Пу И - Последний император

• Название: Последний император
• Автор: Пу И
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0244-7

Эта книга — воспоминания последнего китайского императора династии Цин, правившей более двух с половиной столетий. На долю Пу И выпало немало испытаний: он побывал в советском плену, на родине был приговорен к десяти годам лагерей как военный преступник, а после освобождения работал садовником в Пекинском институте ботаники. Книга легла в основу фильма Бернардо Бертолуччи "Последний император", завоевавшего девять "Оскаров".

---

Люди, окружавшие меня, не хотели рассказывать мне обо всем этом. Я лишь замечал, что как только речь заходила о Сюй Шичане, на лицах говорящих всегда появлялась надежда. Я помню, что с момента прихода к власти Сюй Шичана в Запретном городе вновь воцарилось оживление. Посыпались всякие посмертные титулы и разрешения въезжать во дворец верхом. Ко двору со всех сторон хлынули как истинные приверженцы монархии, так и люди, только называвшие себя таковыми. Что же касается хода переговоров с Сюй Шичаном, то мои наставники никогда об этом не говорили. Помню только, что однажды Чэнь Баошэнь с презрением сказал: "Сюй Шичан по-прежнему хочет стать князем-регентом. Это уж слишком! Достаточно с него титула гуна". В другой раз он сказал: "В прошлом он предлагал в императрицы дочь ханьского сановника. Что он при этом имел в виду? Что собой представляет Сюй Шичан, можно судить по тому, что он служит республике, начав карьеру старшим наставником при цинском дворе!"

Теперь в Запретном городе уже стали говорить о Сюй Шичане без прежней горячей доброжелательности. Спустя год после прихода к власти его собственное положение было далеко не блестящим. С расколом бэйянской клики на две группировки Сюй Шичан уже не мог диктовать свои условия как бэйянский лидер. И неудивительно, что у него начались трения с Дуань Цижуем. На следующий год произошло "всколыхнувшее весь Китай студенческое Движение 4 мая" [43], и Сюй Шичану пришлось приложить все силы, чтобы удержаться у власти. Как ни велико было желание Сюй Шичана осуществить реставрацию, как ни надеялись при дворе на его верность цинскому двору, он был теперь бессилен.

И хотя разговоры о Сюй Шичане прекратились, малый двор в Запретном городе все же не терял надежды…

Неугасающая надежда

В то время я часто слышал от наставников и евнухов, что люди в деревнях обычно спрашивали: "Что с императором Сюаньтуном? Кто сейчас сидит на троне? Если на троне настоящий дракон, наступят ли в Поднебесной мир и спокойствие?" Мой английский наставник, ссылаясь на какую-то статью из журнала, говорил, что даже самые ярые противники монархии разочаровались в республике. Казалось, что и они изменили свои взгляды. На самом же деле люди твердили о "прежней Цин" лишь потому, что люто ненавидели милитаристов, принесших им одни беды и несчастья. Мои же наставники считали все эти проявления недовольства достаточным доказательством того, что в стране мечтают о старых порядках. Это недовольство пытались использовать и в отношении моей особы.

Однако и в последний период "эры" Сюй Шичана можно было частенько увидеть людей, "заболевших" монархией. Некий торговец Ван Цзючэн, разбогатев на доставках военной амуниции чжилийской группировке, загорелся желанием получить титул, разрешающий носить желтую куртку. Это стоило ему немало времени и денег. Евнухи за глаза дразнили его "мотом". В канун Нового года он каким-то образом умудрялся пристроиться к сановникам, подносил мне подарки и отбивал поклоны. Евнухи особенно любили его, так как в каждый свой приход этот торговец приносил с собой много денег, и тут уж перепадало всем: и тому, кто показывал ему дорогу или докладывал о нем, и тому, кто приподнимал полог на дверях, наливал чай или просто от нечего делать подходил к нему поговорить. А уж о деньгах, истраченных именно там, где надо, нечего было и говорить. В конце концов этот Ван Цзючэн действительно достиг своей цели и получил почетное звание, разрешавшее носить желтую куртку.

В те дни многие ежедневно прибегали в Запретный город или присылали прошения все с той же целью получить желтую куртку, чтобы при составлении в будущем родословной семьи написать чиновничий титул Цинской династии, а после смерти иметь посмертный титул. Некий Лян Цзюйчуань, по прозвищу Сумасшедший Лян, даже бросился в пруд, променяв таким образом свою жизнь и намокшее от воды прошение на посмертный титул "честный и прямой". Позднее просителей стало слишком много, и, чтобы не подорвать престиж малого двора, было решено ограничить число награждаемых. Еще строже были ограничения для желавших получить разрешение въезжать во дворец верхом, на носилках и на распределение написанных мной новогодних парных надписей и свитков. Не только князья и сановники, но и республиканские генералы в те времена считали за высокую честь получить одно из почетных званий, тем более что добиться их стало действительно трудно. Сравнительно низкие чины или те, кто не имел "особых перспектив" в ближайшем будущем или таких денег, как Ван Цзючэн, хотя и не могли войти в Запретный город, например купцы и шэньши [44], но тоже не оставляли своих намерений. Они просили людей, служивших в прошлом во дворце, сделать надгробную надпись или надпись на табличках духов на могилах умерших предков или быть почетным гостем на свадьбе дочери или сына. В то время некоторые так называемые новые литераторы, такие как Ху Ши, Цзян Канху и другие, нередко поступали так же. О докторе наук Ху Ши, проповедовавшем распространение байхуа [45], я узнал в пятнадцать лет из разговоров с Джонстоном. У меня появилось желание посмотреть на этого человека. Как-то из простого любопытства я позвонил ему по телефону и пригласил к себе. Вопреки моему ожиданию он пришел. Об этой встрече я расскажу немного позже. Здесь же я хочу только подчеркнуть, что, как явствует из письма Ху Ши к Джонстону, после этой короткой и незначительной встречи у этого "иностранного" доктора, оказывается, были те же мысли, что и у приверженцев монархии. Вот отрывок из этого письма:

"Не могу не признаться, что был глубоко тронут встречей. Я видел последнего императора своей страны, последнего представителя великих монархов".

