Даниэль Галуйе - Тринадцатый этаж

• Название: Тринадцатый этаж
• Автор: Даниэль Галуйе
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0188-0

Загадочные события происходят вокруг Дуга Холла. Погибает его наставник известный ученый Фуллер, затем исчезает его знакомый, а из памяти сотен людей стирается информация об исчезнувшем. Самого Холла все чаще одолевают приступы неизвестной болезни… Дуг подозревает, что это каким-то образом связано с таинственным открытием доктора Фуллера. Холл начинает собственное расследование, но сталкивается со странными препятствиями и попыткой уничтожить его. Дуг начинает сознавать, что его судьбой манипулируют из другого мира…

---

Ни Сискин, ни Хит не были контактными единицами. Кого же мне испытать после них? По правде говоря, я этого не знал. Этой единицей мог оказаться кто угодно, даже самый незначительный клерк. И я чувствовал свою беспомощность, потому что был убежден: задолго до того, как мои поиски увенчаются успехом, я внезапно почувствую одуряющий эффект начала очередной, неизбежной сопереживательной связи. И тогда Большой Оператор обнаружит, что я знаю все о его Верхней Реальности.

Глава 12

В течение всей ночи потоки жидкого огня протекали по моим венам. Таков был жестокий остаточный эффект лазерного паралича. Я мог бы спрятать боль под яростным взрывом жажды отмщения проклятому Хиту, но я уже давно утратил иллюзию, будто такие жалкие и банальные делишки могут представлять какую-то важность.

Рано утром в мою квартиру прошел охранник, посланный Гадсеном. Он помог мне вылезти из постели и проводил меня в кухню. Там он с помощью автосервера соорудил легкий завтрак. Более солидный прием пищи мой желудок не выдержал бы.

После ухода охранника я откусил уголок тоста и немножко попил кофе. Затем, сидя за столом, я принялся размышлять — смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к жизни с тем знанием, к которому меня приобщил Фуллер.

Я ничто — всего лишь совокупность электронных потоков. И тем не менее, я должен существовать. Простая логика требовала прийти к этому выводу. Я мыслю, следовательно, я существую. Но ведь я не первый человек на свете, которого взволновала возможность того, что все существующее не реально. Достаточно вспомнить солипсистов, последователей берклианства, трансцеденталистов. На протяжении столетий объективную реальность стремились предельно тщательно исследовать. Субъективисты, как и представители других школ, упорно пытались понять истинную природу бытия. И даже чистая наука обратилась к феноменализму с его принципом неопределенности, с его концепцией, согласно которой наблюдаемое неотделимо от наблюдателя.

В самом деле, онтология всегда исправно отдавала дань концептуализму. Платон считал, что окружающая нас реальность существует лишь в виде чистых идей. Аристотелю материя представлялась пассивной и бесформенной; на нее воздействует мысль, которая и порождает реальность. По существу, последняя дефиниция казалась мне не такой уж далекой от концепции субъективной компетенции реактивных единиц, которая испытывает влияние и сама влияет на свою виртуальную электронную среду.

Моему новому фундаментальному подходу к пониманию реальности требовалось лишь одно, по крайне важное положение: Судный день, когда он придет, не будет представлять собой физическое явление; просто произойдет полное отключение электрических схем.

И из всех метафизических концепций, которые возникли в моей голове во время продолжительного философствования, только моя собственная требовала окончательного подтверждения. Ее можно было совершенно убедительно доказать, всего лишь отыскав телеологического агента — секретную контактную единицу.

К полудню горячий душ и массаж воздушной струей освободили меня от последних неприятных ощущений, и я вернулся в «Реэкшенс».

В центральном коридоре появился Чак Уитни, вышедший из двери отдела функционального генерирования, и схватил меня за руку.

— Дуг! Что происходит? — спросил он. — Почему это Хит устроился в твоем офисе?

— Можно сказать, я скрестил шпаги с Сискином.

— Ну ладно, если не хочешь это обсуждать… — Чак направился к себе в отдел и поманил меня пальцем, чтобы я входил следом. — Я должен показать, где тебе отныне вешать шляпу.

Он провел меня мимо громадины главного интегратора данных и дальше, вдоль ряда приземистых распределителей вводимой информации. Каждый из этих широких шкафов был похож на грозного часового с сотнями мигающих глаз и крутящихся дисков.

Мы добрались до противоположного конца помещения, и Чак указал на маленькую каморку с прозрачными стенами:

— Устраивайся как дома.

Мы вошли внутрь, и я за несколько секунд произвел осмотр очень скромного рабочего места, выделенного для меня. Пол с дубовыми половицами без всякой лакировки. Стол с вокаскрайбером — реагирующим на голос устройством для обработки корреспонденции. Два простых стула. Одно бюро.

