Афаг Масуд - Свобода

• Название: Свобода
• Автор: Афаг Масуд
• Жанр: Русская классическая проза

---

... Профессору все еще было плохо. От вдовы академика пахло формалином... Наверное, всю ночь она провела рядом с покойным, которому ввели формалин, чтобы задержать разложение... - подумал профессор, и ему представилось, как в одну из ночей и его тело, напичканное формалином, тоже будет лежать в гробу...

В отличие от академика ту ночь до утра он, наформалиненный, проведет в одиночестве... И только из какого-то угла комнаты на него будет смотреть рябой парень в серой куртке.

- Профессор... - вдова академика мелко семенила, прижимая к груди маленькую сумочку... - Я должна знать, для чего нужна вам эта рукопись...

Проговорив это, вдова вдруг посмотрела прямо в глаза профессору.

- Я...

... Все снова смешалось в его голове... И в этом сумбуре мыслей затерялись слова вдовы. Он почувствовал, что сейчас у него нет сил торжественным шагом идти по этой перегороженной от машин улице...

- Рукопись мне нужна... - проговорил он.

- Профессор... - вдова академика взяла его под руку, - ... я никогда не могла читать его рукописей. Он писал старым, арабским алфавитом... А я хочу знать, чем он занимался в последние годы... Полагаю, я имею на это право.

- Конечно... безусловно... Дело в том, что и я по той же причине хотел прочитать эту рукопись...

- Мне кажется... - вдова поднесла влажный платок к носу, - ...мне кажется, вы от меня что-то скрываете... И он тоже последнее время что-то скрывал от меня...

... С трудом волоча ноги, профессор проклинал себя за то, что пришел сюда, ну, чего хочет от него эта встревоженная женщина, повисшая на его руке так, что, кажется, вот-вот рука оторвется?!. Ведь он не знает, что знает вдова и чего она не знает?!.

- Я теперь понимаю... - женщина, прищурившись, глядела куда-то вдаль. - Все из-за этой рукописи. Все несчастья начались с тех пор, как он начал работать над ней, у него расстроились нервы, ему начали сниться кошмары...

"Начали сниться кошмары..." - несколько раз повторил про себя профессор. Наверное, не только ему, но и бедняге академику снились кошмары. Об этом есть даже какая-то поговорка, думал профессор.

- Именно поэтому я и хочу прочитать эту рукопись... - повторил профессор и обнаружил в душе удивительное спокойствие. - Если бы вы не сожгли ее, я прочитал бы и избавил вас от беспокойства. Но, к сожалению... - профессор замедлил шаг, казалось, и его пальто постепенно пропитывается запахом формалина. - примите мои соболезнования. До свидания... - с этими словами он повернулся, вышел из толпы, поднялся на тротуар, и ни о чем не думая, спрятав руки в карманах, пошел рядом с гробом.

- Профессор...

Вдова снова шла рядом с ним...

- Выслушайте меня, профессор...

Она на ходу раскрыла сумочку и протянула профессору маленькую записную книжку:

- ... Возьмите... Может быть, вы здесь что-нибудь поймете... Это его записная книжка... что бы он ни писал, сначала, делал здесь заметки...

... Профессор полистал книжку... Она была небольшой, величиной с ладонь, красной, потрепанной, некоторые ее страницы пожелтели и выпадали. Почему-то она напоминала сны профессора. Ему казалось, что в тот страшный миг, когда академик боролся с человеком в серой куртке, она выпала из его кармана, точнее, выпала из его сна...

- Покойный последние дни говорил только о смерти... Завещал похоронить вместе с ним и рукопись... А я, дура, в ту ночь, когда он скончался... будто с ума сошла... бросила ее в печку и сожгла... - вдова снова всхлипнула. - А это взяла, чтобы вместо рукописи положить в гроб...

Отдать мне записную книжку это все равно, что положить ее в гроб, думал профессор, перелистывая страницы...

- Профессор, дайте слово, что, прочитав, вы все объясните мне...

- Обещаю... - сказал профессор, пряча книжку во внутренний карман, он ускорил шаг, обогнал и эту беспокойную женщину, и торжественно плывущий гроб с телом, свернул в сторону и пошел вниз по мощенной булыжниками улице...

... На ходу он несколько раз совал руку в карман и поглаживал пальцами ее обложку. Она была мягкой и теплой.

... Пройдя немного, профессор заметил небольшой безлюдный скверик... Выбрав место подальше от чужих глаз, он сел, достал заветную книжку и стал торопливо перелистывать ее, переворачивая оторванные листки.

... Некоторые страницы были исписаны мелкими, кривыми буквами, заполнены маленькими схемами и таблицами... Попадались и совершенно пустые страницы. Потом обрывки слов, цифры...

