Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2006)

• Название: Новый Мир ( № 4 2006)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Вадим Нифонтов (Анкара). Перманентная революция de profundis . — “Правая.ru”. Православно-аналитический сайт. 2005, 23 декабря <http://pravaya.ru>.

“Короче говоря, мы все уже привыкли, что живем в бушующем водовороте реформ, но все же надеемся, что какие-то силы нам помогут. Возможно, в таком стиле существования есть высший смысл, если вспомнить, что человек в этом мире — только гость. Бесконечное реформирование всего и вся лишний раз напоминает нам о бренности земного существования. <…> Человек оказывается игрушкой стихий и внешних сил, и вся беда лишь в том, что у этих внешних сил теперь есть вполне осязаемые хозяева, авторы, проектанты… Они-то и играют теперь роль средневековых бесов. Поскольку мы привыкли видеть в них людей, а не какие-то потусторонние сущности (хотя, похоже, они именно такие сущности и есть), то нам и кажется, что наши проблемы имеют сугубо материальную подоплеку, что их можно решить только средствами социальной защиты… Но так ли это?”

Вадим Нифонтов. Комплекс безумного султана. — “АПН”, 2005, 26 декабря <http://www.apn.ru>.

“Тем не менее зададимся вопросом: можно ли в России вырастить и раскрутить писателя (или нескольких), представляющего собой „моральный авторитет”? Как исторически это получалось?”

Дмитрий Ольшанский. Мифотворец Доренко. — “ GlobalRus.ru ”, 2005, 15 декабря <http://www.globalrus.ru>.

“<…> образ Путина, придуманный Белковским, аранжированный отчасти Прохановым и теперь тиражируемый Доренко, является единственным на данный момент историческим мифом о президенте РФ, который изложен обществу с минимальной литературно-эстетической убедительностью. <…> Истинный Путин, не герой романа [Доренко] „2008”, а физическое лицо из Кремля, должно быть, слишком уж окружен потоками лести, чтобы здраво подумать о том образе, который он оставит на память о своем правлении. А ведь если и не ему самому, то уж ближайшим к нему заинтересованным лицам стоило бы критически оглядеться по сторонам и понять, что легенда о „цинизме и наживе, которые объясняют все, абсолютно все”, может так и остаться в качестве единственно утвержденной культурным сознанием „правды” — как уже остались в популярной истории аналогичные ей мифологии „безумного Павла”, „безвольного Николая” или „пьяного Ельцина””.

Описаний действительности предостаточно — необходимо ее осмысление. — “Русский Журнал”, 2005, 31 декабря <http://www.russ.ru>.

Говорит Александр Иванов (издательство “Ad Marginem” ): “Мы собираемся уделять меньше внимания сериям, вообще наша цель — издавать как можно меньше книг: книжный рынок перегружен. Мы решили сосредоточиться на отдельных именах и проектах, но и серии, конечно, не оставим — будем продолжать. Весной издаем новый роман Владимира Спектра, очень, я считаю, перспективного автора, новый роман Доренко, новый роман, похоже, написала Елена Трегубова, будем договариваться с нею. Весной же выйдет второй роман Арсена Ревазова, уже проданный в семь стран (а весной будет продан еще в четыре). Это и есть наши главные надежды, те авторы, которым будем уделять основное внимание. Мы планируем издать 8 — 10 книг Павла Пепперштейна. Очень яркое исследование — „Коммунистический завет” Бориса Гройса, где коммунизм рассматривается не как идея, но как реальный завершенный опыт. Переводной литературы будет меньше; в конце зимы выйдет сборник „Revelations” („Откровения”), который будет состоять из ряда эссе, посвященных библейским текстам и написанных разными авторами — от далай-ламы до современных британских писателей. Готовится сборник „Made in China”: 20 китайских интеллектуалов размышляют о современном Китае, о его прошлом и будущем, взгляд изнутри. Еще один сборник будет состоять из анализа современной жизни британскими и американскими исследователями, сделанного по материалам сериала „Секс в Большом городе””.

Юрий Павлов. Русский критик на “передовой”. К 80-летию М. П. Лобанова. — “Наш современник”, 2005, № 11.

Среди прочего: “При всем своем крестьянстве Александр Трифонович был практически лишен национального чутья, чувства, сознания. Не случайно в его объемных рабочих тетрадях практически отсутствуют слова „Россия”, „русский”, отсутствуют боль и переживания за судьбу русского народа”.

Перерождение экспертов. Беседу вела Екатерина Мень. — “GlobalRus.ru”, 2005, 6 декабря <http://www.globalrus.ru>.

