Галина Аудерская - Королева Бона. Дракон в гербе

• Название: Королева Бона. Дракон в гербе
• Автор: Галина Аудерская
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002000-0

Средневековая Польша. Польский король Сигизмунд I Старый (1467–1548) женится на Боне, дочери миланского герцога Джангалеаццо Сфорца. Красивая, обворожительная, умная, она рвется к власти. Ее не устраивает положение жены короля, она сама хочет стать королевой и править страной.

Все было в трагически оборвавшейся жизни Боны — политические дрязги, коварство придворных, козни врагов и непостоянство друзей. О том, как непросто казаться сильной, будучи слабой, и повествует книга «Королева Бона».

---

— Краковский наместник господин Северин Бонер, — королева велела тотчас же позвать его.

В свободной одежде, скрывавшей ее фигуру, она все еще казалась прекрасной и охотно приняла похвалы, возданные красоте будущей матери, после чего сказала с улыбкой:

— Безотказный ш регшапепха. Как всегда! Всякий раз, когда я прошу о чем-то вас, королевского банкира, мне стыдно, что обещанная вам каштеляния до сих пор не в ваших руках.

— Мне, ваше величество, вполне довольно моего титула управителя соляных копей, — отвечал он с достоинством.

— Ах, знаю, знаю. У вас столько доходов, что вы можете давать взаймы. Что же… Не буду от вас скрывать. Сегодня я со всем тщанием осмотрела подвалы, в которых должна храниться королевская казна. Там очень надежные стены.

— Да, королевская сокровищница в полной безопасности, — пошутил он.

— О да! И стражников, которые даром едят наш хлеб, там довольно. Зачем их столько, если казна пуста? Все еще пуста.

— Все еще? — повторил он. — У вас, ваше величество, есть какая-то надежда?

— О Бю! Если бы у меня ее не было, я напрасно сидела бы на троне… Вроде тех стражников, что дремлют на своих скамьях. И как они… зевала бы от скуки. Но меня в Италии научили считать. И тут я тоже никому не собираюсь платить зря. Сорить деньгами.

— Я не слишком уверен в этом, — отвечал Бонер, поразмыслив. — Польша — не герцогство Бари.

— Ах, я вечно слышу одно и то же: оно мало и не так богато, как Речь Посполитая. Богата!

Богата! А чем она богата? Землями, которые мои предшественники на этом троне роздали вельможам? Или золотом, которое идет на то, чтобы содержать войско? Но для наемного войска нет дукатов, стало быть, и войска этого нет. Зато все больше дармоедов, охраняющих пустую казну. Но тут уж я добьюсь своего! По крайней мере моя казна не будет пустой. Я добьюсь у его величества согласия на выкуп королевских земель в Короне и в Великом княжестве Литовском.

— Такого еще не бывало! — прошептал Бонер.

— И все же! В Литве, наверное, немало невозделанных, лежащих под паром земель и прочего нашего добра, попавшего неизвестно в чьи руки. Часть можно выкупить, часть отобрать. Да-да. Именно. Нужно по всей Речи Посполитой проверить жалованные грамоты на землю.

Выслушав королеву, Бонер долго молчал, наконец заговорил:

— Намерения у вас справедливые, часть шляхты уже давно требует этого, но… Боже правый! Дело весьма и весьма щекотливое…

— Да. Знаю. Тот, кто хочет забрать свое, многим не нравится. Но, быть может, в этой стране, где, кажется, любой умеет отличить злак от сорной травы, но никому неохота нагнуться, чтобы ее вырвать, — да-да, быть может, и здесь найдется наконец кто-то, кто это сделает. Кто, черт побери, добудет наконец деньги. Немалые. Поэтому я надеюсь, что не встречу отказа, если попрошу у вас сегодня одолжить мне небольшую сумму…

Бонер встрепенулся.

— Осмелюсь напомнить вам, ваше величество, вы недавно заказали во Фландрии весьма и весьма дорогие ткани.

— Ткани? Выкуплю позже. А сейчас мне нужны дукаты для более важных дел. Коль скоро за наследство Августа в Мазовии нельзя поручиться, следует не упускать из виду Чехию и Венгрию.

Если вскоре у нас родится второй сын, еще один королевич, м, о м, мы сделаем его наследником нашего племянника Людвика.

— А если… королевна?

— Тогда… тогда Август должен стать законным обладателем не только Литвы и Короны, но всех иных земель, где сейчас правят короли из рода Ягеллонов.

— Но Людвик, — пробовал возражать Бонер, — хоть и слаб характером, однако здоровье у него отменное, да и лет ему всего двадцать.

— Ну и что? — удивилась Бона. — Князь Мазовецкий тоже в молодых летах умер. А Людвик в пирах да забавах своих, как и он, не знает меры.

Бонер, желая уклониться от разговора, попытался отшутиться:

— Вижу, ваше величество, что вам хорошо известно наше присловье: „Делят шкуру неубитого медведя“.

— Ох, делят, делят! Разве неправда, что об этом венгерском Ягеллоне в последнее время ходят какие-то странные слухи?

