Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Фартовая любовь

• Название: Месть фортуны. Фартовая любовь
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-021323-9

Дети – преступники?! Дети, чья жестокость превосходит порою жестокость взрослых?! Это – не миф, а реальность. Обычная, повседневная реальность нашей жизни. Сломаны, истерзаны судьбы пацанов и девчонок, выросших по воровским «малинам» и едва ли не с молоком матери усвоивших звериный блатной «закон»: ИЛИ ТЫ – ИЛИ ТЕБЯ. Они давно уже ничего не боятся и ни во что не верят. Они готовы на все…

---

— Да стой же ты! Дай пронюхать, кто возник? В хазе общак! Секешь иль нет? — остановила Капка и вернулась к дому. Осторожно обошла его сбоку. Заглянула во двор, вскоре позвала Остапа.

Зажимая ладонью рот, чтобы не расхохотаться громко, указала во двор.

Полная, высокая старуха, в длинной черной юбке и в линялой кофте, стояла посередине двора, держа под мышкой старика- шестерку. Тот дергал ногами и был похож на состарившуюся куклу, какая долго валялась в пыльном углу. Но вот о ней вспомнили…

— На стари лет блукать вздумал, срамить нас! Ишь, забот- чик! В заработки подался! Я ж думала, что ты к дочке в гости поехал. А ты — в ханыги скатился? Даже исподнее пропил? Вон как схудал! Сущий шкелет остался!

— Акулька, спусти на земь! — требовал дед.

— Лысый озорник! Все глаза выревела, когда мужики рассказали, каким тебя видели! Иль ты бездомный? Иль в доме места тебе не достает? Чего бедокуришь? Пора уж остепениться!

— Поставь на ноги! — твердил старик.

— Сбирай котомку! Поехали домой! Дети без присмотру остались нынче! Скотина неухожена! А я тебя тут разыскиваю через пропойц! Стыд и страм! Весь провонялся, будто в хлеву родился! Живей надевай свое и поехали, луковичка моя облезлая, — целовала старика в лысую макушку, впалые щеки, худые плечи.

— Маринка-то как нынче? — подобрел шестерка, устроившись на руках удобнее, обняв жену за шею.

— Кается, окаянная! Клянется никого не забижать! И за тобой ходить! Просит низко — в избу воротиться!

— Деньги получила?

— То как же! Корову на них купили! Справную! Два ведра молока дает! Молодая! Вторым телком ходила! Теперь и деньги в доме всякий день. И в молоке, хоть купайся! Низко кланяются тебе все за подмогу такую. И все ж в дом живей вертайся. Без коровы мы прожили бы, а без тебя — нет! — опустила на землю.

Старик засеменил в дом. Там, в сенях, стояла его котомка. Ее не надо было долго собирать. Сунуть в нее пару рубашек. И все готово. Но…

Капка вспомнила обещание пахана дать старику на похороны.

И придержала деда, попросила подождать. Посоветовавшись с Остапом, дала уходящему тысячу рублей, чтоб не вспоминал лихом.

Дед долго благодарил Капку. Уходя, пожелал ей хорошего мужа и ребятишек, таких, чтоб и душу, и старость согрели.

Задрыге даже обидно стало. Не удачу, не наваров, не много лет в фарте, а как обычной фраерихе, словно в лицо плюнул напоследок, испортив Задрыге все настроение.

Король снова лег в постель. Глубокий порез на плече не затянулся. Капка смазала его бальзамом. И только хотела лечь спать, стремач вошел, сказал, что к ней просится подземная «зелень».

В хазу вошли Борис и Толик. Растерянные, испуганные. Оба затравленно оглядывались по сторонам.

— Задрыга, беда случилась! Те ящики, что твой пахан закопал в дальней штольне, исчезли сегодня ночью.

— Как? — словно током пробило девчонку. Холодный пот покатил по спине ручьями. Она покачнулась. Заломило в висках.

Задрыга знала, в этих ящиках было музейное золото. Его берегли пуще глаза. О нем не забывали ни на минуту. Им дышали и гордились все кенты Черной совы. Его навещали.

Капка считала его своим, ведь именно она указала на него. Сколько кентов потеряла малина из-за этой рыжухи! Сколько сил и нервов отдали, чтоб сберечь его для себя! Лишиться музейки значило остаться без общака. Оно было запасом, какой могли пустить лишь в самом крайнем случае, случае непоправимой беды.

— Не знаем! Мы в эту штольню давно не ходили. Незачем было. А когда нас стали повсюду пасти, мы решили выскочить через дальнюю штольню, о какой все забыли. И когда глянули, там, где были зарыты ящики, — пустая яма. И плита к стене сдвинута. Ее только сильные мужики могли принять. Нашей кодле не одолеть. Сил не хватит.

— А Шакал? Где он! Может, сам взял? Ведь чужие не могли прознать!

— Да нет же! Нас обязательно предупредили бы! — не поверил Толик.

— Тогда не знаю! — развел руками Борис.

Капка смотрела на них ошарашенно, не веря в услышанное:

— Да вы что? Совсем съехали?! — заорала так, что стекла дрогнули.

— Всех! До единой падлы замокрю, если не сыщете и не вернете на место! Никому не дам дышать! В куски разнесу! — синели губы и лицо.

— Мы откуда знаем, кто спер ящики! Мы даже не знали, что в них лежало? — дрогнул голос Бориса.

