Афаг Масуд - Сваджо

• Название: Сваджо
• Автор: Афаг Масуд
• Жанр: Русская классическая проза

---

Масуд Афаг Сваджо

Афаг Масуд

СВАДЖО

Перевод на русский - М. Гусейнзаде

...Пройдя мимо толпящихся у входа в музей студентов, Гулам Гусейнли поначалу растерялся, потом, уточнив у смотрителя, что именно здесь состоится творческий вечер поэта Биткина1, стал медленно подниматься по мраморным ступенькам музея на второй этаж.

За долгие годы, что Гулам Гусейнли не был в музее, здесь ничего не изменилось.

От входной двери, украшенной ажурной резьбой, и темно-вишневого узкого ковра на ступеньках, и гардероба красного дерева, находящегося слева от входа, веяло чем-то древним...

И гардеробщица была все та же, словно живая память тех давних лет. Морщины на ее смуглом лице, поредевшие седые волосы пробудили в памяти Гулама Гусейнли мелодию какой-то забытой песни...

...Гулам Гусейнли был растроган тем, что музею, окруженному со всех сторон магазинами, аптеками, отделениями связи, удалось в этой одуряющей сутолоке сохранить за прошедшие пятьдесят лет свои привычные тишину и неизменность.

Фойе было полно странными, незнакомыми Гуламу Гусейнли людьми - мужчинами в клетчатых пиджаках, черных очках и с осторожной походкой, нервными старухами со странными манерами, высокими русскими женщинами с русыми косами чуть ли не до пят, стариками с тросточками, в панамах...

Ни на одном из поворотов своих пятидесяти лет, ни в одном из уголков города ни разу не встречал Гулам Гусейнли этих людей и оттого растерянно застыл, как человек, попавший в незнакомое ему место. И чтобы как-то справиться с этим положением и поскорее оказаться среди своих, в кругу основных участников подобных мероприятий, он быстрыми шагами проскользнул в актовый зал.

...Там тоже было много народу. Часть сидела в креслах, уставленных вдоль стен, другие - толпились у фотостенда, посвященного творчеству Биткина.

И пахло в зале как-то странно... Это была неизвестная до сих пор Гуламу Гусейнли смесь совершенно противоположных ароматов...

Почему-то от этого незнакомого запаха Гулам Гусейнли почувствовал некую дрожь в коленях...

И пока он смотрел по сторонам, оглядывая собравшихся, эта дрожь с необыкновенной легкостью поднялась к желудку. Почувствовав это, Гулам Гусейнли осторожно присел в кресло, стоящее у самых дверей.

Никого из сидящих в зале он не знал... И как-то странно и непонятно было, как это оказался он среди этих совершенно чужих людей, куда могли деться остальные члены союза писатели, публицисты, поэты...

...Сидя в кресле и глядя на людей, медленно прохаживающихся рядом с ним, Гулам Гусейнли долго старался вспомнить текст приглашения, напечатанного на голубом пригласительном билете, каким-то чудом неделю назад оказавшегося на его столе...

На приглашении черными жирными буквами было напечатано:

"Уважаемый господин Гулам Гусейнли!

Приглашаем Вас на творческий вечер видного поэта-публициста... (далее следовал длинный перечень бесчисленных титулов Биткина, его почетных званий, названий общественных организаций, где он председательствовал) Биткина..."

Ниже указывались место и время вечера.

...Один из мужчин, сняв свои черные очки, кажется, поздоровался с ним...

...Гулам Гусейнли, заерзав в кресле, ответил на приветствие, но тут же понял, что мужчина здоровался совсем не с ним, а с высокой худой женщиной в голубом пиджаке, быстрыми шагами прошедшей мимо него. И в этот же момент Гулам Гусейнли, смущенно оглядевшись вокруг, вспомнил, что в конце пригласительного билета стояла аббревиатура СВАДЖО...

...Что могло означать это СВАДЖО? Покрываясь от этой мысли холодным потом, Гулам Гусейнли подошел к стенду. С самого начала он не знал, куда девать руки, и потому спрятал их в карманы брюк. Шлепая по чистому, устланному сукном полу, башмаками со следами вчерашней грязи, он вспомнил, что утром, обуваясь в темной прихожей, забыл почистить туфли. Гулам Гусейнли бросил осторожный взгляд на обувь собравшихся. Она ярко сверкала под лучами огромной люстры...

...У стендов тот самый непонятный смешанный аромат, казалось, совсем сгустился. Словно, каждый из подходивших сюда, оставлял на память часть своего запаха.

Втиснувшись в эту стену запахов, Гулам Гусейнли, чувствуя, как начинает кружиться голова, стал делать вид, что изучает стенд, сам же с колотящимся сердцем пытался расшифровать эту странную аббревиатуру.

...И тут ему в голову пришла новая мысль, от которой вдруг с какой-то пьяной плавностью стали затихать гулкие удары сердца...

