Галина Аудерская - Королева Бона. Дракон в гербе

• Название: Королева Бона. Дракон в гербе
• Автор: Галина Аудерская
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002000-0

Средневековая Польша. Польский король Сигизмунд I Старый (1467–1548) женится на Боне, дочери миланского герцога Джангалеаццо Сфорца. Красивая, обворожительная, умная, она рвется к власти. Ее не устраивает положение жены короля, она сама хочет стать королевой и править страной.

Все было в трагически оборвавшейся жизни Боны — политические дрязги, коварство придворных, козни врагов и непостоянство друзей. О том, как непросто казаться сильной, будучи слабой, и повествует книга «Королева Бона».

---

— Тут никогда нет покоя, — сетовала Марина. — Ходишь, будто по раскаленной жаровне. Да еще в замках здешних вечно сырость да холод. Когда мы вернемся в Бари?

— Пока это время не настало. Но, клянусь, настанет. Доктор ди Матера говорит — у нее болезнь, которую могут излечить только италийские воды.

— Южное небо. Солнце Бари… — вздохнув, добавила камеристка.

Сигизмунд Август нашел время для свидания с матерью только на третий день после ее приезда. Он был с ног до головы в черном. Черным были завешены стены в его покоях, всюду на столах и скамьях лежали черные, с серебряной нитью покрывала. Август стоял перед матерью исхудавший, стройный, со скорбно сжатым ртом. Молча поклонился ей, и тогда она первая начала разговор.

— Перед вашим отъездом в Краков я хотела повидаться с вами. Разделяю с вами вашу печаль…

— Полно! — прервал король.

— Скорблю о вашем одиночестве, — закончила она, не дав себя сбить. — Анна тоже от имени всех сестер хотела обнять и поцеловать вас еще здесь, в Вильне.

— Весьма рад этому, — ответил он холодно.

— Мы с вами всем сердцем, всеми помыслами своими, — уверяла Бона.

И снова услышала одно лишь слово:

— Спасибо.

— Но это не все, есть еще и дела, — ничуть не смутившись, продолжала королева. — Анна, — обратилась она к дочери, — ты можешь идти.

— Дела? Разумеется, в этом я ничуть не сомневался, — ядовито заметил Август.

Они сели, помолчали минутку.

— Хорошо, — сказала наконец королева. — Я хотела спросить, ведомо ли вам, что войско Грозного на границах с нами крепости воздвигает? Неподалеку отсюда?

— Знаю, — отвечал он, — и велел, чтобы не спускали глаз.

— Ах, не об этом речь, — прервала она. — Люди мои донесли, что Иван ищет поддержки у Габсбургов и у папы. Добивается присвоения ему титула царя всея Руси.

— Ну, нет! — воскликнул Август. — Я пока еще жив и, несмотря на страдания мои, нахожусь в добром здравии. Король Литвы и Руси.

— Жаль только, что Габсбурги не делают больше ставки на Ягеллонов, — заметила она с притворной грустью.

— Это тоже сообщили вам ваши люди? — удивился король. — Отчего вдруг в Вене поставили на нас крест?

Она решила быть твердой и искренней и потому сказала:

— Династия угасает. У польского короля нет наследника. По лицу короля пробежала тень, но он сохранил спокойствие.

— Вам, государыня, должно быть известно, какие обещания дал царь Иван Риму?

— Не знаю, поверите ли, но он уверял, будто готов отказаться от заблуждений схизмы. Отдать Литву и Русь под покровительство святого престола.

— Поверю ли я? — спросил король, рассмеявшись каким-то ненатуральным смехом. — Должно быть, государыня, вы ни в грош не ставите моих послов и королевскую канцелярию, где еще не перевелись умные и зоркие люди. Разумеется, мне все это ведомо. Тайные посланники молодого Ивана желают единения папы с Габсбургами. Твердят, что я сторонник религиозных новшеств, и клянутся, будто, приняв католицизм, русский царь не допустит реформы церкви.

— Значит, ты все знаешь, — шепнула Бона. — Так чего же ты ждешь?

— Какое упущение! — усмехнулся король. — Неужто лазутчики ваши еще не донесли вам, что я делаю, видя, как Грозный с Фердинандом ведут против меня интригу?

— И в самом деле не донесли, — отвечала она, злясь на него, на себя, на нерасторопность Паппакоды.

— Бог мой! — вздохнул король. — Эти столь ненавистные вам Габсбурги… А ведь я им нужен, хотя бы потому, что у них есть смертельный враг — Турция. И в случае войны только польское войско, только Тарновский может спасти Вену…

— Но пока что Вене еще не грозит осада, — прервала его Бона, — а царь Иван уже просит Фердинанда снестись с папой, обещает сменить веру.

— Чтобы не прогневить Фердинанда, я не настаиваю на законных правах сестры Изабеллы на венгерский престол, — ответил он, словно предупреждая вопрос Боны.

— А что делаешь ты, чтобы не прогневить Ивана? — спросила она.

— Выжидаю. Держу Рим в страхе. Если, желая обратить Грозного в католичество, ему пообещают отдать всю Русь… Тогда! О, Санта Мадонна!.. Я им пригрожу. Пригрожу папе моей готовностью порвать со святой верой предков.

