Давид Карапетян - Владимир Высоцкий. Воспоминания

• Название: Владимир Высоцкий. Воспоминания
• Автор: Давид Карапетян
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0245-4

Моим дочерям — Мелинэ и Этери

---

Не ожидая никакого подвоха, мы протянули билеты стоявшей перед трапом юной стюардессе. Прочитав наши фамилии, она с любопытством посмотрела на Володю и, чуть смешавшись, попросила нас пройти к начальнику смены аэропорта.

— Вас просили туда зайти. Кажется, что-то насчёт билетов.

— Но мы же опоздаем на рейс!

— Не беспокойтесь. Это на минутку. Не теряйте времени!

Начальником смены оказался симпатичный мужчина средних лет. Явно обескураженный, он не стал темнить и, не скрывая сочувствия, выложил нам всю горькую правду:

— Тут такое дело. Звонили из психлечебницы и просили задержать вас (красноречивый взгляд на Володю) до прибытия скорой помощи. Она уже в пути. Говорят, что вы с помощью товарища (многозначительный взгляд на меня) сбежали из больницы.

Мы, не сговариваясь, дружно рванули на груди дублёнки, словно кронштадтские братишки за минуту до расстрела:

— А где же наши больничные пижамы? Да и кто бы нам позволил одеться? И разве мы похожи на психов?

Начальник, хоть и казался сражённым вескостью наших аргументов, продолжал колебаться:

— Да, действительно. Но я не могу не реагировать на этот звонок. А вы что, наверное, отказались от курса лечения?

Тут Володя, дорожа временем, решил пойти с козырей:

— Да мы и едем лечиться, только не в психушку, а в санаторий Совета Министров. Директор — мой друг. Через неделю мы вернёмся, и я вам лично обещаю дать бесплатный концерт для ваших сотрудников. Давайте ваш телефон!

Полный успех. Перевербованный начальник только махнул рукой:

— А, чёрт с ними. Скажу, что не успели вас перехватить. Счастливого пути!

Эскортируемые дружелюбной дежурной, мы устремились на лётное поле к уже убиравшему трап самолёту.

Сквозь призывный рёв двигателей нам почудился заунывный вой мчащейся наперехват скорой помощи. Едва переводя дыхание, взмокшие от треволнений, кляня Юнну Мориц, мы ворвались в салон и обессиленно плюхнулись в кресла.

Благодаря воспоминаниям Виктора Турова имеется уникальная возможность ознакомиться с рассказом самого Высоцкого о поездке в Сочи. При этом надо иметь в виду, что для Высоцкого-артиста главным было впечатлить слушателя (а в данном случае близкого друга) остротой самой фабулы рассказа, ее сюжетной канвой. Отсюда некоторые расхождения в наших версиях. Впрочем, читатель сумеет сам сделать нужные выводы.

Итак, Виктор Туров подтверждает, что Высоцкий действительно собрался в Сочи для поправки здоровья: «Так вот, Володя, услышав, что я еду отдыхать, проговорил задумчиво: «Да, мне тоже следовало бы съездить куда-нибудь на отдых. Хорошо бы в санаторий подлечиться, а затем помириться с Мариной...»

А далее следует уже рассказ самого Высоцкого в изложении Турова: «Володя, получивший какой-то гонорар, отдаёт его целиком Карапетяну, с которым решил ехать на юг, и говорит:

— Знаешь, Давид, у меня к тебе просьба. Если я даже буду просить, требовать денег на выпивку — не давай! Если ты мне друг, ты мою просьбу уважишь.

На том и порешили. Прилетают они в Сочи. Поселяются в апартаментах люкс и «приступают» к отдыху. Море, чудесный воздух, тепло. Отдыхай да радуйся...

— И конечно, Высоцкому, как человеку активному, живому, деятельному, становится скучно? — спрашивает у Турова интервьюер.

— Именно.

На третий день Высоцкий бочком подошел к Карапетяну:

— Всё это хорошо, но бутылочка коньячка нам бы не помешала...

Тот — ни в какую. Не слышит.

Володя походил-походил и опять:

— Ну давай, что уж там!

Давид:

— Нет, и точка! Договор дороже денег.

Высоцкий в третий раз штурмует крепость — и опять неудача. Тогда он не на шутку разгневался, хлопнул дверью и исчез.

Само собой разумеется, что в элитно-престижном санатории Володю узнавал каждый второй, ибо его популярность была очевидной. И не требовалось ему говорить: «Я — Высоцкий», — чтобы любая компания была к его услугам. И происходило то, о чём потом эти «друзья» будут всем говорить: «Мы были с самим Володей Высоцким».

Так и произошло. Через некоторое время Володя приходит в номер «хороший», да не один, а с толпой новых приятелей. И началось такое! Так продолжалось один день, другой, третий.

