Владимир Шибаев - Прощай, Атлантида

• Название: Прощай, Атлантида
• Автор: Владимир Шибаев
• Жанр: Научная Фантастика

«Эта Атлантида – фантом, выросший специально нам в назидание на обломках легенд о Хаме, о переворотах в гигантских атлантических циклонах, о третьем пришествии и прочая».

---

– Ну?

– Говорят подошла подмога. Рота опытных приднебугских стрелков. И разыгрывает поисковые игры на местности, в пионерлагере, поодаль.

– Этого мы не знаем, – широко улыбнулся хорунжий и как-то так по цирковому развел руками, что в зале раздались и смешки, и одобрительный кряк. – Все, разошлись по одному.

Однако собрание не удалось завершить с толком. С треском лопнуло толстое стекло, зарешеченное у потолка в подвале, хлынули внутрь осколки, искрой полыхнула тут же гнилая проводка, и сернистый дым полез по помещению.

– Нападение! – в ужасе закричал Евграфыч, залезая в шкаф-сушку для особых бактерий. – Атака.

– Всем наверх. Поймать, – четко скомандовал хорунжий. – И ко мне.

Люди повалили наверх, а с ними, от добра подальше, и наши молодые герои.

Но где там было, улица сквозила пустой и зябкой вечерней апрельской мглой. Давно уже испарился тот маленький бузотер или просто охальник, метнувший крупный камень в приглянувшееся низкое окно.

А Воробей и несколько дрожащий член правого крыла рядком поплелись по домам, разглядывая с недоумением и – один: с брезгливой опаской незаслуженно полученные банкноты, а другой: с интересом и волнением репортера странные фотографии, случайно залетевшие в его руку.

* * *

Вначале, кажется, было слово. Слово это – «эй!» – само выпрыгнуло, сухое и недожеванное из-за угла коридорного застенка, после две подтухшие лампочки слабого накала дернули вялый свет и выпустили на жухлый линолеум расходящиеся топыркой тени, и из этого угла, откуда и раньше доносились попискивания дежурной аппаратуры и переругивания «матюгальников», наконец появился теней этих сопровождающий старшина, пожилой усатый дядечка с переросшими возраст руками, с короткими кривыми даже на линолиумной карикатуре ногами и с пышной серо-рыжей шевелюрой. Дядек повторил:

– Эй, Полозков.

Потом аккуратно стряхнул с газеты хлебные крошки, влетевшие в отсек "обезъянника" вечерним скромным прикормом, сморщился, подергал звякнувшие прутья двери, тряхнул осторожно замок, будто удивляясь, что все это еще держится, и с откровенным сожалением поглядел на временно зарешеченного:

– Ты не сиди. Содют разных, с которых ни дать, ни взять. Чужой ты здеся, шел бы, откудова выпал. Содют таких, а маньяки разгуливаются…Ты не сиди. Вишь, тебя в особую, будто ты какая птица полета. А говорят, в школе географ. Тьфу…все по понятиям стало…без никакого мозга. Раньше околоточный человек – ого! – был. Ложись на кушетку, да спи. Почем не спать. Я бы сам, знаешь как. Упал, да задремал на пол жизни без стакана крепкой подмоги. А вот загремел в обойму, не моги! Ловят которых почем зря, а акулы шныряют, да нагуливаются…Только головой об стенки не колотись, не порть имущество, у нас уборщица через не каждый день. И вены не царапай гвоздями, если где торчат, – предупредил он, глядя на газету и словно сверяя заключенного с памятью. – Наследишь только. Хлопот много, а толку зря.

– Я не планирую, – задумчиво ответил Арсений Фомич через прутья.

– Молодцом, – взбодрился старшина. – Планировают голубя, да сапсаны. И хорошо, что тут. А то перся бы сейчас на электричке, али по автобусному сквозняку насквозь опасную тьму, повздорил с хулиганствующей порослью, наполучал бы на фотку особых примет, вот тебе и ужин. А тут и постель, и спальня. Спи почем зря, а мы тебя для тебя же и сбережем… – и утянулся за угол и утащил волочащиеся слабосильные тени.

Лампы на миг махнули светом и завяли. Зарешеченный человек, поездив задом и потерев брюками лежанку, улегся на жесткий топчан, положил под голову теплую пока руку, и память его устало дернулась, дрогнули и поджатые ноги в дырявых носках, но стыд уже почивал, а память, схватив и стиснув прилетевший было сон, потащила дремлющего куда-то вспять, разыскивать провалившиеся часы.

Чересчур яркая светлая дорожка вывела Сеню на одинокий стул, и напротив он увидел человека-дознавателя в отутюженной форме. Худой и щуплый, почти юный милицейский лейтенант строго оглядел слегка качающегося, заморенного прошлой беготней Полозкова, и предупредил:

– Сейчас начну снимать с Вас уточняющие показания. А Вы прекратите несотрудничать с дознанием. Потому что а вдруг нарушитель? И со всей строгостью это выясниться на основании.