Куда более важной для Запретного города была моральная поддержка иностранцев. О ней в свое время немало рассказывал мне Джонстон. По его словам, очень многие иностранцы считали, что реставрация монархии — мечта рядовых китайцев. Джонстон тогда приносил мне иностранные газеты и рассказывал, о чем они пишут. Таким же образом я узнал и о передовой, озаглавленной "Происходит ли еще одна реставрация?", опубликованной 19 сентября 1919 года в тяньцзиньской газете на английском языке "Норз чайна дейли ньюс".

"История республики была печальной, а сегодня мы видим, что Север и Юг снова обнажили свои мечи. Напрашивается единственный вывод: республиканская система в Китае после проверки обнаружила ряд недостатков. Купцам и шэньши — основной опоре страны — надоели эти междоусобные войны, и мы твердо верим, что они всем сердцем поддержали бы любую форму правительства, которое гарантирует мир восемнадцати провинциям.

Не следует забывать, что существует сильная фаланга монархически настроенных людей, которые никогда не примирялись с республиканской формой правления, но по вполне понятным причинам в течение последних лет хранили молчание. Совершенно очевидно, что их симпатии на стороне нынешнего милитаристского движения, и то, что некоторые из них, наиболее известные, активно посещают различные места, где обычно собираются официальные лица, не лишено смысла.

Рассуждения тех, кто втайне согласен и надеется на успешную реставрацию бывшего императора, сводятся к тому, что республиканцы уничтожают страну, а это означает необходимость возродить прежнее процветание и мирные условия, какие бы крутые меры ни пришлось для этого применить.

Возвращение к монархии, конечно, ни в коей мере не встретит одобрения во всех кругах. Наоборот, оно вызовет значительное противодействие многих иностранных миссий. Однако даже подобная оппозиция обречена на поражение в случае успешного переворота, а известно, что успех порождает успех".

Хотя в иностранных газетах и появлялось довольно много вдохновляющих слов, благополучие и будущее малого двора все же непосредственно решали солдаты с винтовками. Я помню, что во второй половине 1919 года малый двор в Запретном городе установил довольно тесные отношения с военными чинами вне бэйянской клики, и прежде всего с генерал-инспектором Чжан Цзолинем, главарем фэнтяньской клики в Маньчжурии.

Началось с того, что Запретный город в лице моего отца получил из Фэнтяня деньги за продажу императорских земельных угодий. Отец послал благодарственное письмо, а в Департаменте двора выбрали антикварные вещицы — картину и две фарфоровые вазы с надписями императора Цяньлуна — и от имени моего отца преподнесли Чжан Цзолиню. Подарки отвез непосредственно в Фэнтянь посыльный Тан Миншэн. Чжан Цзолинь в свою очередь отблагодарил отца, направив в Пекин вместе с Тан Миншэном своего названого брата — заместителя главнокомандующего Чжан Цзинхуэя (впоследствии премьер-министра Маньчжоу-Го). С тех пор связи между резиденцией князя Чуня, представляющей малый двор, и фэнтяньскими войсками стали более тесными. В реставрации, осуществляемой Чжан Сюнем, лично участвовали три фэнтяньских генерала: Чжан Хайпэн, Фэнь Дэлинь, Тан Юйлинь. Теперь же Чжан Цзинхуэю и Чжан Цзунчану было пожаловано разрешение ездить по территории дворца верхом. Чжан Цзунчан в то время был командиром дивизии. Когда в Пекине отмечалось восьмидесятилетие его отца, мой отец лично поздравил его. В девятый год республики, в разгар войны между чжилийской и аньхойской группировками, чжилийская группировка объединилась с фэнтяньской и нанесла поражение аньхойской группировке. Глава чжилийской группировки Цао Кунь (Фэн Гочжан к тому времени уже умер) и глава фэнтяньской группировки Чжан Цзолинь, войдя в Пекин, были тепло встречены представителем малого двора Шао Ином. В резиденции великого князя Чуня шли спешные приготовления. Услыхав о том, что Чжан Цзолинь хочет нанести дворцу визит вежливости, сановники специально отправились в резиденцию великого князя Чуня посоветоваться о подарках. Вместе с традиционными подарками предполагалось поднести ему еще древний меч. Я помню, что тогда Чжан Цзолинь во дворец не явился, а вернулся в Фэнтянь. Спустя два месяца самый молодой князь из окружения великого князя Чуня получил пост советника Чжан Цзолиня и сразу же выехал в Фэнтянь. После поражения аньхойской клики, когда чжилийская и фэнтяньская группировки стали действовать совместно, пекинский Фэнтяньский клуб превратился в место встреч фэнтяньских лидеров. Здесь же появлялись и некоторые маньчжурские князья. Даже главнозаведующий резиденцией великого князя Чуня Чжан Вэньчжи стал там постоянным гостем и побратался с Чжан Цзинхуэем.