Зоя Богуславская - Посредники

• Название: Посредники
• Автор: Зоя Богуславская
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1981

Читатели знакомы с прозаическим циклом известной писательницы Зои Богуславской — повестями «Гонки», «Транзитом» и романом «Защита». Впервые собранные под одной обложкой, они объединяются общими героями и кругом смежных духовно-нравственных проблем.

В острой, динамичной повести «Гонки» мы знакомимся с главными действующими героями цикла — Олегом Муравиным, будущим невропатологом, и Родионом Сбруевым, впоследствии адвокатом, с неослабевающим вниманием следим за их жизненным становлением. В повести «Транзитом», напряженно-драматические события которой развертываются десятью годами позднее, и в «Защите» автор показывает Муравина, Сбруева и других уже в пору человеческой и профессиональной зрелости.

Язык З. Богуславской лаконичен, писательнице свойственна современная стилистика, глубокая психологическая наблюдательность в раскрытии сложного мира героев, предстающих перед нами в остроконфликтных ситуациях.

---

Тетя Дайна кивала в такт щебету Вали и довольному баску Олега, она улыбалась.

На столе появились лепешки, запахло поджаренной коркой, уютом и гостеприимством, как будто подоспели «настоящие» гости.

— Олег Петрович с дамой останутся у нас, — сказала тетя, когда на столе появилась бутылка «Рижского бальзама». Олег не возразил. И вскоре за столом установилась бездумная атмосфера оживления, восклицаний, вопросов. Произносились какие-то тосты, рассказывались смешные байки, и только Валда была молчалива, как будто приезд гостей не радовал ее.

Поздно вечером они снова гуляли вдоль берега, и их ноги бархатно тонули в песке, а море чуть шелестело сбоку.

Обняв ее плечи, Родион притих, сердце его разрывалось от счастья, муки, любви ко всему живому. Потом в темноте они потеряли из виду тех двоих, и только слышен был, то отдаляясь, то возникая, колокольчиковый голос Валентины. Потом они нашли друг друга и закатились в ресторан к «Семи сестрам», где танцевали до упаду под слаженный ритм отличного джаза. Потом они снова ушли на море. И так бродили всю ночь, влюбленные, пьяные, всесильные.

Мало дней таких выпадает человеку. И Родиону тоже выпало не много.

...Гонки начинались в двенадцать, а Саша выступал после первого перерыва, в три часа дня.

Родион высадил Валду, Олега и Валю у входа, а сам поехал искать, где бы припарковаться. Народ валил густой массой по боковым дорожкам, газонам, оцепленным милицией, из переулков, улиц и прямо по шоссе. Люди шли компаниями, семьями, в одиночку и парами, с рюкзаками, сумками, набитыми едой, как едут на пикник в лес или на целый пляжный день.

С трудом втиснув «Крокодила» между двумя такси — «Волгами», Родион шел вдоль рядов автомобилей, с удивлением отмечая иногородние номера: московские, горьковские, ленинградские и с десяток тбилисских. Четверка ребят впереди него оживленно обсуждала утренние результаты.

— Хороший парень, — рассуждал совсем молоденький в косоворотке алого цвета, — а не подфартило. Если б не резина, он первым пришел. Как пить дать. Жаль, ты утро пропустил. Были острые моменты. Все же что ни говори, а гонки во многом дело случая...

— Чистая лотерея... — заметил другой, с шеей, дочерна прокалившейся на солнце.

— Полминуты всего-то уходит на смену резины, а эти полминуты все и решили. Теперь не видать Черепицкому золота. А ведь он верняком на золото шел. — Парень с досадой поддел какой-то камешек носком и отшвырнул далеко в сторону.

«Футболист или хоккеист, — подумал Родион. — И знает, конечно, всех участников наперечет».

— А что с тем случилось, с Беляускасом? — спросил второй. — Серьезно?

— Могло быть хуже. Дважды машина перевернулась.

— Подумаешь, перевернулась...

— Да это ж формула, соображаешь? Гонщик незащищенный. Один шлем башку страхует.

— Уж это точно, — поддакнули остальные. — Хорошо отделался.

— Три ребра, — прикинул рассказчик. — Перелом ключицы и машина с правого бока всмятку. Вот у Гунара в прошлом году действительно чудо. Машина вся скрюченная, хоть на металлолом сдавай, а он из машины вывалился целехонький, пролетел меж деревьев, упал на травку и хоть бы хны. Ни одного перелома. Уж не знаю, какая гадалка ему ворожила.

Родион в толпе поискал глазами Олега и сразу увидел его белесую голову, резко выделявшуюся среди темных, загорелых людей. Все трое стояли около билетера. С боем выхватив программу из рук продавца, они двинулись вдоль шоссе.

Зрители, как муравьи, облепили крученую ограду. Родион поволок своих к повороту. Здесь, на возвышенности, могучие сосны отбрасывали густую тень.

— Быстрее, — обернулся он. — Захватят территорию.

Они трусцой побежали по шоссе. С ревом развернувшись вдалеке, к ним навстречу шла красная машина. На солнце блеснуло «60».

— Сашка! — завопил Родион и бросился наперерез. Но Сашка уже притормозил.

Он шел, как всегда, чуть вразвалочку, будто с ленцой, и снова Родион поразился его самообладанию: на лице Саши ничего не отразилось — ни радости, ни удивления. Как будто каждый день бывает первенство СССР и специально к нему прикатывают из Москвы друзья. «Ну и что? — говорил его вид. — Нормально. Не прыгать же из-за этого до потолка?»

Саша был в тренировочном костюме, и сквозь облегающий трикотаж видно было, что он начинает слегка полнеть.

— Отвез ленинградских приятелей в конец трассы, — сказал он, — там уже все полно. За поворотом, где вон те сосны, еще есть места. Самый крутой вираж трассы, — пояснил он, — «аппендикс», кульминация событий.

Они перезнакомились и пошли за Сашей.

— Вон туда проберитесь, — остановился он.

— Ну пока... — протянул Родион руку и ощутил влажность Сашиной ладони. Действительно, тот был болен. Его лихорадило, мутные, с поволокой глаза выдавали температуру.

— Вот это да! — отреагировала Валентина, когда Сашина машина скрылась за оградой. — Жизнь отдашь! — Она тряхнула стриженой головой, и снова Родион подумал, что в ней сидит Буратино.

— Сколько длится гонка? — спросил Родион.

— Говорят, два часа. Кто больше кругов пройдет, — задумчиво протянул Олег. — Как он высидит два часа за рулем? Не представляю, у него небось пульс сто сорок.

Он легко перепрыгнул через ограду и, взобравшись на холм, подал обе руки женщинам.

— Странный парень, — заметил Родион. — То мне кажется — золото девяносто шестой пробы, идеальный партнер во всем, а то...

— Что «то»? — спросила Валда.

— А то в лице его что-то вроде жлобское.

— Вот как? — удивилась она. — Не заметила.

Они шли по холму, густо покрытому травой и лесными желтыми цветами, рой мотыльков кружился у ног, в небе не утихал гомон жаворонков. Вдруг в этом гомоне затарахтел репродуктор и откуда-то с небосвода грянуло: «Проба... проба... так? хорошо?» Потом тарахтение прекратилось, и из микрофона зазвучали голоса певцов местного битансамбля.

Они устроились в самом конце аппендикса, под сосной, как советовал Саша, и действительно — от старта до поворота отрезок шоссе был виден им целиком, и лишь маленький участок, пролегавший в густом лесу за крутым виражом, оказывался вне их поля зрения. Ах, как же празднично, как красиво было все вокруг!

В светящемся прозрачном воздухе золотились верхушки сосен, сливаясь в дальней точке дороги с горизонтом, внизу чуть дымилась гладко отполированная для гонки трасса, нестерпимо пахло хвоей, грибами. Родиона затопила немыслимая нежность ко всему окружающему, к ребятам, он благодарил судьбу, что они встретились и сошлись в этом мире, а могли бы разминуться.

...На обложке программы была нарисована «Формула». Торчащая голова гонщика в шлеме, на брюхе «Формулы» выписана семерка.

Сверху крупным шрифтом разъяснялось:

ЧЕМПИОНАТ СССР

ЛИЧНО-КОМАНДНЫЙ ЧЕМПИОНАТ 196... ГОДА

ПО ШОССЕИНО-КОЛЬЦЕВЫМ АВТОМОБИЛЬНЫМ ГОНКАМ

Рига, трасса «Бикерниеки», 7, 8 августа 196... года.

— Послушай, — дотронулась до его руки Валда, — как они поют.

Он вслушался. Рядом, совсем близко, пела компания ребят Окуджаву.

Когда мне невмочь пересилить беду,
Когда подступает отчаяние,
Я в синий троллейбус сажусь на ходу,
Последний, случайный...

...Прошло минут пятнадцать, и гонка вошла в привычный ритм: надежд, азарта, разочарований.

Машины гурьбой вылетали на аппендикс, притормаживая, будто оглушенные ревом мотора, затем неслись на полной скорости по прямой, чтобы за следующим дальним виражом исчезнуть из виду и возникнуть уже на стартовой прямой с другого конца трассы.

Взрыв сотен глоток, выкрики имен, возгласы одобрения сопровождали появление машин, когда обнаруживался иной порядок участников, а кое-кого было уже недосчитаться.

Что ни говори, каждая минута в этой общей встряске насыщена ни с чем не сравнимым счастьем, сходным с безумием, когда все остальное на свете летит в тартарары и исступленно молишь только о том, чтобы настигнуть, перегнать, взять финиш.

...Контрольная гонка для Саши прошла неудачно, и сегодня он должен был стартовать в третьем ряду машин. Наступившее утро, час за часом, приносило ему все новые непредвиденные осложнения. Его лихорадило, ломило спину, и он никак не мог побороть безразличия, которое явно не сулило выигрыша. Из-за этого теперь его даже раздражала мысль о приезде Родиона и Олега с их подружками. Перед ними ему меньше всего хотелось шлепнуться, а это было неминуемо. Он попробовал размяться, затем растер до малиновой красноты шею, руки, грудь. Но все его попытки преодолеть болезнь были безуспешны.

Потом возникло новое ЧП — неполадка в одной из машин и бессмысленное дерганье в предстартовой зоне, когда металл коробки все раскаляется, и ты сидишь в ожидании сигнала, задыхаясь от бессилия.