Фрэнк Толлис - Смертельная игра

• Название: Смертельная игра
• Автор: Фрэнк Толлис
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-055054-8, 978-5-9713-9113-5, 978-5-226-00944-0

Вена 1902 года. Столица блистательной Австро-Венгерской империи.

Здесь процветает наука и искусство, творят великие писатели, композиторы и философы, покоряют сердца изысканные светские дамы и прекрасные куртизанки.

Но теперь на самый красивый и веселый город Европы пала мрачная тень смерти…

Загадочная девушка-медиум безжалостно убита в запертой изнутри комнате. Таинственная записка, оставленная на месте преступления, приписывает убийство сверхъестественным силам.

Полиция теряется в догадках. И тогда за расследование берется молодой психоаналитик Макс Либерман, любимый ученик Зигмунда Фрейда, человек, уверенный в своем умении читать людские души, точно раскрытые книги…

---

— Новичок, — прошептал он.

Юноша вытащил нужный ящик из шкафа и с трудом дотащил его до стола. Там в несколько рядов лежали серебряные инструменты с деревянными ручками.

Брукмюллер вынул самый большой и передал его профессору, лицо которого расплылось в довольной улыбке.

— Прекрасно! Вы его сделали!

— В полном соответствии с данными вами параметрами. Смотрите, лопасти намного больше. Мы назовем его в нашем каталоге — с вашего разрешения — «Шпиглер».

— Почту за честь, господин Брукмюллер. — Профессор соединил ручки и посмотрел, как открылись плоские металлические лопасти. — Какая красота.

— Чтобы закрыть лопасти, нужно длинную ручку потянуть вверх, а короткую — вниз, — объяснил Брукмюллер.

Профессор сделал, как ему было сказано, и части расширителя сдвинулись и встали на места.

— Вы знаете, для чего этот инструмент, юноша? — обратился Шпиглер к молодому продавцу.

Ойзебиус посмотрел на Брукмюллера.

— Не волнуйтесь, Ойзебиус, отвечайте.

— Нет, я знаю только, что это расширитель.

Профессор рассмеялся.

— Соедините кончики вашего большого и указательного пальцев, чтобы получилось кольцо, вот так. — Профессор показал, а юноша повторил.

— Когда мне нужно рассмотреть опухоль в прямой кишке пациента, я вставляю этот инструмент в его задний проход. — Шпиглер просунул сомкнутые лопасти в небольшое кольцо, которое помощник сделал из своих большого и указательного пальцев. — А потом раскрываю его. — Он сжал ручки, металлические лопасти разошлись, расширяя воображаемое отверстие.

Помощник судорожно сглотнул.

— Это больно, господин доктор?

— Конечно, это больно! — воскликнул профессор, добродушно смеясь.

Брукмюллер присоединился к этому искреннему смеху и крепко хлопнул молодого продавца по спине. Но этот приступ веселья сразу прекратился, как только они заметили полицейского, заглядывавшего в магазин через витрину. Брукмюллер сразу его узнал. Этот молодой человек был в квартире фройляйн Лёвенштайн.

— Прошу прощения, господин профессор, — сказал Брукмюллер. Он прошел через торговый зал и открыл дверь. Стало шумно, на улице царила обычная будничная суматоха. С оглушительным лязгом проехал трамвай.

— Чем могу помочь? — почти прокричал Брукмюллер.

— Герр Брукмюллер, — ответил Хаусман. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Опять?

50

Граф Заборски проколол иглой тонкую, как пергамент, кожу на своей руке и выдавил содержимое шприца в вену. Закрыв глаза, он ждал действия морфия.

Полиция нашла его обедающим в ресторане «Чарда». Они настояли, чтобы он проследовал за ними в участок на Шоттенринг, где его допрашивали весь оставшийся день. Во время одного из перерывов его отпустили на улицу выкурить сигарету. Он побрел к Дунайскому каналу. На обратном пути граф увидел, как к участку подъехал экипаж, из которого высадили молодого человека в наручниках и провели в здание. Он был похож на Отто Брауна.

Полицейские интересовались, зачем Заборски приходил к герру Уберхорсту накануне вечером.

— У меня есть враги, — сказал он, показывая на свой припухший глаз. — Я хотел проконсультироваться с герром Уберхорстом по поводу обеспечения безопасности.

— Вы хотели приобрести у него замок?

— Да, хороший замок для моей входной двери. — Инспектор посмотрел на него недоверчиво. — Я проиграл немного в карты… одному господину. Насколько я понимаю, он очень хочет, чтобы я вернул ему долг.

— Почему вы не обратились за защитой в полицию?

— Этот господин из моей родной страны. У нас свои методы решения проблем.

Вопросы следовали один за другим, безжалостный допрос продолжался.

Он такой надоедливый, этот толстый инспектор!

