И. Волознев - Журнал «Приключения, Фантастика» 1 95

• Название: Журнал «Приключения, Фантастика» 1 95
• Автор: И. Волознев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 0869-2726

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ_{Главный редактор Ю. Петухов}

Содержание:

И. Волознев «ДАРТ И АГЕНТЫ РАССАДУРА»

А. Садовников «ГРАД КИТЕЖ»

В. Привалихин «ЗОЛОТОЙ МИРАЖ»

Е. Жохов «ЛЕЧЕНИЕ СМЕРТЬЮ»

А. Писанко «ШАНС»

_{Художник Алексей Филиппов}

---

Сергей вздрогнул, по мокрому от холодного пота телу пробежала судорога, и — он окончательно проснулся.

Страшно болела голова. «Опять нализался до чертиков, — сипло простонало где-то глубоко, казалось, на самых задворках его еще не совсем освободившегося от пьяного угара сознания. — Никак, третий день поливаю… С чего бы это, а?»

Последние слова он, кажется, произнес вслух, ибо вздрогнул от неприятного, режущего слух звука — простуженный хрип его гортани окончательно вернул ему ощущение реальности: горьковатый привкус во рту, тошнотворный комок в горле, усталое разбитое тело и — никакой перспективы все это исправить, а проще говоря — опохмелиться.

А может все же что-то осталось? Он с кряхтением и натугой оторвал непослушное тело от кровати, свесил на пол ноги, выставив вперед корявые, потрескавшиеся темными бороздами ногти, нагло торчащие сквозь огромные дырки в грязных вонючих Носках, и хмуро огляделся.

Комната мало походила на жилье семейного человека. Все было вверх тормашками. Словно тут только что пронеслось стадо разъяренных буйволов.

Значит, искать не стоит — еще вчера все перерыл, в надежде найти тот недостающий глоток, которого, как правило, всегда не хватало.

Скользнул взглядом по столу, стульям, полу — везде валялись пустые бутылки, флаконы из-под одеколона, консервные банки, обгрызки селедки, хлеба. Все было раскидано, разбросано, растоптанно — выходит, Маринка опять ушла. Куда?..

Е-ех, ядрена!.. — отчаянно мотнул головой Сергей и замер, уставившись в одну точку. И словно только теперь осознал происшедшее до конца, до испепеляющей жути в груди; он удивленно вскинул слезящиеся глаза в сторону засиженного мухами окошка и повторил, но уже со стоном и безысходностью: — …ядрена твою мать! Опять к старикам ушла, что ли?

Поморщился, поскалился, затем поднялся и, пошатываясь, поплелся в ванную. Пил воду долго, жадно, взахлеб. А когда чуть-чуть притушил огонь в желудке, глянул в зеркало. И — не узнал себя. Оттуда таращилась незнакомая одутловатая физиономия. Ее сероватые, с припухшими ободками глаза округлились и удивленно воткнулись в Сергея. Но когда он уловил огромную темно-бордовую рваную борозду, идущую через ее широкий морщинистый лоб, взор подозрительного типа в зеркале вдруг недоуменно вспыхнул матово-желтыми белками глаз и, прерываясь нервной дрожью красноватых век, неожиданно испустил яркую искру испуга и отвращения.

Сергей машинально дотронулся до раны — и сморщился от боли.

— Где это я так?.. — обескураженно простонало изображение в зеркале. Сергей дернул головой, прикрыл глаза ладонью, затем осторожно отвел ее в сторону и снова устремил свой взор вперед. Там по-прежнему красовалась незнакомая физиономия. — Господи, да что же это?!.

Он отпрянул от зеркала, зажмурился до боли в глазах, не решаясь открыть их снова. «С ума схожу что ли? — лихорадочно засвербило у него в голове. — Нет! Нет. Спокойно, спокойно… Это все от пьянки. Этой чертовой пьянки! Будь она неладна… Но почему я запил? Почему?!.»

Он медленно разомкнул веки, поднял голову и посмотрел прямо перед собой. Из зеркала нее также таращилась чужая морда.

Сергей потянулся лицом к зеркалу, оскалился зловещей улыбкой, выпучил свои налившиеся кровью глаза, и — неожиданно голова чужака резко дернулась ему навстречу. Раздался хруст ломающегося стекла — и рожа в зеркале расслоилась четкими белыми змейками. Мозг окутала тошнотворная мутная рябь, однако перед тем, как рухнуть на пол, Сергей все же успел злорадно ухмыльнуться.

…Чешуйчатая лапа аккуратно спустила его на землю, поправила воротник, за который держала, осторожно, даже ласково, словно что-то любимое, дорогое, пошлепала его по заду, отодвигая подальше от вонючей трясины, и исчезла в пугающе низких ядовито-черных облаках.

Сергей резко тряхнул головой надеясь снова узреть перед собой знакомые очертания родного жилища, но вместо этого еще сильнее разбудоражил похмельные рези в висках и еще отчетливее почувствовал приторно-гниловатый запах трясины.

