Владимир Короленко - Том 9. Публицистика

• Название: Том 9. Публицистика
• Автор: Владимир Короленко
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1954

Девятый том составляют публицистические статьи и очерки: «Павловские очерки», «В голодный год», «Дом № 13», «Бытовое явление», «Случайные заметки», а также статьи, посвященные «Мултанскому жертвоприношению», «Сорочинской трагедии», «делу Бейлиса» и др.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Короленко добивается пересмотра дела и начинает кампанию в печати. В публичных докладах и выступлениях Короленко разоблачал провокационное, подстроенное полицией обвинение удмуртских крестьян и добился нового судебного разбора мултанского дела. На этот раз оно слушалось выездной сессией Казанского окружного суда в мае — июне 1896 года в городе Мамадыше, Казанской губернии. На этом суде Короленко выступил в качестве защитника. Несмотря на тяжелую обстановку, созданную полицией и судебными властями, Короленко сумел раскрыть реакционную сущность клеветы и навета на удмуртских крестьян. Благодаря деятельности Короленко фальсифицированное обвинение было разоблачено и крестьяне оправданы. В письме к брату от 16 июня 1896 года он писал: «Думаю, ты порадовался и за самое дело и за меня! Для всех моих друзей повсюду это было огромное торжество. Между тем, пока еще тут не раскрыта и половина и даже 1/10 доля тех подлостей, которые проделыаались над несчастными вотяками, чтобы склеить это якобы „жертвоприношение“. Тут просто действовала шайка полицейских с товарищем прокурора во главе…»

По поводу этого процесса газета «Правда» в 1913 году писала: «В Вятской губернии против местных инородцев-вотяков был затеян судебный процесс по обвинению в убийстве с целью человеческого жертвоприношения. Это кошмарное и невероятное дело, взволновавшее все общество, тянулось очень долго; оно три раза пересматривалось, подсудимые была вконец измучены этой судебной волокитой и висевшим над ними обвинением. Короленко принял горячее участие в судьбе мултанцев Он выступил в процессе в качестве защитника рядом с профессиональными адвокатами, своим выступлением и газетными статьями привлек к делу внимание общества и много, если не главным образом, содействовал оправданию мултанцев, а вместе с тем реабилитации целой народности от позорного обвинения».

Ессеи — древнееврейская секта, искавшая «спасение» в бегстве от жизни, в религиозной мистике. Адонаи (древнеевр.) — господь.

Паллас Петер Симон (1741–1811) — натуралист и путешественник. Миллер Федор Иванович (1705–1783) — ученый-историк, этнограф.

Это видели два стража. Баба, шедшая на рынок, Да причетник кафедральный, Возвращавшийся с поминок, — парафраз заключительной строфы стихотворения А. Н. Майкова «Приговор».

Знаменитость конца века*

Впервые статья была напечатана в одиннадцатой книге журнала «Русское богатство» за 1898 год.

В 1894 году военный суд в Париже признал капитана французской армии еврея Альфреда Дрейфуса виновным в шпионаже и продаже германскому правительству секретных документов. Главной уликой против Дрейфуса являлось выкраденное у германского военного агента препроводительное письмо (бордеро). Некоторые эксперты признали почерк, которым написано бордеро, почерком Дрейфуса. Капитан Дрейфус был разжалован и сослан на Чертов остров. Начиная с 1896 года в левой печати и в общественных кругах Франции стали раздаваться голоса о том, что. Дрейфус — жертва судебной ошибки и подлогов ряда лиц. В январе 1898 года в газете «Aurore» появилось письмо Эмиля Золя к президенту республики под заголовком «J'accuse» («Я обвиняю»). В этом письме Золя доказывал, что Дрейфус не виновен, что генеральный штаб и военное министерство сознательно направили следствие по ложному пути. Автором бордеро Золя назвал майора Эстергази. Дело об этой статье было передано в суд. Золя был осужден за клевету и приговорен к году тюремного заключения и штрафу. Писателю пришлось эмигрировать. Общественная жизнь Франции была потрясена делом Дрейфуса: вся страна разделилась на два резко враждебных лагеря — дрейфусаров и антидрейфусарсв. На стороне обвинения была вся военщина во главе с министрами (Мерсье, Кавеньяк) и генеральным штабом (генералы Буадеффр и Гонз). К ним примкнули клерикалы, националисты и, главным образом, антисемиты (Рошфор, Дрюмон). На сторону Дрейфуса стали радикалы (Клемансо), социалисты (Жорес), умеренные республиканцы (Кестнер). В 1896 году полковник Жорж Пикар, начальник разведывательного бюро французского генерального штаба, обнаружил документы, свидетельствовавшие о невиновности Дрейфуса и шпионской деятельности майора Эстергази. Пикар установил, что автором бордеро был Эстергази. За выступление в печати с этими материалами Пикар был переведен реакционным командованием на службу в Тунис, а затем арестован по обвинению в разглашении государственной тайны и заключен в тюрьму.

