Сергей Пономареко - Седьмая свеча

• Название: Седьмая свеча
• Автор: Сергей Пономареко
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9910-0454-1, 978-966-343-989-1

Верите ли вы в черную магию? Молодой киевский психолог Глеб Костюк, главный герой романа Сергея Пономаренко, не верил: до определенного момента. На похоронах тещи он узнает, что та была ведьмой, а ведьмы просто так из жизни не уходят. С Глебом начинают происходить непонятные, жуткие вещи. В сумасшедший водоворот несчастий вовлекаются все новые и новые действующие лица. Но не черная магия играет их судьбами. Съедаемые завистью, страхом, жадностью, похотью, они сами испытывают судьбу. И каждый расплачивается за это сполна.

---

— Я чувствую свою вину перед ним. Возможно, то, что я подыгрывал его фантазиям, привело к столь печальному исходу.

— Не вини себя. Не ты направлял его руку, когда он напал на ту несчастную женщину. Я тебе рассказывала, что у него с головой не совсем в порядке? У тебя была возможность в этом убедиться из его рассказов.

— Что я могу для него сделать?

— Адвокат. Нужны деньги и хороший адвокат.

— Это я беру на себя. Можешь не волноваться. Вот только почему ты покинула больницу и вышла на работу?

— Был обыск и на работе. Поехала проверить, что у него изъяли. Там все в шоке. Теперь мне можно подумать и о здоровье — ты меня подвезешь в больницу?

— Да. Когда тебя должны выписать?

— Дня через два-три. Я не буду спешить, если ты займешься поисками адвоката.

— Что тебе привезти в больницу?

— Как обычно: фрукты, сок. Вот тебе телефон следователя — позвони и на правах друга расспроси, что можно передать Глебу. Пусть он знает, что мы о нем не забываем.

Глава 23

Степан лежал на разложенной софе и нервно курил, пытаясь пускать дым колечками.

— Не кури, — поморщившись, попросила Ольга.

Встала, надела халат прямо на голое тело и пошла в ванную.

Степан, словно не расслышав, продолжал курить. Но когда она через десять минут вернулась, посвежевшая после принятого душа, поспешно загасил сигарету.

— Степа, что тебя тревожит? — ласково спросила она, присаживаясь на краешек софы.

— Во-первых, почему я не могу остаться здесь до утра? — спросил он.

— Я очень устала, и у меня есть желание побыть дома одной. Только не обижайся. Завтра я останусь ночевать у тебя, а здесь мне бы не хотелось, чтобы ты… Сам все понимаешь — ты умный. Здесь и соседи, и знакомые — у тебя спокойнее.

— Хорошо. Будь по-твоему, — согласился Степан.

Ольга ему безумно нравилась, как никто и никогда. В его представлении она была идеальной женщиной: умной и страстной, в которой одновременно сочетались и шаловливый котенок, и грозный тигр. Он очень ею дорожил и не представлял, как сможет с ней расстаться.

— Оленька, я себя чувствую подлецом по отношению к Глебу, — поделился он с ней. — Наверное, нам в самом деле не стоит здесь встречаться, а лучше по-прежнему у меня. Тут все напоминает о нем, и меня не покидает чувство, что я отчасти виноват в том, что с ним произошло.

— Ты же не принуждал его убивать несчастную женщину? — спросила Ольга, заглядывая ему в глаза. — Виноват он сам, а точнее, его необузданный характер, который он тщательно скрывал от окружающих. Мне как его жене приходилось все это терпеть. Ты же мне долго не верил, что у него порой бывают неконтролируемые приступы ярости, и тогда он может убить кого угодно. Поэтому я не могла ему открыться и прямо попросить развода, а прибегла к небольшой фальсификации, с твоей помощью. — Она быстро наклонилась и чмокнула его в щеку. — Меня только удивляет, что психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Интересно, каким он выйдет через пять лет?

— Уже осталось около четырех. Время нахождения под следствием вошло в срок. Мне до сих пор не верится, что в порыве гнева он может убить человека. Тем более женщину. Он казался мне таким мягким, слишком уж интеллигентным. Одним словом, красавéц!

— А теперь можешь представить, что на месте той женщины могла оказаться я?

— Бр-р! Не хочу себе такого представлять. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. Она страстно ответила, но когда его рука проникла под распахнувшийся халат к ее груди, резко отстранилась.

— Твоя затея с тайно установленными магнитофонами и записанной на них чушью, будто бы его зовет к себе покойница, была осуществлена в спешке, когда вы собирались на похороны. Это было что-то! Но я толком не понял смысла этого. Зачем нам это было надо? — спросил он, пытаясь преодолеть ее сопротивление.

— Моя идея, но твое исполнение. Жалко, что вышло совсем не так, как задумывалось. Только прошу тебя, не употребляй слово «чушь», когда говоришь о моей матери. — Она резко встала и поправила халат. — А для чего? Хотела немного попугать, умерить его агрессивность.

— Извини, если обидел. Я имел в виду совсем другое. — Он сел на софу, раздумывая, вставать или вновь предпринять попытку. — Знаешь, когда вы должны были вернуться после похорон, я долго дежурил под вашими окнами, ожидая, когда погаснет свет, чтобы со своего пультика включить магнитофоны. Но когда свет погас, меня стали терзать муки ревности, я представлял, что вы там делали в этот момент… Ведь я тогда не знал, что ты попала в больницу.

— Давай оставим эту тему, — холодно сказала она, и он понял, что дальнейшие попытки бесполезны.

— Согласен, только скажи: если бы он не убил ту женщину и не попал в тюрьму, могли записи голоса покойницы его так напугать, что он дал бы тебе развод? — спросил Степан, вновь откидываясь на подушку.