...Почему на это булгаковски-дьявольское сборище из всех литераторов приглашен только он?.. Думая об этом, Гулам Гусейнли краем глаз покосился на людей, стоявших рядом с ним у стенда.

Слева двое иссохших стариков с трясущимися головами и слезящимися глазами молча смотрели на фотографии.

По цвету их лиц можно было подумать, что они очень долго были заперты в душном помещении, куда не проникал ни единый луч солнца.

Затаив дыхание, Гулам Гусейнли попробовал прислушаться к тихому разговору стоявших справа от него мужчины и женщины, но никак не мог разобрать их слов.

Эта парочка была похожа на персонажей какой-то оперетты...

Говорила женщина. Делая странные, кругообразные движения головой, она что-то быстро произносила на незнакомом Гуламу Гусейнли языке, в котором было много шипящих звуков, и оттого создавалось впечатление, что она не говорит, а читает молитву... От ее шепота Гуламу Гусейнли стало совсем плохо, уши заложило, как в самолете, во рту появился странный химический привкус.

Потом заговорили и другие люди вокруг него. Но как Гулам Гусейнли ни напрягался, как ни вслушивался, он опять не смог уловить ни слова. Но совсем дурно ему стало, кода он обратил свой взор на фотографии, расположенные на стенде в совершенно непостижимой симметрии.

...Казалось, на фотографиях был запечатлен совсем не тот Биткин, которого Гулам Гусейнли знал, чуть ли не с пеленок. Странное выражение страдания затаилось в глубине глаз человека на фотографиях...

...Поправив очки, Гулам Гусейнли пристальней вгляделся в одну из фотографий и почувствовал, как озноб прошел по его телу от муки, затаившейся в глазах Биткина.

И что странно - не было ни одной фотографии, на которой Биткин снялся бы в своих привычных черных очках.

...Под каждой фотографией, отражавшей определенный период жизни Биткина, было написано одно из его высказываний.

"...Часть мира светлая, на другой - темно. Заблудившийся на свету, не сможет войти в темноту..."

Ниже стояла витиеватая подпись Биткина, напоминающая слово "Ботаника".

Этот автограф, написанный буквами, чуть больше обычных, был выведен белой краской под каждым подобным высказыванием. И Гуламу Гусейнли представился Биткин, который, засучив рукава и прикусив нижнюю губу выводит кисточкой свою подпись под этими цитатами.

Такой Биткин напоминал ему инженера...

...На фотографии под только что прочитанным высказыванием Биткин был снят оглянувшимся на зрителей. На лице Биткина было написано совершенно непонятное Гуламу Гусейнли выражение, казалось, он преступник, убегающий от кого-то, кто преследует его по пятам.

...Поправив очки, Гулам Гусейнли стал рассматривать другие фотографии.

Вот Биткин в матросской форме... Одной рукой он поливает себе, а другой моет черную густую бороду, с которой Гулам Гусейнли его никогда не видел.

...Разглядывая фотографии, Гулам Гусейнли чувствовал, как нервный зуд, зародившийся где-то под ребрами, расползается по мышцам. Давешняя болезненная дрожь вновь появилась на спине, ступнях, в ладонях.

...На центральной фотографии стенда Биткин стоял в саваноподобной длинной белой хламиде, скрестив руки на груди и погруженный в глубокую задумчивость. "Путешествие в Индию", гласила надпись сбоку.

Тут Гуламу Гусейнли пришла мысль, что, может быть, таинственная подпись СВАДЖО на пригласительном билете как-то связана с Индией и белой одеждой Биткина...

Кто-то рядом что-то произнес хриплым голосом и громко засмеялся.

Этот неожиданный смех смутил Гулама Гусейнли, он покраснел и, снова украдкой посмотрев по сторонам, вынул руки из карманов, отошел от фотографий. Выискивая себе свободное место, он подумал - почему это до сих пор он ни разу не видел Биткина, как сейчас, без черных очков?!.

...Зал постепенно заполнялся. Студенты, недавно толпившиеся у входа, теперь стояли вдоль стены с букетами в руках.

Самого Биткина видно не было. Наверное, он с кем-то где-то прячется... решил Гулам Гусейнли, садясь в свободное кресло... - а чтобы стало совсем интересно, он готовится в начале церемонии возникнуть в центре зала, как фокусник из горящего ящика...

От этой мысли где-то в глубине Гулама Гусейнли начал зреть нервный смех.

...Он вновь погрузился в густое облако неизвестного смешанного аромата, вокруг вился таинственный шепот.

Сквозь стену этого аромата невозможно пробиться, - думал Гулам Гусейнли, тоскливо разглядывая потолок. - Есть только один выход - перепрыгнуть, как перепрыгиваешь через забор, или проползти снизу, как под колючей проволокой.