Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2009)

• Название: Новый Мир ( № 10 2009)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Я кивал в ответ: да, куда как утомительно! Нельзя ли как-нибудь облегчить мою участь?

— Я сама все сделаю… вы только подпишите мне доверенность.

Она очень волновалась, говоря это, и держалась очень напряженно — просто не могла усидеть на месте! Лицо ее пылало, и глаза сами собой сводились к переносице — верный признак…

Нетрудно было догадаться, что тут у нее какой-то хитрый умысел. Но я подумал, что иногда она лицемерит и на пустом месте, по привычке. Да ведь мы иногда хотим быть обманутыми! А жулики — очень часто такие милые люди! Как те две мышки, что забрались в кошелек дачной владелицы.

Занятый своими делами, я как-то упустил из виду, почем нынче недвижимость в нашем городе. Я помнил только, что материн дом стар, мы даже пошучивали прежде:

— Хоть бы кто-нибудь его поджег! И пусть сгорел бы дотла.

Однажды в кратком разговоре мы с Ольгой сошлись на том, что, по-видимому, цена материного владения такова: по тысяче долларов за сотку земли. У нас на двоих шестнадцать соток…

— Мы сейчас покупаем квартиру, — доверительным тоном продолжала Ольга. — Нам нужен большой кредит.

Руки ее дрожали, словно она кур воровала, а не разговаривала со мною, с дядей своим, и голос ее дрожал.

“Оно и понятно, — решил я. — Купить квартиру — это как определить свою судьбу”.

— Вот как раз завтра, в первой половине дня… мы должны представить документы и на квартиру, и на кредит… Нам крайне важно, чтоб бабушкин дом значился в нашем полном владении, — он нужен как залог для банка, понимаете? Иначе нам не дадут кредита.

Ольга умоляюще смотрела на меня, и на глазах у нее выступили слезы. Вот тут меня посетило опасение, что племянница моя брякнется сейчас в обморок… Этого еще не хватало! И что я за жлоб такой, что не помогу родственнице в трудный момент ее жизни! Других упрекаю, а сам…

Муж ее молчал, но не сводил с меня глаз. Впрочем, вид его на этот раз был не мрачным, а тоже умоляющим.

— Что ж, — согласился я, — давайте пойдем завтра к нотариусу, и я подпишу бумагу, какую вам надо.

Тут они оба облегченно вздохнули и переглянулись.

— Мы вообще-то нашли и покупателя, — воодушевилась Ольга. —

Он согласен… за шестнадцать тысяч долларов… значит, пополам. Мы вам завтра же выложим денежки.

— Пополам, — подтвердил и супруг ее.

Но в последние годы цена на землю в нашем городке резко подскочила! А я о том и знать не знал.

— Только надо очень быстро, — проговаривала Ольга. — Он москвич, этот покупатель, торопит нас. Завтра с утра к нотариусу… иначе мы не успеем оформить кредит… и квартира от нас уплывет… а мы к ней уже присмотрелись, попривыкли… Понимаете?

Как не понять! Дело спешное, промедление смерти подобно.

На другой день поутру я подписал у нотариуса доверенность на имя племянницы. А через недолгое время узнал, что Ольга расторопно оформила нужные документы и столь же расторопно продала дом, наше общее наследственное владение. Продала не за ту цену, что называла — нет! — за гораздо большую. Я получил не половину, причитавшуюся мне, наследнику, вопреки прежнему страстному заверению — “Пополам! Пополам!” — а лишь десятую часть…

Передавали мне потом слова ликующей племянницы моей:

— На наш век простаков хватит!

Так она говорила своим коллегам в бюро по продаже недвижимости.

И там она видела полное взаимопонимание.

Теперь, если мы встречаемся в городе, она отводит глаза и спешит прошмыгнуть мимо, не останавливаясь.

 

 

Тот забавный случай с мышью в кошельке снова и снова вспоминается мне. Мы, невольные свидетели, смеялись, а на лице женщины, хозяйки кошелька, было омерзение и брезгливость. Я ее мысленно осудил тогда: чего уж так-то! Мышки такие славные — хитренькие, проворные...

Однако ныне я испытываю то же чувство брезгливости, от которого не могу избавиться.

Когда мы делали бетон

Пуханов Виталий Владимирович родился в 1966 году в Киеве. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. С 2003 года — ответственный секретарь молодежной литературной премии “Дебют”. Автор трех книг стихов. Живет в Москве.

 

*     *

  *

Ничто не длится вечно — ни любовь, ни смерть,

И только одиночество бессмертно.

Я тоже думал так. Боялся не успеть

Вниз по реке спуститься незаметно.

Не то чтобы горька, не то чтоб глубока —

Как смерть, крепка и, как любовь, тревожна

Беспомощным певцом воспетая река —

И переплыть нельзя, и выпить невозможно.

Да, это — лишь слова, но где еще искать

Бессмертия, пока мы живы?

Чем сердце утомить, чем горло полоскать

И рвать на веслах жилы?

Ведь где-то собрались уплывшие давно

Д. Н., А. Е., В. К., Б. Р. и остальные.

И делят одиночество одно,

Любимые и, может быть, живые.

 

*     *

  *

Динозавры не вымерли. Они здесь.

Их миллионы, может быть — миллиарды.

Резиновые, надувные, механические,

Могут сказать жалобное “пи” в руке ребенка.

Покорные детской воле, любимые игрушки.

Ты никуда не исчезнешь.

Горькие мысли твои и ночные страхи

Станут интеллектуальной добавкой

Чужой праздности.

Потомки будут благодарно играть твоими словами.

Умри скорей, милый динозавр.

 

*     *

  *

В моем шкафу живет усталый свитер.

Обычный полосатый свитерок.

Я сотни раз о свитер руки вытер

И под дождем в нем пару раз промок.

Мы с ним срослись. Годами в нем носился.

Сказали, молодость закончилась вчера.

Я так любил его. Я очень им гордился.

Умели раньше делать свитера.

 

*     *

  *

Когда мы были киргизами

Кирзовыми, кургузыми,

Оранжево-безрукавными —

Были людьми нелукавыми.

Мы гремели лопатами,

Начиная с полпятого.

В девять слушали лекции

Про Гомера с Лукрецием

И засыпали замертво,

Опьянев от гекзаметра.

Молодыми поэтами,

В робы переодетыми,

Шли по улице гордые

С метлами, граблями, ведрами!

Улица не кончается,

Корчится, безъязыкая,

Оранжево в такт качается

Узбеками и таджиками.

 

*     *

  *

Этот вальс танцевали мы вместе

С инвалидом войны и труда.

Пели мы комсомольские песни,

Ты мне сразу ответила: “Да”.

Песен этих народ уж не вспомнит,

Украшает стальная звезда,

С пол-России, затерянный холмик

Инвалида войны и труда.

Поднимайся, страна, умывайся,

Разбивайся на пары любви:

Новый круг комсомольского вальса —

Раз-два-три, на крови, раз-два-три.

В этом танце, любя и страдая,

Стань и ты — ветеран, инвалид.

Ведь Россия всегда молодая

И всегда только “да” говорит.

 

*     *

  *

За то, что делали бетон,

За то, что мы бетон любили,

И серым попадали в тон,

И желтым серое белили —

Здесь каждый сам себе Ньютон,

Когда он делает бетон.

Из влажного песка, из пыли,

Как человека в мире том…

О, как же мы бетон любили,

Когда мы делали бетон,

Хоть материли, материли.

 

*     *

  *

Жили-были вместе пятнадцать лет.