Александра Лисина - Белые ночи

• Название: Белые ночи
• Автор: Александра Лисина
• Жанр: Фэнтези

Я — тень. Я — призрак. Я — живое зеркало, в котором отражается каждое мгновение, прожитое кем-то другим. Нечаянно промелькнувший образ, тут же исчезнувший из глаз и потерявшийся на фоне чужого великолепия. Я сменила сотни обличий, я видела тысячи лиц, я пережила многое из того, что довелось перенести моим маскам…

Но до сих пор не знаю, кто же я на самом деле.

---

— Шр-р-р…

У меня внутри что-то противно сжалось, потому что в его взгляде снова смешалось так много! Была там и насмешка, и откровенный вызов, и сознание собственной силы, и тлеющая в глубине знакомая ярость… проклятый оборотень!! У меня даже слов не нашлось, чтобы описать все, что я там увидела! Он стоял в десяти шагах и всего одним взглядом давал нам понять, что глубоко презирает возложенную на него обязанность! Снисходит до нее, как снисходит древний король до своих обнищавших подданных! Соизволяет откликнуться на нашу просьбу и дарит свое высочайшее благоволение, позволяя вкусить пойманной им дикой свиньи, как вкушают изысканнейшее яство, которым милостиво одаривают своих преданных слуг. И тем самым соглашаются сопровождать нас, ничтожных и слабосильных, в долгом пути, потому что Они — Его Великолепие и самая что ни на есть Самость — изволят путешествовать не в одиночестве, как раньше, а в нашей сомнительной (гордитесь и проникайтесь!) компании.

Ах ты ж, Ииров мерзавец!!! Да что он о себе возомнил?!!!

Я неожиданно поняла: мне только что красноречиво сообщили о том, что и дальше будут тащиться с нами в сторону Приграничья, после чего зло поджала губы и мгновенно вскипела. У меня непроизвольно сжались кулаки, нехорошо загорелись глаза, губы сомкнулись, как капканом, тогда как лицо стало холодным и совсем чужим. Вернулся, значит? Вот как? Собираешься остаться? Следовать за караваном в открытую? Следить, посматривать и подглядывать, имея полное на то основание? Решил, что мы поможем в исполнении каких-то твоих планов? А эта маленькая сделка даст тебе возможность действовать в открытую?!

— Глядите, кабан… — растеряно пролепетала Зита, непонимающе глядя на неподвижную тушу у костра. — Это он что, нам принес? Да?

Бергол покосился на мое закаменевшее лицо и странно кашлянул.

— Судя по всему… Трис?

Я равнодушно отвернулась.

— Значит, это наше? — робко улыбнулась ларусска. — Велих, правда? Это все нам?

Тигр глухо рыкнул и отступил на шаг, демонстративно отвернув нос от истекающей кровью добычи. Потом отступил еще, нервно дернул хвостом, снова оглядел напряженные позы людей, с перепугу схватившихся за оружие. Наконец, отошел к краю поляны и уже оттуда выразительно сверкнул глазами, словно подтверждая, что свою часть уговора он выполнил.

Караванщики слегка успокоились, а Лех перестал сжимать рукоять спрятанного под плащом меча.

— Спасибо, — искренне улыбнулась тигру Зита и первой поспешила к бесплатной горе мяса. — Как же это вовремя! Мы так много запасов оставили у озера, чтобы не отягощать повозки. Надеялись, конечно, что ты поможешь, но все равно — большое тебе спасибо! Это будет очень кстати! Трис, помоги мне его разделать!

— Кого именно? — сухо уточнила я, с трудом свыкаясь с мыслью, что сама ненароком дала мохнатому монстру такую удобную зацепку. А он, гад, ей охотно воспользовался.

— Кабана, конечно!

— А-а… извини, я не переношу запах свинины. Пусть мужчины потрошат и жарят, а я не могу. Не притронусь даже, можешь не уговаривать.

Я снова откинула голову на сосновый ствол и прикрыла глаза, не желая видеть сейчас никого — ни зверей, ни людей, ни проклятого кабана, который вдруг испортил мне все планы. Особенно этого оборотня, вздумавшего зачем-то вернуться и тыкать в глаза моими же ошибками. Но даже так, сквозь сомкнутые веки, всей кожей ощущала пристальный взгляд черных глаз, от которого становилось очень не по себе. В то время, как на душе было так мерзко, что хоть волком вой. Хотелось уйти, забиться в какую-нибудь нору и там переждать бушующую внутри бурю. Казалось, меня снова предали, жестоко обманули, бросили. Казалось, меня обрекли навеки терпеть рядом с собой это непонятное существо из плоти и крови, которого я, как ни хотелось признавать, до сих пор боялась.

Боялась где-то глубоко внутри, где-то в глубине души, на самом дне. Не знала, чего от него ждать и как расценивать такое странное поведение. Что ему нужно? Зачем? Почему? Я так долго жила одна, что, кажется, совсем разучилась быть рядом с кем-то. Меня даже присутствие Зиты настораживало и вызывало внутренний протест, не говоря уж обо всех остальных. А теперь еще и оборотень объявился… и я совершенно не понимала, что происходит. Зачем он преследует меня столько времени? Что хочет этим сказать? Чего добивается? Именно это и пугало: я не понимала причин. Терялась в догадках, сомневалась и металась от одного предположения к другому, но никак не могла обрести опору. Не могла определиться. Не видела выхода.