Чак притащил дополнительный стул.

— Утром Сискин здесь побывал. Привел с собой двух новых помощников для Хита. Как я понял, он твердо решил как можно скорее провести публичную демонстрацию симулятора.

— Видать, хочет подкрепить свою популярность в народе с помощью этого шоу…

Уитни сказал:

— Твои дни в компании сочтены, Дуг. Почему?

Я тяжело уселся на один из стульев:

— У Сискина есть определенные идеи о том, как использовать симулятор. Я с ним не согласен.

— Если я могу что-нибудь сделать для тебя, ты только скажи.

Уитни — контактная единица? Тот, кого я знал годами? Мой лучший друг? А что, почему нет? В нашем собственном симуляторе у Фила Эштона тоже были знакомые. Никто из них не подозревал о его подлинной роли.

— Чак, — меланхолично спросил я, — как бы ты определил разницу между процессом восприятия, который происходит, когда, скажем, мы видим стул, и аналогичным процессом, который имеет место, когда реактивная единица в симуляторе видит виртуальный эквивалент стула?

— Это что, головоломка такая? — Он засмеялся.

— Серьезно, какая тут разница?

— Ну, в нашем случае двухмерное изображение стула проецируется на сетчатку глаза, считывается нервами и преобразуется в серию сенсорных импульсов, которые посылаются прямо в мозг. Закодированная информация. Линейная передача.

— А у реактивной единицы?

— Виртуальный стул фактически представляет собой паттерн запасенных импульсов. Когда единица в симуляторе входит в «визуальный» контакт со стулом, на одну из его цепей восприятия влияют эти импульсы. Эта цепь в свою очередь переносит их в запоминающие цилиндры единицы.

— Насколько эффективно работает система восприятия единицы?

— Очень хорошо по сравнению с нашей. Каждый из цилиндров единицы сохраняет более семи миллионов бит и совершает вращение в течение одной двухтысячной секунды. В результате период распознавания объекта и реакции на него примерно равен нашему.

Я отклонился на спинку стула и принялся внимательно присматриваться к лицу Чака, прикидывая: не заподозрил ли он, что я подвожу его к запретной черте?

— А что происходит, когда единица «слетает с нарезки»?

— В смысле — начинает неадекватно себя вести? — Он пожал плечами. — Фазы распределителя не совпадают. Цепи восприятия единицы получают конфликтующие импульсы. И тогда в его мышлении появляется что-то, чего быть не должно, или исчезает. При неполноценной модуляции он начинает замечать своего рода трещины в своей симулируемой среде.

Тут я вдруг осмелел и сделал предположение:

— Вроде как едет он себе по дороге и вдруг видит, что впереди куда-то делась половина пейзажа вместе с половиной Галактики?

— Точно. Что-то вроде того.

Он сказал это даже не моргнув глазом. Я счел, что он выдержал испытание.

А с другой стороны, разве контактная единица, руководимая Оператором Верхней Реальности, не должна вести себя собранно?

Затем, вглядываясь через стеклянную стену моего кабинета в помещение отдела функционального генерирования, я весь напрягся от осознания, что в данный момент как раз наблюдаю одну из «трещин в симулируемой среде».

Заметив выражение моего лица, Уитни вопросительно посмотрел в ту же сторону, что я:

— Чего там?

Я тут же понял: появилась возможность для второго испытания, чтобы еще лучше удостовериться, что Уитни не контактная единица. Я засмеялся:

— Я только сейчас заметил кое-что странное с нашим главным интегратором данных.

Уитни присмотрелся к аппарату:

— Я ничего не вижу.

— Корпус интегратора — целая металлическая конструкция. Кажется, я могу припомнить его размеры. По горизонтали пять с половиной на двенадцать. Высота чуть больше десяти футов. Ты помнишь, когда мы его монтировали?

— Думаю, да. Я тогда руководил бригадой.

— Но, Чак, здесь нет ни двери, ни окна, через которые могла бы пролезть такая широкая махина!

Его смущение продолжалось всего секунду. Потом он рассмеялся и заметил:

— Кроме двери сзади, которая выходит на стоянку.

Сохраняя невозмутимость на лице, я обернулся и посмотрел. Там действительно оказалась дверь, и притом достаточно широкая, чтобы в нее вошел интегратор. Но еще секунду назад ее там не было!

Реакция замешательства Чака запустила автоматическую регуляцию среды. То, что только я один мог вспомнить время, когда дверь не существовала, свидетельствовало: по какой-то причине я все еще избавлен от переориентации.