— Кажись допился до ручки! — обессиленно выдохнул он и осторожно приподнялся на колени. Вокруг витали иссине-грязноватые блики тугого тумана. Разрываясь и дробясь, словно рваные хлопья сырой заплесневелой ваты, они тягуче стелились меж неестественно высоких столбов жжено-коричневых кочек окутывая следом уродливые и разветвленные, будто сплетенные стебли гигантского моха, жгуче-красные коренья каких-то экзотических болотных растений. Вдалеке виднелись синевато-белые шапки зубчатых гор.

Вдруг сзади раздался подозрительный скрежет чего-то шевелящегося. Сергей вскочил на ноги и резко оглянулся — на него надвигалась грязно-липкая гора бородавчатого мяса. Неожиданно она разверзлась острой расщелиной и в один миг превратилась в огромную клыкастую пасть с пурпурно-кровавым дышлом-пропастью.

Сергей испуганно отпрянул к моху-кустарнику и на мгновение замер, ошарашено выпучив глаза на чудовище. И если бы еще секунду он пометил, то огромная лента-язык тотчас пришлепнула бы его своей клейкой вонючей слизью и еще тепленького быстренько перенесла бы в свою бездонную пасть-жаровню.

Но он вовремя увернулся, и извивающийся шлейф языка извергнулся мимо, прямо в острые шипы кустарника. Зверь взревел, — то ли от боли, то ли от злости, — и вдруг вынес свое змеевидное тело из болота.

К удивлению Сергея, оно оказалось намного меньше головы. Извиваясь судорожными волнами, чудовище вознесло голову метров на двадцать, чуть ли ни к самым облакам, распахнуло мощное бронированное веко, показывая свой единственный квадратный глаз на лбу, и, казалось, удивленно уставилось на чужака разноцветным сетчатым зрачком. Затем снова приоткрыло пасть, дыхнуло на Сергея жарким сероватым облаком и неожиданно… расхохоталось.

Сначала это был безобидный снисходительный хохоток, но постепенно он перерос в вибрирующий стук отбойного молотка, потом стал напоминать прогазовку допотопного трактора, а через минуту уже мог соперничать с ревом реактивного двигателя. Клокот-хохот все нарастал, и Сергею невольно пришлось зажать уши ладонями. Но это не помогло. И когда уже, наверное, вот-вот должны были лопнуть его перепонки, это чудовищное ржанье прекратилось. Но вместо его появилось еще более ошеломляющее продолжение — все вокруг загромыхало, задрожало, а через секунду земля разошлась в стороны и на месте болота враз выросла огромная, полого восходящая гора. И Сергей не сразу сообразил, что чудовище наконец показало свое настоящее тело, — а то была лишь шея, — и только когда зверь встал на все свои четыре трехпалые перепончатые лапы-колонны, взметнув покрытое серебристой чешуей тело с двумя небольшими веероподобными крыльями по бокам еще метров на двадцать вверх, — теперь уже действительно вплотную к тяжелым черным облакам, — он это окончательно понял. Да, пред ним предстало живое существо невиданных размеров! Сергея это так потрясло, что он даже на какое-то время забыл об опасности и о том, где находится. Его заворожила, загипнотизировала эта огромная гора мускулов. Зверь был неотразим в этой несокрушимой, величественной позе, его могучее тело сияло своей, особенной, неповторимой красотой, и Сергей невольно залюбовался им, и даже слегка улыбнулся от восхищения.

Но онемелое любование исполинским красавцем продолжалось не долго. Лапа-платформа приподнялась, повисла над головой Сергея и — резко пошла вниз. Сергей зажмурился и, обезумев от страха, что есть силы заорал. А когда открыл глаза — увидел, что он… опять дома, распластанный на полу.

С минуту полежал не двигаясь, потом повертел головой по сторонам, приподнялся, потрогал кровоточащую рану на лбу, вытер рассеченную о стекло щеку и уже более внимательно огляделся. Вокруг валялись осколки разбитого зеркала. Снова зажмурился, тряхнул головой и, наконец, встал.

— Господи, да что же это со мной?! — даже голос был как будто не его — какой-то надорванный, с хрипотцой, словно простуженный.

Он вновь тряхнул головой, тяжело повздыхал и, скривившись — то ли от головной боли, то ли от тяжелых дум, — поплелся на кухню, намереваясь через силу что-нибудь проглотить.

На кухне был такой же кавардак, как и во всей квартире. Пошарил по кастрюлям, нашел остатки вчерашнего, а может быть и позавчерашнего борща, отпил наваристую жидкость прямо через край, крякнул, словно после рюмки водки, и опустился на стул. Взгляд тупо уставился в пространство, тело и душу окутала вялость, безразличие. Ничего не хотелось делать или куда-то стремиться. Хотелось только одного — спокойствия. Чтобы вот так, — безучастно, отрешенно, — сидеть и бессмысленно созерцать перед собой затуманенным взором потемневший от пыли, но некогда крахмально-белый угол кухни.

И когда голова его уже основательно отяжелела от надвигающейся похмельной дремоты и стала постепенно клониться набок, раздался мелодичный писк зуммера.