— Как просрали, так надыбайте! Иль на холяву вас харчили?

— Хамовку за приморенье давали, когда вы у нас от лягавых тырились, канали в мраморном зале! А за ящики — не ботали. Нам даже не трехали про стрему! И не наезжай! Вломить мы тоже умеем! Сама секла! — злился Борис.

— Падлы! Козлы вонючие!

— Кончай, Задрыга! Не доводи! — начинал злиться Толик и оглянулся на дверь, в какую заглядывал испуганный стремач.

— Давайте вместе подумаем, кто увел их? — предложил Толик.

Король, поняв, что выспаться ему не придется, уже встал,

оделся, курил у окна нервно, внимательно слушал разговор, наблюдал за Капкой.

Та долго не могла взять себя в руки. Сквозь стиснутые зубы девчонки вырывались проклятия и ругательства. Она теряла контроль над собой и не способна была что-то обдумать или предложить. В ней кипело бешенство, граничащее с безумием. Не остановить, не отвлечь — значило позволить Задрыге дойти до последней точки кипения. А уж каких дров тогда она наломает, оставалось лишь предполагать.

— Успокойся, Капля! Без твоего кентеля нам не обойтись. Давай подумаем, кто увел? Если менты — оно всплывет скоро. Снова снимем. Если местные — прижмем и тряхнем. Но как пронюхали? Через Толика или Тоську? Кто вякнул? Свой навар мы вернем. Это заметано! Клянусь волей! Лишь бы ты успокоилась. Главное, из нашего предела не увезут, — обнял Король Капку за плечо. Прижал к себе:

— Держись, кентушка! Навары будут. Себя бы уберечь! Да ради тебя я по камню мусориловку разберу, а навар достану! Клянусь волей!

Задрыга, глянув на него, слабо улыбнулась. В глазах зажглась надежда, что не все потеряно.

— Зачем я связалась с этой «зеленью»? Прав был пахан — мороки много, понту — мало. Все — завязываю с подземкой! Навсегда! — дала слово сама себе.

— А мы и без вас канали! Не шибко осчастливили! Не гоношись! Без вас не сдохнем, — встали пацаны. И не прощаясь, не оглядываясь, пошли к двери.

Капка не стала их задерживать. Ни на их помощь, ни на совет она уже не рассчитывала.

Когда, мальчишки ушли, Задрыга попросила у Короля сигарету. Затянулась дымом до самых пяток, молчала.

— Конечно, это прокунда Тоськи. Ее прокол. Она рыжуху высветила своему хахалю. Дура! Раскрыла пасть! Ну я ее ей захлопну навсегда!

— Вот это не стоит! Если верняк, что Тоська высветила музейку, то взяли рыжуху чекисты. Не кто иной! И теперь нас на нее, как на живца, припутать захотят! Секи! Выставят в музее. Своих стремачей подсунут. Круглыми сутками будут там околачиваться, чтоб нас схомутать, накрыть разом! Ментам не поверят. Однажды прожопили, — предположил Остап.

— А может, Митька? Вдруг он, шибанутый, вякал в бреду. И про музейку… Либо под навар сфаловали засветить. Что взять со сдвинутого? Много ли ему надо? — продолжил Король.

— Сама «зелень» с голодухи могла накол сделать. Припутали одного-второго, хамовку дали, пообещали не дергать, харчить. Они и растрепались про ящики. Ведь нас надыбали! А мы не могли к ним прорваться! Надо было колонуть, как сумели нарисоваться сюда средь бела дня? Если их даже ночью пасут менты. Хотя теперь уж, видно, сняли свою лягавую стрему? Нечего стало пасти, — размышлял Король вслух, меряя хазу крупными, нервными шагами.

— Как пахану вякну? Он же замокрит меня за такой прокол! — курила Задрыга, дрожа всем телом.

— Я вякну! Не все потеряно! У пахана — жив общак Лангуста и его личный! Пусть утешится. Трехну, что оттуда доли не потребую, покуда музейку не воротим.

— Как ее достать, если не знаем, где она? Да и не выставят ее теперь. Зассут прокола, — опустила плечи Задрыга.

— Послушай, что со мною было в самом начале фарта. Схожий случай, — рассмеялся Король и продолжил, подсев к Капке совсем близко.

— Тогда мы тряхнули свадебный салон в Таллинне. Ну, вякну тебе, всякое я видывал. Но такое! У кентов шары на лоб полезли! Ожерелья, диадемы из бриллиантов, обрамленных в платину! Браслеты! Им цены не было! А перстни, кольца, серьги, кулоны! Мы мозги посеяли, пока зырили. У бывалых кентов слюни побежали. Ну, мы и вломились ночью. Шасть к сейфу. Открыл я его, выскребли дочиста и сделали ноги! Я тогда офонарел от удачи, такое не часто обломится! И решили смыться с этими сокровищами подальше. Чтоб никго не припутал. А на юге вздумали толкнуть браслет одному деляге, воротиле из Армении. Он там с молодой блядешкой канал. Бухал каждый день, как последняя падла. Ну, возникли к нему. Вякнули, мол, кули своей шмаре. И назвали цену, — усмехнулся Король воспоминаниям.

— Глянул мужик на тот браслет, провел по нем пальцем, видим, головой качает. Не хочет брать. Спросили его — почему? Он и ответил: