Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2005)

• Название: Новый Мир ( № 6 2005)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Бегство из города было стремительным и постыдным. Как будто не он, а я оказался чужим в этом городе. Как будто я, а не он лишний в спектакле.

Итак, я вернулся: так же внезапно, как и уехал. Но сразу после Стамбула жизнь моя пошла вкривь и вкось. Я уехал из города на неделю, а вернулся в другую страну. В эти дни случился путч и закрылась газета. Тогда же меня выдворили из комнаты на Гастелло: обеспокоенная хозяйка квартиры вернулась на родину.

Вдобавок ко всему мне отказали в аспирантуре.

Что было делать?

Возвращаться к родственникам не хотелось. Переехал к приятелю в Александровскую слободу, где имелись деревенский дом и двор и баня за речкой. Мы ударились в долгосрочное пьянство, которое вяло текло на фоне древнего кремля, особенно тоскливого осенними короткими деньками. Не помню, сколько времени продолжалось мое “слободское сидение”, только однажды утром, когда в бочке впервые замерзла вода, раздался звонок. Звонил аппарат, до сей поры безмолвно стоявший на газовой колонке, — и я с похмельным изумлением поднял трубку.

В трубке оказался наш бывший главный. Откашливаясь и кряхтя, он сказал, что меня искали, “но ты, старик, совсем пропал, нельзя же так, все концы в воду”. Я что-то промычал в ответ.

“Значит, ты ничего не знаешь...” Он чиркнул зажигалкой.

Их “сессна” вылетела ночью, а через час пропала связь. Долго не могли найти, потому что самолет упал на территории соседней страны. Потом следствие — тела переправили только через три недели. Масса формальностей, у нас ведь с ними сложные отношения. Вот они и тянули. Команда интернациональная, пока с каждым разберешься.

“А может, и хорошо, что тебя не было. — Долгий выдох дыма. — Ты прости меня, конечно, но я ведь все знал. И про Москву-реку, и про Стамбул. Она мне все рассказывала. А там родственники, муж этот. Я все понимаю, но ты вот что — ты не кисни. И вылезай из дыры, пока не пропал. Мы тут затеваем новый журнал, и нам нужны люди. Займись хорошим делом. Тебе теперь самое время”.

И я вылез, я не пропал.

С удивлением и каким-то разочарованием я обнаружил, что ее смерть не стоила мне особых переживаний. Очень скоро у меня появилось хорошее дело, за которое платили хорошие деньги. Снял новое жилище в центре, а через месяц привел женщину; стали регулярно встречаться; планов на будущее не строили.

Часто ездил в командировки.

Дела мои вообще как-то стремительно пошли в гору. Как будто после Стамбула в небесной канцелярии мне подписали командировочное удостоверение. И все вдруг стало происходить само собой.

Я редко вспоминал о ней. К чему? Слишком большой соблазн сослагательного наклонения. Но спустя несколько лет, описав круг, история вернулась. Тогда-то я и почувствовал боль. Она была слабой, но назойливой и докучала, как этикетка на майке, которая натирает шею.

Что, если бы стеклянная дверь в коридоре оказалась запертой? Или замешкайся я тогда на секунду? Жизнь, конечно же, пошла наперекосяк, но это была бы жизнь, а не обломки самолета.

Но я всегда был ловким, сноровистым парнем.

А потому все вышло так, как вышло.

 

39

...............................................................................................................

 

40

Чем дальше я продвигался с моим архитектором, тем больше моя жизнь зависела от его судьбы.

Вот уже много лет я не встречал Новый год в Москве. Лиссабон, Прага, Баку — где я только не побывал за последние годы.

В ту зиму я осваивал военный период карьеры моего архитектора. Это были времена походов Сулеймана на Восточную Европу. К тому времени Синана уже посвятили в янычары и он служил в инженерных войсках. Наводил мосты, минировал стены, проектировал и сооружал осадные машины.

В 1526 году случилось самое блистательное сражение за всю историю османской армии. В битве при деревне Мохач, на раскидистых дунайских полях, турки наголову разгромили мадьяр и вошли в Будапешт. Оккупация продолжалась сто с лишним лет, и я решил увидеть город своими глазами.

Тем паче, что Синан наверняка вел в Будапеште строительные работы.

Новый год я всегда встречал с девушкой. К моим географическим метаниям она давно привыкла. Узнав про город, она отправилась покупать путеводитель и разговорник.

