Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

• Название: Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
• Автор: Александр Ахматов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9233-0472-4

Конец II века до нашей эры. Могущественный Рим, покоритель почти всех стран Средиземноморья, пышно отпраздновал победоносное окончание войны с Югуртой, царем Нумидии. Но радость римлян по поводу этой новой победы омрачена их тяжелыми поражениями в Галлии, куда вторглись многочисленные и воинственные германские племена кимвров и тевтонов. «Варвары» в очередной раз разбили и уничтожили римские легионы. От полного разгрома Италию спасает только то, что германцы по какой-то причине отказались от вторжения в беззащитную страну сразу после своей победы. В Риме с лихорадочной поспешностью готовятся к войне. Страхом и неуверенностью, царящими среди римлян, пытаются воспользоваться угнетенные рабы, со всего света собранные в Италию. Они составляют заговоры, устраивают бунты. Близ города Капуи вспыхивает тайно подготовленное и хорошо организованное восстание, которое возглавил разорившийся римский всадник Тит Минуций…

---

Предложение Мария не вызвало особых возражений в сенате. Явные и тайные его недоброжелатели не препятствовали законопроекту, полагая, что вся эта затея провалится из-за нежелания черни подвергать себя тяготам и опасностям военной службы ради смехотворного жалованья.

Однако представленный в народное собрание закон был принят гражданами с большим воодушевлением. Успех его был полным, ибо желающих стать солдатами оказалось больше, чем их требовалось. В короткий срок Марий, готовивший армию для переправы в Африку, получил громадное пополнение. Никто тогда не думал о губительных последствиях этого новшества для республики. Они проявятся позднее, когда полководцы станут использовать в своих интересах преданных себе наемников, положив начало жесточайшим и кровопролитным гражданским войнам, перед которыми померкнут распри времен Тиберия и Гая Гракхов.

— Ио! Триумф!.. Ио! Триумф!.. — повторяла толпа, провожая бурными аплодисментами удалявшуюся в сторону Форума колесницу триумфатора.

За колесницей двигалась длинная вереница людей, одетых в тоги. Головы их покрывали красные фригийские колпаки — символы свободы.

Это были римские граждане, освобожденные Марием из плена. За шесть лет войны Югурта захватил немало пленных. С теми, кто не захотел перейти на службу к царю, обращались дурно. Те же, кого Югурта соблазнил большим жалованьем и щедрыми подарками, впоследствии жестоко поплатились за измену своему долгу и присяге. Нужно сказать, перебежчики были самой стойкой и надежной частью войска нумидийского царя — это были люди, навеки связавшие с ним свою судьбу. Многие из них, узнав, что Югурта попал в руки римлян, покончили с собой, кое-кто искал спасение в бегстве, в большинстве же своем перебежчики, еще не зная о том, какую предательскую роль сыграл Бокх по отношению к своему зятю, ушли из Нумидии в Мавретанию в надежде поступить к нему на службу, однако мавретанец, изо всех сил старавшийся загладить свое участие в войне против римлян, приказал их всех схватить и выдал Марию. Последний поступил с ними согласно древнему обычаю: перебежчиков в оковах доставили в Рим, высекли розгами на Форуме и обезглавили.

— Ты не зайдешь ли ко мне завтра? — спросил Лабиен приятеля, который рассеянным взглядам скользил по лицам идущих мимо людей в красных колпаках.

— Сожалею, но завтра я обедаю у Гнея Волкация.

— По-прежнему водишь с ним дружбу? — укоризненно покачал головой Лабиен. — Скольких простаков уже разорил дом этого мошенника? Бьюсь об заклад, ты тоже там потерял немало…

— Что поделаешь, Лабиен, — с коротким вздохом сказал Минуций. — Пока я не могу расстаться с игроками, многим из которых задолжал и… не теряю надежды отыграться, — сделав паузу, добавил он.

В это время показались трубачи и знаменосцы первого легиона. Перед значками манипулов, увешанных фалерами и прочими боевыми наградами, рядом с белым консульским знаменем несли серебряного орла с золотой молнией в когтях — знамя легиона. Следом шли военные трибуны, центурионы и простые легионеры, все в венках и с лавровыми ветками в руках.

Солдаты весело горланили ими же сочиненные шуточные песни, в которых то и дело повторялось имя Мария. В этих незатейливых, а порой грубоватых и непристойных куплетах они, по обычаю, безжалостно подтрунивали над недостатками и слабостями своего предводителя.

Толпа отзывалась на песенки солдат громким смехом и аплодисментами.

Среди высших командиров, участвовавших в процессии, зрители особо отмечали войскового квестора африканской армии Луция Корнелия Суллу, которому в это время едва исполнилось тридцать четыре года. Многие уже пророчили ему необыкновенное будущее.

Сулла был высок ростом и строен. Черты его, не лишенные привлекательности, были правильными и тонкими, но, как отмечал впоследствии Плутарх, биограф Суллы, «взгляд его голубых глаз, страшно пронизывающий и суровый, казался еще более жутким от цвета его лица, испещренного краснотой в виде рассеянных пятен на белой коже». Несомненно, эти пятна были следствием той непонятной болезни, которой Сулла страдал уже в описываемое время и потом — до самого конца жизни.