— Он в глубине души большой трус, как все неуравновешенные люди. Кроме того, он очень суеверный. Если ему вдруг приходилось с дороги возвращаться, то сильно переживал и перед повторным выходом смотрелся в зеркало. Ну а черные кошки, сам понимаешь…

— Знаешь, Оля, в моем представлении Глеб как бы раздваивается: одного я знал, а о другом ты мне рассказываешь. Ведь я тоже психолог по диплому, не верится, что он так хорошо маскировался.

— Все люди имеют несколько масок, которые напяливают на себя в зависимости от того, где находятся и кто рядом с ними. Ведь один и тот же человек — лев перед подчиненными и ягненок перед начальством, прекрасный товарищ и тиран в семье. Все понемногу одновременно и Хайды, и Джекилы. Если тебя интересует, то Глеб дома был тираном, он считал верным только одно суждение — свое собственное. Вы, друзья, знали его как покладистого компанейского парня, а он дома, бывало, над вами насмехался, ненавидел вас, завидовал. Тебя он сильно ненавидел за то, что ты крепко стоишь на ногах и твой бизнес процветает.

— Все, больше о нем ни слова! Ведь все это в прошлом, а сейчас он вырван из жизни на долгие годы и прохлаждается на нарах. Сейчас как раз прекрасная возможность тебе с ним развестись и соединиться со мной законным браком, — резко поменял тему Степан. — Золотце мое, какое колечко крепче привяжет тебя ко мне: медное, серебряное или золотое?

— Бриллиантовое, но пока еще рано. Для него это будет ударом, который может его убить. Давай обождем годик, он акклиматизируется там, я его постепенно подготовлю. — Глаза у Оли затуманились.

— При помощи голосов из потустороннего мира, — вставил Степан зловещим тоном.

— Без голосов, с помощью разума и логики, — печально поправила его Ольга.

— Принято, красавица моя сердобольная. — Он снова хотел привлечь ее к себе, но она ловко увернулась.

— Не подхалимничай и не нахальничай. Уже поздно, давай собирайся.

Когда Степан через полчаса вышел из подъезда и подошел к машине, у него за спиной неожиданно возник высокий мужчина в темной куртке и вязаной шапочке.

— Гражданин Сиволапко? — хрипло спросил его мужчина, у него был голос человека, продрогшего от долгого ожидания.

— Да, а ты кто, красавéц? — спросил Степан, оборачиваясь и слишком поздно замечая в руках незнакомца обрез охотничьего ружья, которое исторгло в тот момент столб огня, больно ударившего его в грудь и опрокинувшего на землю.

Крупная дробь, с какой охотятся на кабана, вырвала громадный клок одежды, разорвала легкое и застряла в левом желудочке сердца…

В шоке Степан сразу вскочил, но тут же задохнулся от крови, хлынувшей изо рта, и снова рухнул на землю. Когда приехала машина «скорой помощи», он был уже мертв.

Глава 24

Звук выстрела с улицы донесся в комнату, где находилась Ольга, он прозвучал глухо, безобидно, словно кто-то баловался. Занятая своими мыслями, она его никак не связала с уходом Степана, поэтому не могла предположить, что в этот момент тот лежит возле ее дома, безуспешно пытаясь вдохнуть разорванными легкими.

Она наметила на сегодняшний вечер очень важные дела, поэтому сняла трубку с телефонного аппарата, чтобы никто не помешал звонком. На всякий случай она закрыла входную дверь на цепочку, понимая, что это лишняя предосторожность, так как теперь от этой квартиры ключи были только у нее. Глеб был уже не в счет. Больше ни на что не отвлекаясь, в том числе и на нарастающий шум за окном, она перешла в самую маленькую комнату, памятную ей по двум причинам: знакомство с этой квартирой и ее обитателями началось с нее, и хозяин этой комнаты пал жертвой ее магии. Этим человеком был отец Глеба — Леонид Григорьевич.

Когда она вышла замуж за Глеба, его отец жил вместе с ними, занимал эту комнату. Худощавый, подтянутый седоватый шатен пятидесяти двух лет от роду, он вел себя подчеркнуто корректно, с холодной учтивостью, изрекая лишь непреложные истины. Он напоминал ей актера кино, играющего исключительно положительные роли, героям которого не присущи ошибки и человеческие страсти. Такие люди делали только то, что было необходимо, а не то, что хотелось бы. При всей любви к кинематографу, ее от этих фильмов тошнило, и она невольно задумывалась: неужели те актеры и в жизни такие слащаво-приторные? Отец Глеба не был актером, он работал уже более двух десятков лет в отделе кадров бывшего номерного завода. Слушая его сентенции, в которых, впрочем, всегда присутствовал здравый смысл, она задавалась вопросом: он на самом деле такой святой или только прикидывается? Еще он напоминал своими нравоучениями ее школьного учителя по математике, как впоследствии оказалось, тайного педофила. Словом, этот человек вызывал слишком много противоречивых чувств, чтобы Ольга не постаралась его как-то задеть, убедиться в его верности провозглашаемым идеалам. Она решила его подразнить. Как бы случайно стала появляться перед ним в полураздетом виде, вскоре отметив, что у него появился блеск в глазах. Зная, что Леонид Григорьевич очень рано уходит на работу, когда они еще обычно спят, однажды она решила принять в столь раннее время ванну, естественно, не закрыв дверь изнутри и очень удачно инсценировав свою растерянность. Тогда он увидел ее полностью обнаженной. Когда она через неделю повторила свой спектакль и он снова заскочил к ней, она была уверена, что это уже не было случайностью.