Неизвестен Автор - Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)

• Название: Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Дюпон: Я получил приказ отбирать неизлечимых больных и отправлять их для уничтожения. Этот приказ я ни разу не выполнил.

Бабель: Было ли Вам сказано, что Вы должны произвести отбор лиц, которые должны быть уничтожены? Я не понял Вашего ответа. Пожалуйста, повторите.

Дюпон: Я получил приказ отбирать наиболее серьезных больных и направлять их в 61-й барак, где их должны были уничтожить. Это был единственный приказ, который я получил в отношении больных.

Бабель: Вы сказали: "где их должны были уничтожить"? Я спрашиваю, говорили ли Вам, что отобранные должны были быть уничтожены? И было ли Вам сказано, что они посылались в 61-й барак? Сообщали ли Вам о том, что с ними там должно было произойти?

Дюпон: 61-й барак находился под контролем германского унтер-офицера, которого звали Вильгельмом, он сам руководил казнями. Это он отдавал приказ - кого из больных отбирать для того, чтобы направлять их в этот барак. Мне кажется, что положение достаточно ясно.

Бабель: Прошу прощения. Категорического указания Вы не получали?

Дюпон: Указания направлять неизлечимых больных...

Бабель: Господин свидетель! Мне бросается в глаза, что на мои вопросы Вы не отвечаете коротко "да" или "нет", а всегда как-то обходите их.

Дюпон: Было сказано, что эти больные должны были направляться в 61-й барак. Больше ничего не разъяснили, но все больные, попадавшие в 61-й барак, уничтожались.

Бабель: Но Вы этого не наблюдали сами, об этом Вы узнали или слышали. То есть, Вы узнали о том, что те, кто туда направлялся, уже не возвращался обратно?

Дюпон: Это неправильно. Я сам мог наблюдать это, так как я был единственным врачом, который мог входить в 61-й барак, находившийся под контролем заключенного Луи Куних. Я смог извлечь оттуда некоторых больных. Остальные умерли.

Бабель: Если Вам приказали это, почему Вы не заявили, что не будете делать этого?

Дюпон: Если я правильно понял, Вы меня спросили, почему, когда мне приказывали посылать самых тяжелых больных...

Бабель: Я спрашиваю Вас, почему, получив инструкции отбирать для 61-го барака Вы не заявили, что знаете, что происходит в этом бараке, а поэтому не будете делать этого?

Дюпон: Потому, что для меня это означало бы смерть.

Бабель: Я понимаю, а для немцев, которые бы уклонялись от выполнения подобного приказа, что означало бы это для них?

Дюпон: О каких немцах идет речь? О немцах - заключенных?

Бабель: О каком-нибудь немце, например, о немецком враче или каком-либо другом человеке, который работал там. Что бы случилось бы с ним, если бы он отказался выполнять такой приказ?

Дюпон: Если какой-либо заключенный категорически отказывался от выполнения такого приказа - это означало смерть. На практике мы могли иногда и не выполнять его. Я уточняю, что я лично никого никогда не направлял в 61-й барак.

Бабель: Я хотел задать общий вопрос относительно условий в лагере. Тому, кто никогда не видел лагеря, трудно себе представить действительное положение вещей. Может быть, Вы могли бы коротко описать Суду, как был организован подобный лагерь?

Дюпон: Я считаю, что я достаточно подробно рассказал об организации лагеря. Я позволяю себе спросить председателя, стоит ли возвращаться к этому вопросу?

Председатель: Полагаю, в этом нет надобности... Свидетель может удалиться.

ИЗ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ С. РОЙЗМАНА

{IMT, vol. 8, p. 324-329.}

---------------------------

Стенограмма заседания

Международного военного трибунала

от 27 февраля 1946 г.

Смирнов: Я хотел бы перейти к следующему разделу моего доклада, посвященному тайным пунктам, созданным германским фашизмом для уничтожения людей. Это - не концлагеря, потому что пребывание людей в этих пунктах, как правило, исчислялось периодом от нескольких десятков минут до двух часов. Из числа этих зловещих пунктов, созданных германским фашизмом, я хотел бы привести Суду доказательства по двум: в деревне Хелмно (Польша) и в Треблинском лагере.

В связи с этим я прошу Суд о вызове одного из свидетелей. Этот свидетель представляет интерес уже потому, что это, собственно, человек "с того света", ибо дорога в Треблинку называлась немецкими палачами "дорогой на небо". Я говорю о свидетеле Ройзмане, польском гражданине, и прошу разрешения вызвать его в качестве свидетеля и допросить...

(Вводят свидетеля)

Председатель: Как ваше имя?

Свидетель: Ройзман Самуил.

Председатель: Повторяйте за мной слова присяги...

(Свидетель повторяет слова присяги)

Смирнов: Разрешите приступить к допросу?