А на четвёртый день администрация санатория, не выдержав, навела справки и сказала Володе:

— Если не хотите неприятностей (а в санатории отдыхали высокопоставленные чиновники), — тихонько заканчивайте этот бедлам. Иначе будут приняты меры.

И Володя ничего больше не придумывает, кроме того, что нужно мотать в Одессу, потому что «в Одессу надо позарез»...»

А вот как запомнилась эта поездка мне.

Хотя Володя действительно отдал мне всю имеющуюся наличность, никаких обещаний не давать ему денег на выпивку он у меня не просил. Но, конечно, подразумевалось, что на сей раз я не буду так покладист, как обычно.

Когда мы из Адлера добирались на такси до санатория, Володя попросил водителя остановиться у первого попавшегося кафе, объяснив мне, что «завязать» вот так сразу будет ему не по силам. Я вошел в его положение, но тут же взял слово, что больше изводить меня по этому поводу он не будет. И, приняв 150 граммов коньяку, он безропотно дал себя увезти.

Размеры и интерьер супружеского номера люкс привели нас в замешательство. Широченные кровати, золочёные бра, хрустальные вазы с фруктами — одним словом, классический набор номенклатурного комильфо. Все ж таки готовились принимать вице-президента общества СССР— Франция, видного члена братской компартии. Володина импровизация с нелепой заменой несомненной кинозвезды на сомнительного дружка не показалась остроумной ни главному врачу, ни обслуживающему персоналу, ни отдыхающим. Им, застигнутым врасплох, оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.

На фоне вальяжных сановников и их раскормленных жён мы выглядели белыми воронами. Конечно же, Володю узнавали (особенно женщины), но, узрев рядом с ним вместо роскошной колдуньи отощалого субъекта кавказского облика, разочарованно фыркали. Рейтинг Высоцкого среди партийного бомонда стремительно падал. Да и могло ли быть иначе? Ведь Высоцкий и санаторий — «две вещи несовместные».

Наспех поужинав, поделившись первыми впечатлениями, мы вернулись в номер, слабо представляя себе, как убить время до отхода ко сну. Отрадной особенностью этого санатория было то, что там запрещалось, да и негде было, пить. Это, конечно, сильно облегчало мою задачу — суметь устоять перед натиском Володи. После выпитого коньяка он был ещё на взводе и буквально изнывал от бездействия. Увидев телефон, он кинулся к нему и стал заказывать Москву, тщетно пытаясь дозвониться до подмосковного дома отдыха в Рузе, где во время зимних каникул восстанавливались «таганцы». Он искал там Татьяну. Да, ещё утром он уговаривал полететь с ним Марину, а вечером ему нужна была уже Таня.

Метания! Ссоры с Мариной и попытки примирения с Таней. И наоборот. Как часто он слышит от Тани: «Ты женился на своей Марине, вот и иди к ней!»

В тот вечер поговорить с Таней Володе так и не удалось. Он был уверен, что та специально не подходит к телефону, наверняка просит не подзывать её, если позвонит Высоцкий. Володя рвёт и мечет. Ситуация обостряется. Вот сейчас-то он и потребует выпивки. Чтобы как-то отвлечь его, спрашиваю:

— А что тебя больше всего привлекает в Тане?

Он плавно чертит в воздухе руками женский силуэт:

— Ну что? Фигурка, весь облик, вообще...

Долго мы еще не могли уснуть, тщетно пытаясь разрешить мучительную загадку извечной войны сердец. Уже несколько лет сердце Володи разрывается между Францией и Россией, явно тяготея в настоящий момент к последней. Я же терзаюсь угрызениями проклюнувшейся наконец совести по отношению к оставленной на произвол судьбы Ане. Долго еще не смолкает ночная перекличка двух тихих имён: Таня, Аня.

Весь следующий день Володя держался молодцом, даже что-то поел в огромной санаторской столовой. И только ближе к вечеру я почувствовал первые симптомы назревающего бунта. Чем быстрее надвигались сумерки, тем пасмурнее становился Володя. Предчувствуя беду, готовлюсь к круговой обороне, хоть и не представляю себе, как смогу устоять перед самым опасным оружием Высоцкого — его обаянием.

Он завёл речь издалека:

— Хорошо бы поехать в город. Ну что здесь торчать, тоска ведь смертная.

Я полностью разделял его точку зрения, но признаваться в этом поостерёгся:

— Володя, я всё понимаю, но надо продержаться ещё один день, вернее, ночь. Завтра будет уже легче. Давай лучше спустимся к морю.

Но Володя про себя уже всё решил. Ему требовалось движение, смена впечатлений. И, разумеется, коньяк. Когда он, помаявшись, снова подступил ко мне, я весьма кстати вспомнил эпизод, имевший место в Ереване:

— Ты же сам упрекал меня тогда, что я недостаточно твёрд с тобой, помнишь, ещё приводил в пример Артура Макарова, который бил тебя в живот, когда ты ломался. Я никуда не поеду.