Он стал про себя по слогам читать эти слова:

"... Он не так не-поз-на-ва-ем, как счи-та-ют лю-ди... Е-го мож-но поз-нать..." Потом снова шли какие-то наспех и оттого неразборчиво написанные слова, обрывки фраз, какие-то дугообразные линии, кубы, ромбы, стрелки...

Он перевернул страницу и, снова разбирая по слогам, смог составить фразу: "... От него лишь душа человека, все ос-таль-ное лишь плод во-о-бра-же-ния. Это..."

... И снова неразборчивая запись, оборванные мысли, пустые страницы, мелкие, непонятные значки, похожие на цифры, отдельные буквы...

И далее опять: "...че-ло-век не-со-вер-ше-нен. Это не-у-дач-ный результат тысячелетнего эксперимента ученого". Рядом с этой записью стояли два восклицательных знака, а затем: "Душа и тело, душа и материя, любовь и каш... кат... киш..."

...Последнее слово профессор никак не мог разобрать. То ли кашемир, то ли категория, или кишечник... Так и есть: ки-шеч-ник... - прочитал профессор по слогам.

... Любовь и кишечник... любовь и кишечник... - что это могло значить?!.

Он продолжил чтение: "... Это единство превращает человека в вечного раба... Е-го ра-ба... Он ни-ког-да не даст че-ло-ве-ку с-во-бо-ду".

Не даст свободу... - несколько раз повторил про себя профессор, - кто не даст свободу?..

Профессор полистал книжку, потом снова перечитал последнее предложение, и ему, хоть и сквозь туман что-то стало проясняться...

А может быть, - думал профессор. - Нет, не может быть, а точно... Если человек зависим от всего - от воздуха, температуры, природы, даже от собственного тела, от отдельных глупых мышц, то, конечно же...

Насколько все смешно и бессмысленно?!. - думал он, глядя на густо растущие впереди деревья... - Но если человек, наподобие кошки, собаки или какого-нибудь жука, рожден только, чтобы умирать, зачем тогда ему даны чувства, духовность, логика и талант?..

Все совершенно точно... Любовь и кишечник, - думал профессор, глядя на темнеющие в сумерках деревья... Как еще, кроме горькой иронии, можно назвать это?..

... Трепещущие от любви сердца молодых людей, и рядом, подобно заводу, производящий что-то кишечник... Или свежее семя любви, проросшее в старом, изрытом морщинами человеке?!.

Конечно, конечно, - думал профессор с возбужденно бьющимся сердцем, это насмешка... Горькая насмешка... Но почему? За что?..

... Вдруг профессору показалось, что кто-то из-за темных кущ деревьев наблюдает за ним... Мороз пробежал по телу... Взгляд его упал на записную книжку академика, и он увидел спокойно сидящую на открытой странице розовую улитку. Улитка, подняв маленькую головку, снизу вверх смотрела на него своим слепым лицом...

... Профессор вздрогнул, сбросив книжку с колен, вскочил... Она упала на землю, и ветер подхватил ее оторванные страницы... Маленькие, желтые листки - последние следы уже мертвого мозга академика, заметки для сгоревшей, обратившейся в пепел рукописи разлетелись под порывами ветра в разные стороны...

... Он успел подхватить несколько листочков, но идти вглубь темных деревьев на поиски остальных не решился.

... Вдруг вокруг словно резко потемнело, стало холодно. Профессор поднял воротник и оглянулся...

Сквер по-прежнему был безлюден... Странно, что он до сих пор не подозревал о существовании такого места в самом центре города, - думал, дрожа от холода, профессор. - Кажется, об этом сквере вообще никто не знает. Потому что до сих пор ни один человек не прошел здесь.

... Темнота сгущалась, и вместе с этим, казалось, деревья стали шуршать громче... Это угрожающе нарастающий шорох напомнил профессору сон в эту ночь, смерть академика, задушенного под такой же шорох.

... Ежась от ужаса, сунув руки в карманы, профессор направился к выходу из сквера...

... Но вместо выхода попал в гущу огромных тополей... Долго, цепляясь за их острые сучья, задыхаясь от грозного шороха сада, искал он выход...

... Однако ничего, похожего на выход, и в помине не было... Небо темнело, и сад постепенно погружался в непроглядный мрак...

Кое-как выбравшись из этой чащи, профессор стремительно бросился в противоположную сторону, где белело что-то, напоминающее выход, но снова оказался у своей скамейки...

Чувствуя, как от ужаса у него шевелятся волосы, он внимательно огляделся, и только сейчас заметил, что в сквере нет ни одного фонарного столба...

... Ветер усиливался... Встав на середине сквера, профессор попытался вспомнить, с какой стороны он вошел, но тщетно... Сквер напоминал яблоко, аккуратно разделенное на четыре равные части...

Он чувствовал, как сердце бьется в груди все слабее, и вдруг, чуть не задохнулся от пришедшей ему ужасной мысли...