— Разумеется, да… Но все же…

— Никаких „все же“! Мадонна гша! Кто угодно подсовывает ему грамоты, а он утверждает их, не читая. И на укрепление граничных замков не дает ни дуката, хотя турки грозят ему войной. Может, он сумасшедший? Покупает шелка, на которые потом и не глядит, а то накинет на себя и разгуливает по замку, будто в тоге. Покои его открыты для всех. Вот и славно. Тем легче подослать нашего лазутчика.

— Ваше величество, вы, надеюсь, помните, что опекун и советник Людвика маркграф Георг — родной брат герцога Альбрехта?

— Этот совратитель? О Бю! Помню ли я?! Гогенцоллернов я вижу даже во сне. Они повсюду! На Поморье, в Чехии, Венгрии. В Буде хозяйничает маркграф Георг, а здесь в Варшаве и Альбрехт, и Вильгельм гоняются за Анной Мазовецкой.

Бонер вздохнул.

— Король питает слабость к Альбрехту и его братьям, потому как чтит память их покойной матушки, своей сестры, — напомнил он, но этим замечанием еще больше рассердил королеву.

— Что из того, что их мать — его сестра? Может, племянники заботятся о процветании Ягеллонов? Как бы не так, они помышляют только о благе собственной, прусской династии. Да-да. Но, слава богу, у них нет в гербе дракона, а у меня есть! Поэтому при дворе Людвика должны быть верные нам люди.

— Его величество днями воротится из Мазовии. Быть может, стоит дождаться его возвращения, — советовал Бонер.

— Нет-нет! Тотчас пошлю людей. В Буду, в Прагу, в Рим.

— К папе? — удивился Бонер.

— А разве церковь в Силезии и в Чехии не понесла урона? Братья Альбрехта, как и он сам, с недавнего времени приверженцы Лютера. Санта Мадонна! Наш святой долг уберечь от еретиков оба трона — венгерский и чешский. Я бы очень хотела, если бы в этом была и ваша заслуга…

— Ваше величество… — прошептал Бонер и умолк.

— Золото нужно мне для праведных дел, — сказала она через минуту, внимательно глядя на Б онера, — но я не слышу ответа. Стало быть, да?

Он пытался еще выиграть время.

— Кто из подданных осмелится сказать „нет“? Отказать вашему величеству?

— Это означает — да? Сгагде. Я умею ценить верных, преданных друзей…

Она протянула руку, которую банкир поцеловал. Он ждал, что королева еще что-то скажет, назовет суммы, которые просит в долг, но она молчала. Аудиенция была закончена.

К ней снова вернулись силы — вскоре после визита Бонера она пригласила к себе для доверительной беседы маршала Кмиту. Но, к ее неудовольствию, он явился не один, о чем доложила ей Марина.

— Ваше величество, с ним молодой человек, весьма красивый.

— Ты его знаешь? — спросила Бона, удивившись ничуть не меньше камеристки.

— Не сказал, не знаю. Бона нахмурила брови.

— Как некстати. Впрочем, проси, проси. Маршал, поклонившись, уже от порога сказал:

— Явившись сюда по приказанию вашего величества, я осмелился привести и моего родича, каштеляна Станислава Одровонжа из Спровы. В тяжбе моей с Тарновским за имения он главный свидетель. Может подтвердить, что, хотя суд решил в мою пользу, надменный Леливит уступить не желает.

— О распрях между Тарновским и Кмитой уже известно и за пределами отечества нашего, — заметила королева. — Оба мужа имеют заслуги перед Польшей, оба знатны и богаты. Род Одровонжей на стороне Кмиты?

— На стороне справедливости, ваше величество. И готов защищать право и справедливость, — отвечал непрошеный гость.

— Bene. Этого свидетельства пока довольно, — сказала Бона. — Благодарю вас за визит, пан каштелян. — И, выпроводив молодого человека, воскликнула с досадой: — В чем дело? Право же, не понимаю! Позвала вас к себе, хотела побеседовать с вами наедине о важных делах, а между тем мне пришлось любоваться каким-то Аполлоном из Спровы.

— Совсем недавно вы говорили мне, ваше величество, что следовало бы подыскать подходящего мужа для Анны Мазовецкой, — объяснил Кмита. — И вот, не желая тратить слов на похвалы, я решился его показать.

— Преданный нам? Ваш родич красив, весьма красив. Но согласится ли Анна выйти замуж за польского шляхтича, пусть даже он и Одровонж?

— Род этот знаменит, имеет большие заслуги перед династией, — приводил новые доводы Кмита. — Яку б Одровонж вел когда-то наследственные дела Ягеллонов в Чехии.

— Ах, так? Ну что же, следует позаботиться о судьбе нашего Аполлона…

— До меня дошли вести, — добавил Кмита, — что герцог Альбрехт перестал домогаться руки Анны Мазовецкой. Женится на датской королевне Доротее. Остается один Вильгельм. Но полагаю, что в состязаниях, которым покровительствует Венера, победу одержит Одровонж.

Бона колебалась лишь какое-то мгновенье — согласилась она, — попробуем, пан маршал, и таким путем бороться за Мазовию. Отвоюем ее для Августа, для Ягеллонов…