Это было самое элегичное путешествие из тех, что мы провели вместе. Она чувствовала, что скоро мы расстанемся, и это делало ее уступчивей, мягче.

Будапешт стоял сырым и притихшим, как осенний сад. Мы пили глинтвейн, закусывая кренделями на лавочках. Мы сидели на ступенях у позеленевших монументов и кормили собак, а потом переходили через цепной мост, под которым, как широкое фабричное полотно, шла и шла вода Дуная.

Дунай имел землистый зимний цвет, но по стремительному ходу видно было, что это живая и сильная река. В потоке мелькали вырванные с корнем деревья, и я думал о том, что еще утром эти деревья шумели где-нибудь на северо-западной окраине государства.

“Венгерский гуляш делают из дунайских утопленников”. Она двигала тарелку и заказывала рюмку “Уникума” в кафе на набережной.

В главном городском соборе мы нашли мусульманский михраб. Захватывая город, османы первым делом обустраивали место для молитвы. Определяли направление на Мекку и высекали михраб в самом крупном соборе.

Работами, как правило, занимался военный инженер.

Ниша имела форму желудя и помещалась в стене справа от алтаря. На штукатурке до сих пор виднелась арабская надпись.

Обнаружилось, во-вторых, крошечное османское кладбище во впадине меж двух холмов, Геллерта и Королевского. На зеленой лужайке торчали белые могильные столбики с каменными тюрбанами — классическое оформление. Правда, после вышло, что эти могилы семнадцатого века, когда турок выкуривали из города.

Но главным объектом были городские бани у моста Елизаветы.

После Нового года хотелось выпарить алкоголь, но баня оказалась мужской. В облезлом предбаннике пыхтели над шнурками усатые дядьки в кепках.

Я прошелся по вспученному линолеуму. На стенах в деревянных рамочках висели инструкции и тарифы. “Интерьер советской поликлиники”. Я толкнул стеклянную дверцу.

Черный купол с окошками лежал на восьмиграннике. Бассейн окружала стрельчатая аркада, на воде — бляшки света. И мужики с короткими кривыми ногами сидели на каменных лавках шестнадцатого века.

Она стояла у парапета через дорогу — и листала путеводитель.

— Ну, как там? — спросила она и, не дожидаясь ответа, огласила: — “Черная жемчужина османской архитектуры, была построена в 1566 году по заказу Соколли-Мустафы”. Ты его знаешь? Смешное имя.

— Это Мустафа Соколлу-заде. — Речной ветер приятно холодил лицо. — Племянник знаменитого визиря Соколлу-Мехмеда-паши. Помнишь, я тебе о нем рассказывал?

Она не помнила.

— По его наводке Сулейман назначил Мустафу наместником Буды. В шестьдесят шестом, незадолго до смерти султана. Соколлу были выходцами из Восточной Европы, и племянник знал, что тут к чему. А дядя, тот самый визирь, был дружен с архитектором. Синан построил для него усыпальницу в Эйюпе и две небольшие мечети в Стамбуле. Судя по исполнению, этот визирь был чем-то очень симпатичен Синану. Мечети вышли строгими, но уютными, спокойными. Частными, что ли. Так вот, одну из этих мечетей закончили примерно в это же время. И в плане она имела точно такой же восьмигранник.

Силуэты стен рыхлые, разобрать восьмигранник невозможно.

— Поскольку при дворе все делалось по знакомству, — мы снова уставились на воду, — не исключено, что заказ на бани пришел именно к Синану. Конечно, сам он тут не работал и, скорее всего, никогда этих бань не видел. Но чертежи мог предоставить.

— Эйюп, Сулейман. — Она обреченно сунула путеводитель в рюкзачок.

— Но ведь это моя книга... — развел руками.

Отвернулась и стала разглядывать берег напротив.

Весь день она отмалчивалась, ссылаясь на вчерашний перебор со спиртным, и мы рано вернулись в гостиницу. Из душа вышла через час, уже в пижаме. Молча залезла под одеяло и уткнулась в путеводитель. Я открыл недопитый токай и разлил по бокалам, но она отказалась.

По телевизору показывали Джеймса Бонда.

— Я, наверное, завтра никуда не поеду, — не поднимая глаз от книги, вдруг сказала она. — Плохо себя чувствую, да и настроения нет.

Я пожал плечами и уставился на экран.