Выборы президента Лубе обнаружили перевес дрейфусаров. Военный министр Кавеньяк вынужден был признать, что предъявленный суду документ был подделан подполковником Анри. Анри был арестован и покончил в тюрьме самоубийством. В 1899 году кассационный суд признал целый ряд документов подложными. К этому времени майор Эстергази, бежавший в Англию, заявил публично, что автором бордеро является он. Общественное возбуждение достигло крайнего напряжения во время вторичного слушания дела в 1899 году; во время судебного процесса был ранен защитник Дрейфуса Лабори. Дрейфус вновь был признан виновным, но при смягчающих вину обстоятельствах. Суд заменил пожизненное заключение на Чертовом острове десятилетним тюремным заключением. В 1903 году Дрейфус потребовал нового пересмотра дела. Было произведено новое следствие, и в 1906 году суд отменил не только приговор, но и самое постановление о предании Дрейфуса суду. Уже выборы в палату депутатов в 1902 году свидетельствовали о провале клерикалов и антисемитов, но во Франции оставалось еще много активных антидрейфусаров. В 1908 году во время перенесения праха Эмиля Золя в Пантеон антисемит Грегори ранил Дрейфуса. Однако влияние прогрессивной части общества непрерывно росло., Когда в 1913 году военный министр Мильеран принял на службу Пати дю Клама, одного из следователей-фальсификаторов в деле Дрейфуса, то Мильерану пришлось уйти в отставку.

Дело Дрейфуса явилось одной из самых ярких страниц истории Франции на рубеже конца XIX и начала XX века. Это дело стало в центре общественного внимания не только во Франции, но и во всем мире.

19 ноября 1898 года Короленко записал в дневнике:

Черты к истории цензуры, — вечно юная история!

В этом месяце в «Русском богатстве» должна появиться моя заметка «Знаменитость конца века». Речь идет о знаменитом Эстергази, обещающем свои «разоблачения», которые должны одновременно появиться в Лондоне и Париже. Герой подлогов, готовый из-за денег разоблачить свое и чужое негодяйство, стал знаменитым писателем, откровений которого с нетерпением ждут две, а может и более столиц! Попутно я касаюсь также дела Дрейфуса и того любопытного явления, что у нас и до сих пор есть горячие защитники французского «штаба подделывателей». Как известно, во Франции существовал проект памятника Апри, сознавшемуся в подлогах. Это будет первый еще памятник, поставленный заведомому и доказанному негодяйству. На нем придется написать: «Здесь покоится прах Анри, доблестного подделывателя документов».

Цензор это место вычеркнул.

Другая выкидка. «Рошфор, обращаясь к толпе своих фанатизированных приверженцев, придумывает казнь для членов кассационного суда. Сжечь живьем? — это не ново. Гильотинировать? — это слишком мягко. (И вот французский патриот изобретает вид казни, который я не привожу в подробностях, так как это хуже всякой порнографии. Достаточно сказать, что речь идет о вырезывании ножницами век, после чего к глазам привязываются в ореховых скорлупах голодные тарантулы!). Вот для чего эти господа употребляют теперь изобретение Гутенберга».

Все, поставленное в скобках, цензор вычеркнул!

В прошлом году наш парижский сотрудник написал, что Рошфор «все-таки человек остроумный». Это было вычеркнуто. Цензор вспомнил, что он — бывший коммунар. Теперь мы приводим с негодованием изуверство Рошфора, — и цензура считает нужным оберегать его репутацию. Вероятно, цензор вспомнил, что он — «все-таки патриот».

Впрочем, об остроумии не позволил говорить цензор Елагин. Об изуверстве — запретил упоминать цензор Соколов.

В архиве писателя сохранилось его письмо от 24 сентября 1899 года к французскому журналисту и путешественнику Жюлю Легра, в котором он пишет: «Сестра передавала мне, что вы были огорчены моей статьей („Знаменитость конца века“), трактовавшей о Дрейфусе и Эстергази. Что делать… Так мне и, скажу смело, всему либерально настроенному русскому обществу это дело представляется. На одной стороне тут стоит человеческое право и защита правосудия — посредством свободного и смелого слова — устного и печатного. На другой — подлоги (заведомые и доказанные), тайные убийства, извращение истины, стремление зажать рот и возбуждение дурных страстей и национальной вражды. На одной стороне — гражданин, на другой — штабной генерал. Вы скажете, что мы, иностранцы, не можем правильно судить о Ваших делах. Очень может быть. Но, во 1-х, Франция давно уже приучила нас многие свои дела считать общими делами, а во 2-х, есть много французов, думающих, как и мы. И мы видим „общее дело“ человечества, к которому стремятся все наши симпатии, на той стороне, где отдельные лица выступили против предрассудка и торжествующей силы — за невинно осужденного. На этой стороне — Ш. Кестнер, Золя, Лабори, — Лабори, в которого за это стреляли. А на другой — господа генералы, которые каким-то странным образом „устранили“ того самого Анри, которому теперь хотят ставить памятник. Первый еще в истории человечества памятник фальсификатору — за фальсификацию! — Простите эти резкие слова, но ведь в самом деле многие дела Франции не могут считаться только ее делами…»