Однако при этом твердо знала, что никогда и ни под каким предлогом я не стану есть принесенное им мясо. Лучше малины или грибов каких поищу по лесу, лучше поголодаю денек, но все равно не стану. И показывать свою злость тоже не буду. Пусть не надеется, что услышит от меня хоть одно слово. Пусть идет, если так сильно хочет. Пусть делает, что хочет — раз уж у меня нет никакой возможности этому помешать, придется просто смириться и терпеть его рядом с собой. Недолго. Пару недель, пока караван не завернет в город или пока ему с нами по пути. В конце концов, пока я не уйду своей дорогой, хотя и в таком случае никакой гарантии для меня не будет. Что ж, так и быть… но пусть не надеется, что я забуду тот день, когда он собирался меня убить.

13

Воронца мы похоронили здесь же, неподалеку от берега, в тихом и спокойном березняке, под пение соловьев и бодрый перестук невидимых дятлов. Он тихо умер ночью, никого не потревожив ни криком, ни стоном, ни шевелением. Просто перестал дышать и все, а нашла его я, потру, когда собралась заново перевязать и напоить. Жаль мальчишку… действительно жаль.

Мужчины, как водится, скорбно помолчали над свежевырытой могилой. Зита всплакнула. Купец тяжело вздохнул, пуская по кругу скорбную чарку. А я, будучи лишней, терпеливо ждала возле потухшего костра и старательно делала вид, что в упор не замечаю громадную черную тушу, небрежно развалившуюся под дальними кустами, потому что треклятый оборотень, разумеется, никуда не ушел. Едва стемнело, он ненадолго растворился в лесу, где-то побродил серым призраком, пугая местную живность и непривычных к такому соседству птах. Но под утро снова вернулся, перепугав караульного до полусмерти, и бесшумно улегся в облюбованном месте. Нисколько не боясь ни огня, ни нацеленного в морду арбалета, ни сдавленных проклятий Яжека, слишком поздно сообразившего, кого он чуть не подстрелил. Просто явился и по-хозяйски улегся, ничуть не усомнившись в своем праве на это.

Обнаружив его в подозрительной близости, я предпочла сменить диспозицию. Сон, знаете ли, вдруг пропал рядом с таким чудовищем. Среди себе подобных оно как-то спокойнее. А едва народ занялся нелегкими похоронными хлопотами, вообще перебралась поближе к Леху. Во избежание, так сказать недоразумений. Тот изрядно удивился, однако возражать не стал. Тем более что для прогулок вместе со всеми все еще был довольно слаб — нога по-прежнему выглядела скверно, сгибаться, как положено, не хотела, а при малейшем неловком движении начинала нещадно ныть и пропитывать повязки свежей кровью. Вот и сидели мы с ним на пару, исподтишка поглядывая то на оборотня, то друг на друга, и молчали, как заправские заговорщики.

Подметив неладное, я нахмурилась, внимательно оглядела не понравившуюся мне ногу и требовательно уставилась на якобы прикорнувшего воина. Ага, так я и поверила, что он спит! Щас! — как любил говорить Рум. Оставил бы он без присмотра громадного тигра у себя под носом! Не смешите бабушку! Вон, как меч свой положил — только пальцы сожми, и рукоять у тебя в ладони!

— Ну? И долго ты будешь изображать тут умирающего героя?

Лех удивленно приоткрыл один глаз и воззрился снизу вверх.

— Ногу, говорю, сохранить хочешь? Или предпочитаешь остаться калекой?

— Ты о чем? — хрипло прокашлялся он.

— О тебе, болван. И о том, что если не затянуть рану, как следует, ты и через месяц не поднимешься.

— С раной все в порядке, — нахмурился воин.

— Да? — ядовито улыбнулась я. — А не твоей ли кровью тут пахнет? Не твоя повязка сползла, предоставив возможность всевозможной заразе безнаказанно копаться у тебя внутрях? Или, может, это не твоя морда кривиться от каждого движения?

— Тебя это не касается, — сухо проинформировали меня, ожегши ледяным взглядом.

— Конечно, нет. Зато твоих друзей, которым предстоит по десять раз на дню волочь тебя на себе в кусты, еще как касается. И отца твоего тоже. И брата, которому на фиг не нужно брать на себя пожизненное содержание хромого придурка, у которого в свое время не хватило мозгов, чтобы нормально о себе позаботиться. Зато хватило гордыни и ложной скромности, чтобы не попросить о помощи!

Лех ошеломленно кашлянул.

— Кхе… ты в своем уме, девка?!

— Я-то в своем, — отпарировала я, сверля его негодующим взглядом. — А вот у некоторых зреет недостойное зрелого мужа желание выглядеть умнее, чем они есть. И по-дурацки молчать, когда нужно говорить. Особенно тогда, когда еще можно помочь и отделаться малой кровью.