщал в докладной записке в УШПД об участии «в зверствах и грабежах воинских частей вассальных государств (румын, венгров, финнов, итальянцев и др.). Из них больше всего издеваются над мирным населением наряду с немцами, венгры, финны»[215].

Алексею Федорову тоже не удалось закрепиться летом 1942 г. на территории Украины, его соединение в августе 1942 г. ушло в Орловскую область РСФСР.

Проведение ряда антипартизанских операций на севере Сумской области в июне-июле 1942 г., как писали сотрудники оккупационной администрации, «создало у партизан почти паническое настроение. В различных деревнях, например, в Волокитно, Дубовичи и Землянка, кроме того, в районе Эсмани, отдельные партизаны с оружием регистрируются в полиции. Эти партизаны доносят, что настроение среди партизан очень плохое, у них есть радиоприемник и они сильно впечатлены успехами немецких войск под Керчью, Харьковом и Воронежем»[216].

В мемуарах комиссара отряда Андрея Сермуля, воевавшего в Крыму, приводится один эпизод, произошедший во второй половине 1942 г.: партизаны напали на группу немцев, охранявших работавших военнопленных: «И вдруг с удивлением видим, что, вместо того чтобы залечь или к нам бежать, они в основном вместе со своими охранниками разбегаются… Не в нашу пользу тогда складывалась ситуация на фронте… Многим казалось, что с партизанами вот-вот будет покончено, и хотя в плену было очень тяжело, не так-то много стремилось перейти к партизанам…»[217]

О подобных фактах поведения военнопленных сообщал после войны партийным историкам и бывший заместитель Строкача Илья Старинов: «Есть случаи, когда партизаны нападали на конвои и лагеря, но многие военнопленные оставались в плену, не желая уходить к партизанам»[218].

Воодушевленный успехами на фронте, приказом № 46 от 18 августа 1942 г. Гитлер обязал СС прекратить всеми возможными способами любую деятельность партизан в тылу немецких войск на Восточном фронте до начала зимы[219].

Об этом времени командир кавалерийского партизанского соединения Михаил Наумов вспоминал как о тяжелом для него периоде: «Бои в то время проходили под Сталинградом. В партизаны никто не шел… Если в месяц придет в отряд один человек из окружения — это уже хорошо. А поэтому приходилось использовать принудительную мобилизацию в партизаны, угрожая расстрелом»[220].

Показательно, что за три месяца наиболее напряженных боев за Кавказ и Волгу, с августа по октябрь включительно, численность партизан, находившихся на связи с УШПД, выросла на 202 человека, т. е. всего на 4 % (с 4925 до 5127)[221]. В ноябре 1942 г. численность украинских партизан была в три раза меньше, чем количество советских партизан лишь в одной Витебской области Белоруссии (16 286 чел.)[222].

В этих условиях основные партизанские соединения УШПД значительную, если не основную часть времени проводили на приграничных с Украиной территориях России и Белоруссии, за что подвергались критике не только из руководящих центров, но и со стороны своих коллег, в частности, русских, что отмечалось, в докладе сотрудника Украинского штаба Е. Белецкого: «Украинские отряды в значительной мере пополнились за время пребывания в Брянских лесах. К тому же из Украины часть партизан захватила с собой семьи. В настоящее время семьи партизан украинских отрядов находятся в затруднительном положении, ощущается недостаток в еде, семьи не обеспечены жильем. (Брянские партизаны бросают упрек по поводу украинских отрядов за их малую боевую активность за время жизни в Брянских лесах)»[223].

По словам начальника оперативного отдела УШПД полковника Владимира Бондарева, во второй половине 1942 г. «главным недостатком» в деятельности партизанских отрядов того периода было то, что они не вели систематически активных боевых действий:

«Не предпринимали крупных операций по разрушению железнодорожных узлов, промышленных предприятий, восстановленных немцами»[224].

К причинам кризиса украинских партизанских формирований добавилось то, что вся территория УССР оказалась далеко за линией фронта, из-за чего радиосвязь со многими отрядами периодически прерывалась. Треть самолетовылетов (30 из 92), организованных для доставки помощи украинским партизанам в июне-декабре 1942 г., оказалась сорванной[225]. В связи с ситуацией на фронтах «формирование самого [Украинского] штаба и укомплектование его командным составом… происходило буквально на ходу. С 7 по 18 июля штаб производил передислокацию из Ворошиловграда в Калач-Воронежский, а позднее в Сталинград, 12 августа [УШПД] переехал в Среднюю Ах-тубу, 1 сентября — в Саратов, а 12 октября — в Москву, где началась планомерная работа»[226].

Кроме того, во второй половине 1942 г. южный участок советско-германского фронта стал для Вермахта главным. Поэтому был предпринят ряд мер для того, чтобы обезопасить там коммуникации. В частности, немцы вытеснили с территории Украины соединения Ковпака и Федорова, а также насадили вдоль границ, смежных с Белоруссией, сильные полицейские гарнизоны[227]. Сводка СД от 30 октября 1942 г. отмечала определенный успех этих действий: «В области командования полиции безопасности и СД “Украина” активность банд, вследствие усиленного использования полицейских сил и наступления плохой погоды, несколько ослабла»[228].

На тот период в обширных лесных районах Правобережной и Западной Украины, в отличие, например, от Западной Белоруссии, не было партизанских отрядов, находившихся на связи со штабами партизанского движения. В Ставке предполагали, что Восточная Украина вскоре будет занята Красной армией, и поэтому решили ряд крупных партизанских соединений передислоцировать в Житомирскую, Ровенскую и другие западные области.

На Правобережье в ходе рейда, изначально названного Сталинским, были посланы Сумское (С. Ковпак, 832 человека) и Объединенное (А. Сабуров, 1408 человек) партизанские соединения. На Левобережье отправлялся ряд менее крупных отрядов.

Два соединения вышли в Сталинский рейд одновременно 26 октября и следовали параллельно друг другу. Марш через Орловскую (РФ), Сумскую и Черниговскую области составлял в среднем ежедневно по 25 км. Командир одного из отрядов соединения Сабурова Леонид Иванов уже 2 ноября 1942 г. засвидетельствовал в дневнике успех: «Идем свободно по своей земле, полиция в страхе бежит»[229]. Разгромив гарнизоны полиции в райцентрах Понорница и Холмы (Черниговская область) и Лоев (Гомельская область БССР), оба соединения 8 ноября форсировали Днепр и оказались на Правобережье.

Этот успех, по некоторым данным, был доведен до сведения Сталина. 9 ноября Т. Строкач передал по рации А. Сабурову:

«Верховное командование с большим вниманием следит за Вашими действиями, очень рады успехам… Прошу ежедневно докладывать о результатах марша»[230].

15 ноября Иванов сделал запись в дневнике о размахе действий сабуровцев:

«8–9 б[атальо]н[ы] громят Хойники (тогда — райцентр Пинской области БССР, сейчас Гомельской области. — А. Г.), слышна артстрельба. Вдали показались горящие склады с лесом, пылают огнем вагоны, это ст[аршина] Аврамов, подрывник т. Донецков и ком[андир] взв[ода] Ермилов подрывают ж. д. стрелки. Казаки и полиция в страхе еще с вечера успели удрать»[231].