Говорит профессор, доктор философских наук, завкафедрой истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ А. Л. Доброхотов: “Граница перехода к новым отношениям хорошо заметна у Данте. Данте начинает изумляться, почему художникам перестали давать деньги. Ему вдруг перестали платить. Он скитался по дворам разных вельмож, которые ему не платили, — а ведь раньше, еще лет 30 назад, это было нормой. Данте не понимает, на что же еще тратить деньги — ведь они для того и существуют, чтобы обозначить статус, уважение и т. д. Но в это время начиналось становление буржуазного производства, и деньги начинают вкладывать в дело и копить, чтобы опять вбросить в производство. Данте этого не может понять. Это для него безумие. Аристотель назвал такое явление хрематической экономикой (от слова „хрема”: вещь, добро, деньги), хрематистикой, чтобы обозначить этот сумасшедший путь — богатство не для счастья, а для увеличения богатства. Экономика — это богатство для счастья, а хрематистика — богатство для накопления. Для Аристотеля (хоть он и жил в начале эпохи эллинизма) это был ненормальный, эксцентрический путь. Данте и Аристотель оказались свидетелями исчезновения микросреды, где формируются автономные экспериментальные формы культуры”.

Он же — о сегодняшних альтернативах/перспективах: “Создавать группы, которые будут внутри себя обмениваться символическими ценностями при помощи символических же знаков обмена — то есть не подчиняться общей универсальной системе”.

Николай Переяслов. Миниатюры вокруг литературы. Страницы из записных книжек, дневников и рабочих тетрадей. — “Крещатик”, 2005, № 4.

“Между ним и народом России лежит сегодня не только Атлантический океан, но и та обретенная Евтушенко (благодаря его антисоветизму и поддержке ельцинского курса прозападных реформ) материальная обеспеченность, которой и близко нет у подавляющего большинства рядовых граждан России, а также его несопричастность нашим нынешним проблемам и наличие „резервной родины” за спиной, где можно переждать любые российские бури и катаклизмы. Нам-то их пережидать (а точнее сказать — переживать ) предстоит не где-нибудь в Оклахоме, а здесь, в своем собственном полуразваленном Отечестве. <…> Русская поэзия — сама по себе, а Евтушенко — сам по себе. Американский поэт, пишущий о России . Только и всего”.

См. также беседу Евгения Евтушенко с Андреем Морозовым (“Скука — мать фашизма” — “Новые Известия”, 2005, 12 декабря <http://www.newizv.ru> ); среди прочего он говорит: “В книжке, которую я выпустил в этом году, „Памятники не эмигрируют”, почти все стихи написаны уже в XXI веке, и многие даже помечены этим годом, а страниц там четыреста с лишним. Эта книга моих до-исповедей. Я, например, раньше никогда подробно не писал о моей первой женщине на Алтае, о моей любви с молодой американкой в разгар „холодной войны”, когда мы прорвались как Ромео и Джульетта капитализма и социализма сквозь все запреты и сети с двух сторон. Предполагаю все-таки, что эти стихи обязательно прочту, да и мало ли что я могу еще написать в самый последний момент перед концертом”.

Гейр Поллен. Несколько слов о норвежской литературе. Перевела с норвежского Елена Рачинская. — “Иностранная литература”, 2005, № 11.

“В Норвегии, которая до сих пор выглядит застенчивым прыщеватым подростком на фоне большинства других наций, понятие „писатель” неразрывно связано с великими национальными задачами, или, вернее сказать, проектом, поскольку речь идет о проекте, продолжающемся уже сто пятьдесят лет, и о том, как понятие „Норвегия” обрело свое национальное содержание, то есть как Норвегия стала норвежской”.

Портрет невидимки. Беседовал Ян Шенкман. — “НГ Ex libris”, 2005, № 47, 15 декабря.

Говорит Вадим Перельмутер: “Именовать [Сигизмунда] Кржижановского [1887 — 1950] забытым писателем не совсем верно. Его вообще классифицировать — проблема. В истории мировой литературы прозаик без книги, драматург без поставленных на сцене (любой!) пьес — нечто несуществующее. В поэзии чуть иначе, но и тут серьезных примеров, кроме Эмили Дикинсон, я не вижу. А ведь первая книга Кржижановского появилась через сорок лет после смерти, когда тех, кто при жизни слышал его чтения или хотя бы знал, что это за писатель, почти не осталось. <…> Кржижановского легко представить польским или, допустим, немецким писателем. Происходящее в его новеллах подчас легко проецируется на любую европейскую страну („Желтый уголь”, „Неукушенный локоть” и другие). Он и мыслил себя — только! — в контексте литературы мировой, где русская — не более чем частный случай, одна из. Этот „прорыв в Европу”, подготовленный Тургеневым — Толстым — Достоевским и начатый символистами, — суть „феномена Кржижановского”…”