Морфий начал действовать, и по телу Заборски разлилось умиротворяющее тепло. Его веки отяжелели, расплывающаяся картинка окружающего мира пропала и, появившись еще несколько раз перед его взором, окончательно уступила место темноте. День постепенно растворился, а из бесконечной тьмы стали выступать волшебной красоты цвета. Он видел большой дом на скале и слышал плеск пенящейся реки, бегущей по глубокой долине.

— Зольтан. — Голос был женский и звучал откуда-то издалека. — Зольтан?

«Его мать? Одна из сестер?»

Он хотел открыть глаза, но оказалось, что это не так просто.

— Так, давай я это уберу.

Медленно-медленно его веки поднялись, и он увидел размытый образ женщины, стоявшей на коленях рядом с ним.

Он по-прежнему сжимал пустой шприц, а игла все еще торчала в его руке. Она осторожно положила большой и указательный пальцы на стеклянный шприц и вытащила его из ослабевшей ладони графа. Заборски наблюдал, как из прокола выступила капля крови, которая увеличивалась и в конце концов струйкой потекла по локтевому сгибу. Его заворожил ее цвет — ярко-алый.

Затем взгляд графа наткнулся на ступни женщины.

Они были обуты в маленькие кожаные сапожки на каблуках, шнурки крест-накрест продеты в расположенные в два ряда дырочки с серебристыми краями. Он не видел края платья или нижней юбки, а только черные хлопковые чулки. Переведя взгляд повыше, граф заметил, что у женщины стройные ноги.

Это не его мать.

Верх чулок украшала богатая вышивка в виде изысканных цветов, зеленые подвязки впивались в белую плоть на роскошных бедрах.

Чтобы продолжить исследование, графу надо было поднять голову, а это требовало огромных усилий.

Пластинки из китового уса веером расходились от узкой талии, поддерживая паруса из сияющего красного шелка. Заборски завораживала каждая деталь: свисающие ленты, зеленые и золотые нити, крючки, стягивающие корсет. Великолепные груди женщины были прижаты друг к другу и припудрены. Впервые граф почувствовал аромат ее духов, напомнивший ему запах цветущего ночью левкоя.

Последним невероятным усилием Заборски поднял голову и посмотрел женщине в лицо.

— Итак. — Ее губы двигались, но между движениями рта и произносимыми звуками, казалось, не существовало никакой связи. — Хочешь побаловаться с кошечкой?

Она раздвинула ноги и села на него верхом, как на лошадь. Он уткнулся лицом в ее груди и, не раздумывая, начал целовать их. Ее плоть была упругой и необыкновенно прохладной.

Женщина запустила руки в волосы Заборски. Соединив пальцы обеих рук на его затылке, она резко дернула голову графа назад.

Что-то в ее лице встревожило его, оно казалась странно знакомым.

— В чем дело? — Ее слова как будто перетекали одно в другое. — Чего ты испугался?

«Эти голубые глаза… эти белокурые локоны».

— Тебе нечего бояться.

«Неужели это возможно»?

— У меня кое-что есть для тебя.

— Лотта? — прошептал он. — Лотта?

«Сепассони. Светлые волосы. Демоническая соблазнительница».

Он провел ладонями по обнаженным рукам женщины, по ее гладким плечам и задержал их на шее.

Ведьма сказала: «Она доберется до тебя».

— Что ты делаешь?

Заборски обхватил пальцами горло женщины.

«Эти голубые глаза. Адские бури и дожди».

Женщина попробовала вырваться, но обнаружила, что хватка у графа железная. Его глаза горели странным огнем.

— Пожалуйста… отпусти меня, — произнесла она.

Ее горло сжалось, и голос неожиданно стал очень тонким.

51

Козима фон Рат чувствовала себя неуютно в кабинете Райнхарда: она была слишком большой и яркой для этого мрачного места. Женщина поерзала на маленьком деревянном стуле: она на нем не помещалась, и плоть свисала по бокам. Райнхарда бы ничуть не удивило, если бы она восседала в паланкине на плечах восьми чернокожих рабов.

Не переставая обмахивать веером свое круглое лицо, она продолжала рассказывать:

— Герр Уберхорст вел себя очень странно. Он хотел задать духу вопрос и был решительно настроен получить определенный ответ — да или нет. Я точно это помню.

Райнхард покрутил пальцами кончик уса и спросил:

— И что это был за вопрос?

— Должен ли я сказать… им?

— Кому «им»?

— Я понятия не имею, инспектор, он отказался говорить. Мы уверяли его, что он находится среди друзей и ему нечего бояться, но он так и не согласился дать нам какие-либо объяснения. Он сказал, что это личное дело.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Нет.

— Пожалуйста, фройляйн, подумайте хорошо, это может оказаться очень важным.

Козима перестала махать веером и задумалась. Райнхард понял, что она очень серьезно отнеслась к его просьбе. Она напряженно наморщила лоб и сжала губы.

— Ну, — наконец произнесла она. — Герр Уберхорст заявил, что это личное дело… и еще сказал что-то о чести. Да, верно, он не мог дать объяснений, потому что это было дело чести.