Будущий властелин Рима считал свою болезнь неизлечимой. Похоже, он имел стойкое убеждение в том, что долго не протянет, отчего на войне вел себя почти с безрассудной смелостью, не жалея ни себя, ни подчиненных. В Нумидии он однажды, командуя небольшим отрядом, попал в засаду и был окружен самим Югуртой. В отряде Суллы находился Волукс, сын мавретанского царя, посредник в переговорах между отцом и римлянами. Волукс предложил Сулле тайно бежать вместе с ним, но тот гордо ответил:

— Даже если гибель неизбежна, я останусь на месте, но не стану предавать своих солдат и позорным бегством спасать ненадежную жизнь, которой я, может быть, лишусь вскоре из-за болезни.

Сенатская знать, враждебная Марию, по возвращении Суллы в Рим чествовала его с подчеркнутым энтузиазмом, как полководца-победителя, хотя он лишь блестяще выполнил поручение своего начальника. Слава, почести, богатство (до войны он обладал весьма скромным достатком и разбогател с помощью Бокха, который одарил его с поистине царской щедростью) быстро портили молодого человека, от природы самоуверенного и заносчивого. Как-то один из сенаторов в ответ на неуемное бахвальство Суллы сказал ему в сердцах:

— Можно ли считать тебя порядочным человеком, когда ты, ничего не унаследовав от отца, нажил себе такое состояние?

Триумф закончился незадолго до потемок[184].

Минуций и Лабиен, выбравшись из толпы на Священной улице, пошли к Авентину через Велабр. Минуций решил проводить приятеля до Публициева взвоза, где Лабиен жил в доме своих родителей. По пути они вели оживленный разговор, обмениваясь впечатлениями о триумфе и вспоминая о совместной службе во Фракии.

Глава четвертая ОПАСНЫЙ ЗАМЫСЕЛ

Друзья проследовали по узким и кривым велабрским улицам, застроенным по большей части многоэтажными домами, в которых снимали комнаты торговцы продовольственными и гастрономическими товарами.

Уже надвинулись сумерки, но многие лавки и таберны[185] были открыты. Возле них толпились покупатели.

Квартал Велабр с его громоздкими и скученными постройками был типичным для большинства районов Рима. В то время римляне не знали никаких ограничений относительно высоты своих домов и особых правил планировки улиц. Как заметил позднее по поводу многоэтажных строений Вечного города Плиний Секунд, «если к протяжению и объему Рима прибавить высоту его домов, то ни один город в мире не может сравниться с ним по величине».

— А помнишь, — говорил Лабиен, когда они миновали Бычий рынок и начали спускаться по лестнице, ведущей к Большому цирку, — помнишь, в какую переделку мы попали, когда стояли лагерем под Абдерой[186] и, отправившись за провиантом, наткнулись на засаду, устроенную нам фракийцами?

— Клянусь щитом Беллоны, разве такое забудешь? — отвечал Минуций, живо вспомнив о памятном случае под Абдерой, где он получил весьма серьезное ранение, из-за которого почти на месяц выбыл из строя. — Да, тогда нам крепко досталось…

— О, ты тогда был великолепен, — подхватил Лабиен. — Как теперь вижу тебя на твоем гнедом под градом стрел, когда ты выстраивал своих фуражиров в боевой порядок. Ты ведь прирожденный воин, Минуций! Досадно, что ты так упорствуешь, отказываясь заняться делом, в котором мог бы с блеском проявить себя…

— Пока все мои помыслы связаны с февральскими календами, — сказал со вздохом Минуций. — Это последний срок, назначенный мне моими римскими кредиторами. А ведь я еще ожидаю со дня на день прибытия капуанских аргентариев, разрази их все громы и молнии Юпитера…

— Вот-вот! Тебе сейчас важно выиграть время… Если ты решишься последовать моему совету, мы в два счета проведем всех твоих кредиторов…

— И каким же образом? — недоверчиво улыбнулся Минуций.

— Проще простого сделать это. Нынче в армии большая нужда в таких опытных командирах, как ты. Сертория мы попросим, чтобы он порекомендовал тебя Клавдию Марцеллу… Ты слышал? Уже идет набор союзнической конницы. Бывшему префекту турмы легионных всадников легко доверят командование каким-нибудь вспомогательным отрядом. Скоро на помощь проконсулу Манлию Максиму двинется один из африканских легионов Мария. Вот и отправишься вместе с ним в лагерь Манлия. В твое отсутствие никто не посмеет предпринять что-либо против тебя и твоего имущества…

По лицу Минуция продолжала блуждать грустная улыбка сомнения.

— А мои долги? — спросил он. — Что прикажешь с ними делать потом, когда я с благословенной помощью богов вернусь из альпийского похода? Или их вместе с процентами станет меньше, пока я буду сражаться с кимврами?..