Ричард Пратер - Шеллшок

• Название: Шеллшок
• Автор: Ричард Пратер
• Издательство: Цицеро
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-6928-9

Шоковые события сменяют друг друга в романе «Шеллшок»: шок обманутых держателей акций, шок разоблаченных мошенников и электрошок, которым чуть было не разрушили мозг самого Шелла Скотта.

В названии игра слов: его можно перевести и как «Шок Шелла», и как медицинский термин «Невроз военного времени»

---

Поэтому я выкатил кресло в сверкающий лаком и чистотой коридор и, набирая скорость, помчался вперед мелкой рысью, держась за ручки позади болтающейся, прикрытой тканью головы Романеля, чтобы капризная телега не врезалась в стену и не перевернулась. Кресла-каталки не рассчитаны на перевозки со скоростью одна миля в час, а управление ими требует так много внимания, что сначала я заметил доктора Блисса только краешком глаза, когда тот вышел из последней комнаты по левую сторону от меня в конце коридора.

К тому моменту, как я его увидел, нас разделяло не более четырех метров, и я обошел его справа и помчался к лифту, успев бросить взгляд в комнату за его спиной. Как раз в это время Альда Чимаррон поднимался со стула, на котором, очевидно, отдыхала эта масса весом в тону или около того, состоящая из мышц и костей, ожидая, пока Блисс закончит там свои дела. Чимаррон не смотрел в мою сторону, и я молнией пролетел мимо. Но понимал, что это временная ситуация.

Дело в том, что когда я увидел Блисса, он тоже увидел меня, и спустя краткое мгновение потрясенного молчания, потребовавшегося ему, чтобы въехать в происходящее и понять, что глаза его не обманывают, он испустил высокий, но чрезвычайно пронзительный вопль, который, вероятно, долетел аж до самого морга, и, безусловно, информировал Чимаррона о том, что происходит нечто невероятное и неприятное.

А вопил он примерно следующее: «Господи Боже ты мой, это Скотт… это Шелл Скотт… Альда, это клянусь Господом… это Шелл Скотт там, в этом дурацком коридоре, и он…»

Остального я не слышал. Вернее, слышал, но не понял, так как был увлечен тем, что пытался затормозить перед лифтом. Ведь я совершил бешеную, спринтерскую гонку, скользя и лавируя на гладком полу, влекомый вперед массой коляски и плюс к тому немалым весом Романеля. Будь все проклято, успел подумать я какой-то, уже не принадлежавшей мне частью мозга, если до сего момента мне удалось сохранить жизнь своему покалеченному клиенту, а тут, не приведи Господи, каталка врежется в дверь и убьет его.

Но я сумел затормозить без аварии, только слегка стукнул колесами о закрытую дверь. Голова Романеля под покрывалом качнулась вперед, затем назад, я впервые услышал звуки, которые он издавал, и понял, что он издавал их в продолжение всего бегства. Это были еще не слова, а только звуки, но в них не было ни радости, ни довольства. Хотя вряд ли можно было ругать за это мужика: я его привязал, набросил на голову тряпку и погнал вперед, как водитель такси в Мексико-Сити.

Но у меня не было времени вслушиваться в то, что бормотал Романель. Я ткнул пальцем кнопку «Вниз», чтобы спустить лифт, затем круто развернулся и подскочил к открытому, но пока еще пустому дверному проему последней комнаты, снова миновав доктора Блисса и не обратив на него ни малейшего внимания. Блисс меня не интересовал, несмотря на то, что он был хирург и наверняка имел при себе парочку скальпелей. Беспокоил меня тот парень, который слышал вопль доктора насчет «Шелла Скотта», и он должен был вот-вот вывалиться в коридор, как бетономешалка, как снежный обвал, как вторая, наиболее мощная и опасная часть землетрясения, как…

Нет, не «вот-вот», а уже сейчас. Он уже появился. И вид его действительно был ужасен. Он уже качнулся вперед, готовый раздавить что-нибудь всмятку, вытянув руки и скрючив пальцы — вот в каком виде он нарисовался в коридоре. Его губы были отведены назад, обнажая большие квадратные зубы, которые двигались, как жернова и скрипели. Увидев его, вы бы тоже поняли, что он рассержен не на шутку, что он просто рассвирепел. И у меня не было никаких сомнений относительно причины его свирепости.

Но все в этот шумный, грохочущий, суматошный момент складывалось для меня почти идеально. Поскольку, проносясь мимо вопившего Блисса и приближаясь к двери, я отвел назад правую руку, сжал кулак, превратив его в почти смертоносное оружие, когда из дверного проема выплывала туча под названием Альда Чимаррон, я уже начал выбрасывать этот кулак вперед, а когда Чимаррон двинулся на меня через разделявшее нас пространство, мое оружие стартовало ему навстречу. Такое случается, когда блестящие ученые отправляют космический корабль в математически выбранную точку в пространстве, куда несколько лет спустя прибудет новая планета и даст себя сфотографировать, иными словами, одна дуга пересекается с другой в безбрежном пространстве с обалденной точностью. Примерно так, только в нашем случае это произошло мгновенно. Вот именно, практически мгновенно.