Председатель: Пожалуйста.

Смирнов: Скажите, свидетель Ройзман, чем Вы занимались до войны?

Ройзман: До войны я работал бухгалтером в экспортной фирме.

Смирнов: Когда и при каких обстоятельствах Вы оказались узником Треблинки-2?

Ройзман: В августе 1942 года меня увели из Варшавского гетто.

Смирнов: Сколько времени Вы пробыли в Треблинке?

Ройзман: Я был в Треблинке один год, до августа 1943 года.

Смирнов: Таким образом, Вам хорошо известны правила обращения с людьми, установленные в этом лагере?

Ройзман: Да. Я хорошо знаю их.

Смирнов: Я прошу Вас описать Трибуналу, что представляет собой этот лагерь.

Ройзман: Ежедневно туда приходили транспорты, по 3, 4, 5 поездов, наполненных исключительно евреями из Чехословакии, Германии, Греции и Польши. Немедленно после прибытия все люди в течение пяти минут выводились из поездов и должны были стоя ждать. Все те, кто покидал поезда, немедленно разделялись на группы: мужчины отдельно, женщины и дети тоже отдельно. Все должны были немедленно раздеваться донага, причем эта процедура проходила под нагайками немцев. Рабочие, которые там прислуживали, немедленно брали всю одежду и несли ее в бараки. Таким образом, люди голыми должны были проходить через улицу до газовых камер.

Смирнов: Я прошу Вас сообщить Суду, как называлась немцами эта дорога до газовых камер.

Ройзман: Эта улица называлась "дорога на небо". Смирнов: Скажите мне, пожалуйста, сколько времени жил человек, попадавший в Треблинский лагерь?

Ройзман: Вся процедура - раздевание и путь в газовую камеру продолжалась для мужчин 8-10 минут, для женщин - 15 минут. Для женщин 15 минут потому, что до того, как они шли в газовую камеру, им стригли волосы.

Смирнов: Зачем им стригли волосы?

Ройзман: По идее "господ", эти волосы должны были служить для изготовления матрацев.

Председатель: Вы хотите сказать, что проходило только 10 минут с того времени, когда их сгружали с поездов, до того времени, как их отвозили в газовые камеры?

Ройзман: Я уверен, что у мужчин это занимало не более десяти минут.

Смирнов: Включая и раздевание?

Ройзман: Да.

Смирнов: Скажите, пожалуйста, люди привозились поездами или грузовиками?

Ройзман: Главным образом, привозились поездами. Только евреи из окрестных местечек и деревушек привозились на грузовиках. На грузовиках было написано "экспедитион Шпеер", приезжали они из Вайнгрова, Соколова.

Смирнов: Скажите, пожалуйста, впоследствии какой вид имела станция Треблинка?

Ройзман: Вначале не было никаких надписей на станции. Но через несколько месяцев заместитель начальника лагеря Франц Курт устроил первоклассную железнодорожную станцию с надписями. На бараках, где находилась одежда, были надписи: "буфет", "касса", "телеграф", "телефон" и т. д. Было даже печатное расписание прихода и ухода поездов на Гродно, Сувалки, Вену, Берлин.

Смирнов: Правильно ли я Вас понял, что на станции Треблинка был устроен бутафорский вокзал с объявлениями о расписании поездов, с указаниями отправления поездов с платформы якобы на станцию Сувалки?

Ройзман: Когда люди выходили из поездов, у них действительно создавалось впечатление, что они находятся на хорошей станции, от которой путь идет в Сувалки, Гродно, Вену и т. д.

Смирнов: А что дальше происходило с людьми?

Ройзман: Этих людей прямо вели через улицу "Химмельфартштрассе" в газовые камеры.

Смирнов: Скажите, пожалуйста, как вели себя немцы при умерщвлении

людей в Треблинке?

Ройзман: Если дело идет об убийстве, то всякий из немецких надсмотрщиков имел свою специальность. Я вспоминаю только один пример. У нас был один шарфюрер Менц. Его обязанность заключалась в надзоре над так называемым "лазаретом". В этом "лазарете" были убиты все слабые женщины и маленькие дети, у которых не хватало сил дойти до газовой камеры.

Смирнов: Может быть, свидетель, Вы опишите Трибуналу, как выглядел этот "лазарет"?

Ройзман: Это была часть площади, загороженная деревянной изгородью. Туда уводили всех женщин, стариков и детей. При входе в этот "лазарет" висел большой флаг Красного Креста. Менц, чьей специальностью было умерщвление всех людей, которых привозили в этот "лазарет", никому не уступал этой работы. Могли быть сотни людей, которые хотели знать и видеть, что с ними будет, но он никому не поручал этой работы, он хотел это делать только собственноручно.