— Сигизмунд! — крикнула она с отчаянием в голосе.

— Да, я это сделаю, непременно, — спокойно отвечал он. — Как когда-то король Англии Генрих Восьмой. Наши иноверцы…

— Богохульники, еретики, — подхватила Бона.

— Да, но среди них есть и епископы, ну, скажем, Уханьский. Они все ждут не дождутся нашего разрыва с папой. Пусть же Рим и Вена подумают хорошенько, какой им сделать выбор, они получат короля-еретика во главе польского костела, королеву Изабеллу в Венгрии, союз Польши с Францией, а коли не хотят этого, тогда…

— Что тогда? — спросила она, предчувствуя недоброе.

— Тогда пусть откажут Ивану. Тотчас же, немедленно. Взамен за отказ папы я готов издать еще один закон против иноверцев, как это сделал мой батюшка. И даже готов обещать Габсбургам…

— Не давай им никаких обещаний!

— И все же… — настаивал Август. — Радзивилл Черный советовал мне…

— Он опять он? — бросила она с презрением. — Что же он тебе советует?

— Для блага династии вступить в третий брак, чтобы сын мой, Ягеллон, занял сперва великокняжеский, а потом и польский престол.

Бона облегченно вздохнула.

— Наконец-то! Ну что же. Следует как можно скорее отправить послов — просить руки французской принцессы.

— Французской только в том случае, если папа и римский король послушают Ивана. Если Литва окажется под ударом. Но если царь Иван с папой не сговорится, тогда, хочешь не хочешь, краковский престол займет дочь…

Она отгадала его мысль и испугалась.

— Дочь Габсбургов? Только не это! Только не это!

— Видит бог, мне сама мысль о новом браке противна, — с горечью отвечал он. — Но для блага династии, ведь это ваши слова, я готов сделать все… Из ваших слов и донесений лазутчиков я заключаю, что… Да, выбор падет на эрцгерцогиню Катерину…

Бона сорвалась с места.

— Нет! Нет! Нужно найти другой выход. Это предательство, твоя сестра Изабелла тебе верит, а ты… Отдаешь Венгрию Вене на растерзание. Фрич со всей шляхтою тебе доверился, а ты его тоже предал ради магнатов, сенаторов. О боже! Ты и меня предал. Меня, а я так мечтала, что ты сделаешь это королевство великим и сильным. Заключишь новые альянсы… А ты… Кто твои советники? Радзивиллы — Рыжий да Черный? Граф-гетман? А отчего бы не Станьчик? Он по крайней мере шевелил бы мозгами, искал выхода. Сказал бы правду — что тебя уже сейчас называют «Королем-Завтра», потому что ты вечно откладываешь решения. Делаешь то, чего хотят другие — Габсбурги, Радзивиллы. Не паришь в небе, как орел, а ползаешь!

Король побледнел, вскочил с места, направился к дверям.

— Не желаю больше вас слушать! — сказал он матери уже с порога.

— Сигизмунд! — умоляла Бона, хотя в покоях никого уже не было.

Губы у нее дрогнули, и она прошептала:

— Ни слова. Ни единого взгляда…

Они расстались в ссоре, но еще несколько дней провели под одной крышей. Королева больше не видела сына, хотя и знала обо всем, что происходит в его покоях. Ей первой сообщили, что доктор Ланг прислал из Вены лик дочери Фердинанда.

Небольшой портрет этот принес в комнату к королю Радзивилл Черный и велел камердинеру поставить на пол, накрыв белым пологом. Когда король вошел в опочивальню, канцлер сказал:

— Гонец от австрийского посла доктора Ланга привез…

— Лик? — спросил Август. — Чей? Катерины? — Да.

Король подошел ближе и быстрым движением сорвал полог. Он смотрел на изображение дочери Фердинанда так долго, что Черный, обеспокоившись, сказал:

— Портрет не слишком удачен. Должно быть, делали в большой спешке.

— Вижу.

— Но доктор Ланг уверяет, что принцесса здесь ничуть не приукрашена.

— Неужто? — спросил король с иронией в голосе и с досадой швырнул полог, который держал в руках.

— Но, государь… Я хотел бы сказать… — начал было канцлер.

— Нет, милейший князь, теперь скажу я, — резко прервал его Август. — Кто вы? Враг мой или друг и наперсник? Вы любили Барбару. Разумеется, ваша любовь была не похожа на мою, но я не знал человека, более нам преданного. Ни Рыжий, ни Ян…

— Ох, про Яна лучше и не говорить, — пробурчал Радзивилл.

— Пан кравчий по крайней мере действует открыто. Называет меня самодержцем, врагом унии. Но чего добиваетесь вы оба? Зачем вам понадобился третий брак сейчас, когда я еще своей любимой не забыл? Каждую ночь во сне ее вижу в жемчугах, в накидке из распущенных волос, в короне…

Канцлер только руками развел.

— Нам тоже несладко. Но я со всех сторон попреки слышу, что из-за сестры моей вы, государь, без наследника остались. Мол, и сейчас новому браку противимся, который не дал бы угаснуть роду Ягеллонов… Вот мы и спешим заверить вас, что благополучие вашего королевского величества нам всего дороже. Еще не успев забыть о Барбаре, мы думаем о той, которая займет ее место…