И здесь я должен признать, что Альда Чимаррон обладал молниеносными рефлексами. Он увидел меня сразу, как только вышел через открытую дверь, рыча, пыхтя и скрипя зубами. Он, конечно, искал меня, и я оказался тут как тут, так что удивительного в том ничего не было. Но, кроме того, он увидел мой уже запущенный смертоносный кулак, рассекавший воздух, и когда ему было совершенно невозможно полностью уклониться от него, он сумел молниеносным движением убрать голову в сторону и на достаточное расстояние, чтобы мой кулак не обрушился на всю его пасть, включая губы и зубы и, возможно, челюсти с деснами. Вместо этого костяшки моих сжатых в кулак пальцев впечатались в его массивную челюсть, высоковольтная дуга моей стремительной руки вместе с предплечьем пересеклась с неровно подрагивающей траекторией его челюсти с точностью космического корабля, прибывающего к месту встречи с планетой, и я не смог бы сделать более точного расчета, имея даже под рукой компьютер и миллиметровку.

В момент встречи моего страшного кулака с его слоновьей челюстью раздался такой жуткий хруст, что от него стало больно в ушах, он был даже громче и смачнее, чем звук, который издала черепушка ковбоя, когда я приложился к ней корешком книги. Я уже не сомневался, что как бы ни был крепок и вынослив Чимаррон, этот мощный удар уложил его налолго.

Но и мне он тоже не принес особой радости. Я почувствовал себя так, будто у меня взорвался кулак, и осколки костей брызнули струей от моих пальцев, через кисть и локоть, прямо в плечо; мне показалось, что в мою руку вначале впрыснули бензин, растянули все суставы и затем подожгли. Стартовая скорость, которую имел Чимаррон при выходе из комнаты, в сочетании с его огромной массой заставила его двигаться приблизительно в том же направлении, в каком он двигался в момент старта, то есть он стремительно мчался в коридор по косой траектории, а после удара она стала еще круче и к этому добавилось вихревое, винтообразное движение всего тела.

Я даже не видел, как он ударился в стену, потому что сразу развернулся лицом к двойной двери в конце коридора. Она все еще была раскрыта, но я знал, что лифт приближается, что он совсем близко, поскольку я нажал на кнопку. Но нажал ли? Конечно… Из бокового коридора послышались шлепающие звуки — чьи-то шаги. Человека мне не было видно, но не иначе, это был доктор Блисс, удирающий с места происшествия. Пока у меня полный порядок: один в ауте, другой смылся. Но и мне пора рвать когти.

Я сделал мощный бросок к лифту — неужели я все-таки не нажал эту долбаную кнопку? — и тут же одна моя нога застыла в воздухе. Я бы не остановился, если бы что-то не держало меня сзади за плащ и рубашку, и это «что-то» сдавило мне шею моим же воротником и выдавило из меня гортанно-клокочущее «Гх-а-а!» Странно, но в поле моего зрения не было ничего, что могло бы сотворить такое. Да, это действительно было странно.

Я знал, что в коридоре никого не было за исключением Блисса, Чимаррона и меня. Блисс исчез, Чимаррон по моим расчетам, валяется у стены и, наверное, постанывает. Остался я. Но ведь не сам же я проделал этот трюк. Мне стало почти жутко. Ситуация была невероятной, невозможной и поэтому очень жуткой. Еще более невероятное заключалось в том, что схватив меня за шиворот, «оно» в тот же миг взялось за меня по-настоящему. Я должен доложить вам следующее: когда с тобой происходит что-то, что, ну, никак происходить не может, ты начинаешь сомневаться в себе самом. На ум приходят мысли о неземных силах и прочих призраках. И тебе кажется — как в кошмарном сне, — будто вот-вот, сию же минуту, гороподобный Потрошитель Яиц скушает тебя на закуску. Между тем это «нечто» продолжало выдавливать из меня потроха, поворачивать к себе, и, наконец, я увидел…

Нет, ребята, это уже слишком, подумал я.

Если я нанес мощнейший удар в челюсть Альды Чимаррона и вырубил его абсолютно, если он сейчас лежит бесчувственный на полу, то кто же этот огромный тип? Кто этот жлоб с закатанными толстенными губами и торчащими под ними большими квадратными зубами, который двигается, пыхтит и рычит? Который намотал на одну руку всю мою одежду, а другую — громадный, крупногабаритный металлический молот наподобие ручных придатков у монстров в фильмах-ужасах, — нацелил в мою переносицу?

Впрочем, мне было недосуг разбираться, кто или что это. Ясно было одно: «оно» хочет меня прикончить. В моменты великих опасностей, например, таких как смерть, мозг начинает пахать, как компьютер. И в моей голове, будто сверкающие молнии, заметались, отскакивая друг от друга, миллиарды мыслей. Я спокойно выбрал из этих миллиардов молний парочку, которая показалась мне ближе других к истине. Итак, это чудовище, чем или кем бы оно ни было и откуда бы оно не появилось, несомненно принадлежало к мужскому роду. Даже в созвездии Арктур самки не могли быть столь отвратительны. Следовательно, у этого монстра должно быть как минимум одно яйцо, но скорее всего два. Хотя на его родине эти принадлежности, возможно, называют по-другому: «флипсы» или «коксы». Но как бы они не назывались, яйца представляют собой исключительно и даже восхитительно чувствительные инструменты, что может на целой стопке библий подтвердить мужик, которому хоть раз попадало по этим орешкам.