Потом покраснел, чуть пригнулся и спросил:

– Скажите, Полозков, а Вы, правда, чего нарушили? Или так, по мелочевке. Уж больно Вы незакоренелый. Тут, ведь, как у нас: выпал из своего "воронка", ну – школы, там, или детсада, – и ты уже чужой. Может, зря Вы не в свое полезли, учили бы сорванцов. Я, правда, только кончил школу милиции, и Вы первое серьезное мое… – но тут он поперхнулся и, оглянувшись, добавил. – В общем, майор раскатывает по полной программе …А он у нас…мастер-стрелок все же…

– Сейчас многие мимикрируют, – подзадорил Полозков юного дознавателя. – Кажется, тихоня, а он закоренелый убивец, да еще и садист животных – и тараканов давит, и мышей вздевает на проволоку, и коров за сиськи…Маньяк. Вот и спрашивай у таких. Корова-то не свидетель, а просто зверь.

Лейтенант вновь официально выпрямился:

– Не распускайте тут грамотность. Основные данные с вас сняты. Вопросов много к Вам, гражданин Арсений Фомич, а ответов с гулькин…объем. Давайте по первому протокольчику пробежимся. Кем вы явились пожилой, якобы отсутствующей женщине, якобы поручившей вам фибровый чемоданный комплект…разного.

– Заглядывали туда? – в упор спросил Полозков.

– Я? – смешался лейтенант. – Никак нет. Майор запретил и близко замки дергать. Но вы не волнуйтесь: улики, полностью изобличающие проведенные Вами последние часы, мы сбережем.

– А оправдывающие?

– Что?

– Оправдывающие улики сбережете?

Лейтенант опять перегнулся и пробормотал:

– Верьте-проверьте, а майор и сам нос в чемодан не сунул. Пляши, говорит, пока на интуиции и чутье. Чую, говорит, в этом волчару позорного. Так и сказал влет, – откинулся лейтенант. – А я не чую. Что-то Вы шкурой не смахиваете.

– Так отпустите, – мирно предложил Полозков.

– Нас в училище как учили: не нравится тебе человек, два раза его проверь, нравится – четыре, а на пятой проверке он и проколется. Вот так.

– Вы уже один раз меня до нитки обыскали, носки порвали, гражданин лейтенант, забыл, как Вас, – устало промямлил Арсений, прикрыв глаза. – Ничего не нашли, ни фомки, ни обреза. Да я водяной пистолет, и тот в детстве только у других видел. Говорю вам – пригород, билет, электричка, бабушка болеет, вот адрес, звоните – проверьте!

– Зыриков, лейтенант Зыриков, – опять недовольно напомнил милиционер. – Меня как учили: встань на место потер…переступившего, и найдешь его мотив. Вот, смотрите, встаю, – и лейтенант поднялся и прошелся по крохотной комнатке райотдела, неприспособленной для таких бесед. – Прихожу к старой гражданке, возможно, уже убитой. Здравствуйте старая старушка, я товарищ такой-то, географию вам расскажу. А ее и нету, гражданки старушки, возможно лежит где-то весьма одна. А чемоданчик тут, стоит-ждет. Специально прибыл, мол, на электротяге Вам помочь. Что вы нам, понимаете, – громко нажал он, – что Вы нам лапшу на погоны. Мы, знаете, тут тоже не отсиживать срок посажены, – и опять покраснел. – Ладно, Арсений Фомич, это мы поутру проверим, конечно. Обещаю, сам в больницу позвоню, сейчас никто не снимает. Может и случайно, на Ваше счастье, и жива старушка и кадриль пляшет. Но вот об чем вы мне по секрету доложите, никак в разумение не возьму. Что это майор Чумачемко весь Ваш маршрут выверяет. Велел даже вычертить крупным планом в цвете. Все мелкие перекрестки ночных встреч. Вы, разве, кого еще встречали в обратном пути, после совершения…Сообщников…

– Не припомню, – открестился Арсений. – Ничего не было, пустота, ночь. Фонари побиты в районе, луна – и та сквозь пальцы светит. А тут вы меня и ослепили.

– Это местный изверг Хорьков все побил, – посетовал дознаватель. – Пол крови у всех выпил. Да вон он там задержан, рядом с Вами сидит, мучитель городской…Одна нестыковочка только, Арсений Фомич, вот что-то Вы по маршруту, после как под забор сиганули от Чумачемко со старшиной, долго шли. Время-то.

– Время – понятие смутное. Запомнил смутно – тупики, ямы, незнакомые подворья, плутал. Цепные псы лают на чужаков, ни один святой дорогу не объяснит, весь город по домам, семьями чай гоняют. Одни ямы тут, в пригороде. Были бы Вы чужой, в столице – быстро бы ночью до Казанского вокзала добрались?

– Заблудился бы, как пить попросить, – подумав, сознался лейтенант. – Давно я по столицам не гулял. Но вы мне зубы не задабривайте, – опять всполошился он. – Объект Вашего интереса пока неизвестен, намерения попахивают, факт уклонения от встречи правопорядка налицо. Не отрицаете?

– Я ничего не отрицаю, мне отрицать практически нечего.

– Ну вот, – уже мягче выразился лейтенант. – Есть в Вашем непростеньком деле одна непонятная мне движущая деталька, и я, Арсений Фомич, не закрою его обложку, пока не проясню – так нас учили в дипломной работе училища.